Гермиона бежала, что было сил, не замечая ничего и никого. Она едва не сбила с ног Рона и даже не остановилась на его окрик. Ей было не до того.
Ей казалось, что Драко сознательно остался на каникулах в Школе. Это – его решение. И оно вдруг изменилось. Почему? В первый миг Гермиона подумала: из-за нее. Из-за ее слез, уговоров. А потом вдруг собственная значимость показалась ей нелепой и смешной, и предчувствие беды ледяной лапой стиснуло сердце. Что-то случилось за эти несколько часов, пока она бродила по замку и пряталась в собственной спальне. Что-то…. Непоправимое.
Гермиона бежала знакомыми коридорами в сторону кабинета директора Хогвартса. Бежала туда, куда пообещала себе не входить с этой проблемой. Но собственное обещание уже казалось нелепым. Повороты, ступени. Все слилось воедино перед лицом беды. Перед статуей горгульи она резко затормозила, упершись ладонью в холодную стену, и согнулась в попытке отдышаться. Перед глазами плыли круги, а сама она никак не могла придумать, что делать дальше, как попасть внутрь.
Внезапно горгулья отъехала в сторону. Гермиона вздрогнула от неожиданности и некоторое время смотрела в открывшийся проем, ожидая кого-нибудь из преподавателей или же самого хозяина кабинета. Но никто не выходил. Коридор был пуст, а дверной проем по-прежнему приглашал войти.
Гермиона шагнула вперед.
В кабинете директора Хогвартса было светло. Десятки свечей витали в воздухе, даря свет и тепло. Весело потрескивал камин, на высоком насесте сидел Фоукс. Здесь было уютно и… тревожно. Потому что сам хозяин кабинета стоял у приоткрытого шкафа, и лицо его озарялось серебристым свечением, идущим из Омута памяти. Гермиона слышала об Омуте от Гарри. Видела подобные на иллюстрациях в учебниках, но воочию – впервые. Почему-то, со слов Гарри, она представляла некий неведомый хрустальный чан: светлый, невесомый, как мысли. Омут памяти был толстостенным, и свет, шедший от него, отнюдь не был… светлым. Понятней Гермиона сформулировать не могла. Потом вдруг подумала, что вряд ли здесь одни только радужные воспоминания, поэтому неоткуда быть свету. Директор, наконец, обернулся. Глядя на то, как он медленно кивнул ей, словно во сне приподнял руку и указал на кресло (и все это молча), девушка впервые подумала, как же стар директор Хогвартса! Она послушно присела в указанное кресло. Дамблдор какое-то время стоял напротив шкафа, а потом, не спеша, двинулся к своему столу. И снова Гермионе показалось, что движения даются ему с трудом. Волшебник опустился на свое место и поднял взгляд на девушку. И не было в этом взгляде привычной веселости, не было лукавого огонька. Лишь усталость и… тоска?
- Извините, - пробормотала Гермиона. – Я не хотела вам мешать. Просто…
- Ты пришла узнать о мистере Малфое...
Даже голос у директора был безгранично усталый. Гермиона кивнула, поджав губы. Мысль о том, что она бесцеремонно ворвалась в не самую подходящую минуту, крепла все больше.
- Что именно ты хочешь узнать?
- Куда он отправился?
- Домой.
- К себе домой? Но... Ему нельзя! Это…
- Он так решил.
- Почему?
- У него были причины.
Гермиона дрожащей рукой потянулась к вороту свитера, потом провела по лбу.
- Там что-то случилось…
Она произнесла это еле слышно, отчаянно не желая знать ответ.
- Когда ты вошла, я как раз собирал воспоминание об этом.
- Вы? – не поверила сама себе Гермиона. – Вы были там?
- В некотором роде.
- Но… поместье ненаносимо. Туда может проникнуть лишь тот, кто по крови Малфой. Я так поняла. Или же по специальному пропуску… Он что-то говорил летом. Только…
- Физически проникнуть туда невозможно. Это правда.
- А как возможно? – затаила дыхание Гермиона.
- Проекция, - просто ответил Дамблдор.
Он говорил с ней как с равной, считая, что она непременно поймет. Или же просто так устал, что не находил в себе силы объяснить. Знакомое слово отозвалось в мозгу какой-то ассоциацией, впрочем Гермиона не могла с уверенностью сказать, что понимает, о чем говорит директор. Слишком измучена она была, чтобы так сходу воспринять и вспомнить. А потом она быстро обернулась к шкафу и, сама не веря своей решимости, проговорила:
- Можно мне посмотреть?
Директор несколько секунд смотрел на нее молча, словно что-то решая, а потом негромко проговорил:
- То, что ты там увидишь, доставит мало радости.
- Я… я… знаю. Но я хочу. Я имею право знать, что случилось. Вы ведь сами знаете. Я не хотела становиться частью этого, но теперь...
- Семнадцать лет – достаточный возраст для принятия самостоятельных решений, - чему-то невесело усмехнулся директор.
Гермиона, на всякий случай, пожала плечами.
Уже стоя перед шкафом и глядя на склоненного к чаше Дамблдора, она думала о том, что, возможно, переоценила свои силы, и вряд ли ей хватит мужества увидеть все, что случилось там. Но говорить об этом было поздно. Словно в ответ на ее мысли, Дамблдор произнес:
- Я покажу тебе не все... Незачем тебе видеть, с чего там все началось.
Гермиона набрала в грудь воздуха и склонилась к серебристой поверхности, думая, что непременно должна задохнуться в этой субстанции. Глупая мысль, но она упорно вертелась в голове.
Наконец, ее носа коснулось что-то на удивление теплое и… бестелесное. Как такое возможно, Гермиона не успела понять, потому что перед глазами все завертелось, и она почувствовала, что ее затягивает в воронку. Все глубже и глубже. Она еще попыталась испугаться, но не успела.
Мгновение, и ее ноги коснулись пола. Когда Гарри рассказывал о своих посещениях Омута памяти, материалистку Гермиону больше всего интересовал вопрос: если он здесь – бестелесная субстанция, то почему не проваливается сквозь пол? Вот и сейчас она стояла на полу. На каменном полу, припорошенном снегом. Гермиона быстро огляделась, стараясь привыкнуть к неведомому ощущению собственной бестелесности. Казалось, все было, как всегда, только немного кружилась голова, и сердце колотилось, как сумасшедшее. Но все мысли о собственном самочувствии вылетели из головы, едва она увидела ЕГО.
Гермиона попыталась бежать, но ноги приросли к полу от страха и безысходности. В эту самую минуту он осторожно поднимался с пола, придерживаясь о каменную стену. Руки были стесаны в кровь. Наверное, о камни. Он был бледен, и воздух вырывался из груди прерывистыми хрипами. Гермиона быстро огляделась по сторонам. Судя по всему, они находились на вершине башни поместья Малфоев. Здесь дул ветер, прерывистый и сильный. Ветер развевал светлые волосы Драко, рвал его черную мантию. Ветер подхватывал пригоршни снега и бросал в лица собравшихся. А собравшихся было много. На тесной площадке люди стояли плечом к плечу в противоположной стороне от Драко Малфоя. Темный Лорд стоял чуть впереди остальных, сжимая в руке волшебную палочку. Гермиона впервые видела его так близко, что казалось, можно коснуться рукой. Летом в поместье Малфоев ей хватило того, что он прошел мимо, и сердце словно замерзло. А вот сейчас она не испытывала страха. Лишь ненависть. Ненависть к человеку, превратившему в ад жизни близких ей людей. Она вдруг подумала, как должен был чувствовать себя Дамблдор, находясь так близко и не имея возможности что-то сделать. Хотя… «проекция». Слово всплыло в памяти отрывком из учебника. Проекция… Это древнее заклинание, дающее возможность бестелесного перемещения следом за каким-либо объектом и возможность выброса магической силы. То есть Дамблдор сегодня мог что-то сделать. Скорее всего, сил при таком бестелесном контакте хватало только на одно-единственное заклинание. Впрочем, Гермиона не была уверена. Помнила лишь, что проекцию фактически нельзя обнаружить. И очень надеялась, что Драко это хоть как-то поможет.
Позади Лорда стояли несколько человек. Лица их были в тени, и Гермиона не могла сказать наверняка, что кто-то из них ей знаком. Слева от Лорда стоял… Люциус Малфой. Гермиона нервно сглотнула и вдруг подумала, что же это за отец, который позволяет, чтобы с его единственным сыном вытворяли подобное. Девушка закусила губу, вглядываясь в бледное лицо этого мужчины. Он стоял, поигрывая волшебной палочкой, и неотрывно смотрел на сына. При этом его взгляд казался Гермионе напряженно-выжидающим. Или же это померещилось в надвигающихся сумерках. Сумерках? «Время творит здесь презабавные вещи», - вечность назад сказал ей Драко Малфой.
Гермиона оглянулась на юношу. Он все так же стоял, придерживаясь за каменный зубец, венчающий башню. Дыхание по-прежнему было неровным, а сам он не смотрел на группу людей, изучая растерзанный снежный покров у своих ног. На белом полотне проступали грязные пятна и капли крови. Гермиона двинулась к нему. Ей не было дела до людей, оставшихся за спиной. Она шла к нему и ненавидела себя за то, что в его жизни были эти минуты, эта башня и этот снег. За то, что не смогла остановить.
Девушка смотрела на знакомое до боли лицо, и слезы текли по щекам.
- Думаю, ты все понял, Драко.
От негромкого голоса Темного Лорда по спине побежали мурашки.
Гермиона поежилась и увидела, как поднял голову Драко. Сколько же ненависти было в его взгляде! Неприкрытой. Яростной и бессильной.
- Вот теперь мы, наконец, поговорим о деле. У нас еще есть время оповестить гостей, подготовить торжество и провести все, что задумано.
- Я не слишком хорошо выгляжу для жениха, - еле слышно откликнулся юноша
- Ирония здесь вряд ли поможет, мальчик мой, - тонкие губы Темного Лорда тронула усмешка. – Люциус, пригласи Нарциссу, пожалуйста. Может, ей удастся объяснить Драко, что такое долг, возложенный семьей.
Гермионе показалось, что Малфой-старший на миг окаменел, а потом посмотрел на Лорда.
- Люциус, я помню наш разговор.
Вновь улыбка. Люциус слегка кивнул и толкнул тяжелую дверь за спиной.
- Оставьте нас, - произнес Волдеморт оставшимся людям. Те молча покинули площадку.
Гермиона изо всех сил постаралась не зажмуриться, потому что поняла, что не выдержит вида «Круцио» на живом человеке. Тем более, на нем. И все же не зажмурилась, отчасти потому, что верила – Дамблдор не допустит, чтобы это продолжалось. Да и не стал бы он показывать ей такое. Он же... человек. Он же понимает.
Темный Лорд некоторое время молча смотрел на Драко, прислонившегося к высокому зубцу башни. За спиной юноши зимнее солнце окрашивало окрестности в оранжевый цвет. Кое-где блики были алыми. Завтра будет мороз. Дай Мерлин, увидеть это самое завтра.
- Выбор, - негромко произнес Лорд, не доходя до Драко несколько шагов. – Выбор. Ты думал: он у тебя есть? Мальчик… мальчик… Я буду с тобой честен, потому что ты совершил ошибку, и я хочу уберечь тебя от ее повторения. Что есть выбор? Иллюзия. Не более. Выбор может быть лишь в тех переделах, что более сильный предлагает слабому. Истина такова, что я – сильный, а вы – слабые. Мальчик мой, с этим просто нужно смириться. С этим можно жить, поверь. Живут же столько волшебников. И ты сможешь. К тому же качество жизни будет зависеть только от тебя. Можно не знать нужды ни в чем, и все свое свободное время посвящать любимому делу. У тебя, наверняка, есть хобби.
Драко смотрел на Темного Лорда из-под упавшей челки, и в его взгляде Гермионе чудилась настороженность, обреченность и что-то еще. Девушка никак не могла понять, что именно.
- У тебя есть два пути. Только два, мальчик мой. Спуститься сейчас вместе со всеми вниз, сделать вид, что ничего этого не было. Отогреться, поесть, облачиться в праздничный наряд и уже через несколько часов обнять красивейшую из девушек. Или ты не считаешь мисс Забини красивой, достойной?
Темный Лорд улыбнулся в ожидании ответа.
- Не слышу.
- Считаю, - разлепил губы Драко Малфой.
Голос скрежетнул заржавевшей сталью. Он откашлялся.
- И есть второй вариант, - все с той же улыбкой продолжил Темный Лорд. - Смерть. Возможно, даже не мучительная, но смерть – это прах. Это много цветов сегодня и совсем ничего завтра. Когда я убью Гарри Поттера, о нем еще будут говорить какое-то время. Хотя тоже недолго. А о тебе не будет говорить никто. О тебе просто забудут. Твоя мама не переживет подобного горя. Твой отец поймет, что его сын опозорил семью. Твое имя будет забыто и стерто. Прах – это совсем не интересно, Драко. Признаюсь, мне бы хотелось склониться к первому варианту, но если ты будешь продолжать вести себя так же, боюсь, все произойдет менее радужно.
Наступила тишина. Темный Лорд смотрел на свои перчатки, Драко Малфой - в пол. Гермиона затаила дыхание. Она уже почти хотела, чтобы он спустился с этой башни туда, где ждет теплый очаг и жизнь.
- К тому же должен тебя огорчить, - вновь улыбнулся Темный Лорд, словно что-то вспомнив. - Если ты выберешь второй вариант, то твоей матери придется присутствовать при этом. Или же даже поучаствовать. Я еще не решил.
Гермиона в ужасе оглянулась на Драко и увидела, как он стиснул зубы, и на его скулах заходили желваки. Господи, что же делать!
Ответить Драко не успел, скрипнула кованая дверь, и на площадке появилась Нарцисса. На ней была меховая серебристая мантия. Женщина, пожалуй, выглядела бы ослепительной, если бы не бледность и то, как она сжала руки, увидев сына. За ее спиной стоял Люциус. Нарцисса неотрывно смотрела на Драко, Люциус быстро оглядел площадку, а потом, кажется, вздохнул с облегчением. На какой-то миг Гермионе показалось, что Малфой-старший ее увидел - таким пронзительным был взгляд серых глаз. Но потом она вовремя спохватилась, что это даже не мантия невидимка. Ее самой здесь просто нет.
- Нарцисса, - обратился Темный Лорд к миссис Малфой. - Мы как раз беседовали с Драко, и он никак не может решиться. Либо эта башня, либо помолвка. Твой сын совсем не хочет обзавестись семьей.
Нарцисса проигнорировала шпильку. Она во все глаза смотрела на сына. Драко так же смотрел в ответ. Наконец, женщина улыбнулась и негромко произнесла:
- Я уверена, мой сын сделает верный выбор.
С этими словами она двинулась в сторону сына, но, сделав три шага, замерла, точно наткнувшись на стену. Драко весь подобрался, а Нарцисса сделала несколько попыток пройти. Гермиона не понимала, что происходит. Люциус, казалось, тоже. Один Темный Лорд забавлялся происходящим. Он обернулся к Люциусу и почти весело проговорил:
- Твоя супруга так предсказуема, Люциус. Встать между мной и сыном, вынудить меня использовать волшебную палочку. Это для нее довольно просто сделать – кровь вейлы, да и, чего греха таить, это милое создание может быть настоящей фурией, – Лорд жестко улыбнулся и, уже повернувшись к миссис Малфой, резко произнес. - Я не позволю еще раз использовать материнскую защиту против меня. Ты должна была подумать об этом, Нарцисса.
Гермиона увидела, как плечи Нарциссы едва заметно опустились. Видимо, ее план разлетелся вдребезги. Но поразиться тому, что эта женщина решила пожертвовать собой ради сына, Гермиона не успела, потому что ее внимание привлекло резкое движение.
Драко Малфой что-то сорвал с шеи, в отблесках заходящего солнца и подрагивающих факелов блеснула сребристая вспышка. Какой-то предмет летел в сторону Нарциссы. Одновременно произошло несколько вещей. Темный Лорд выкрикнул, по сути, бесполезное «Ступефай», Драко ударился о стену, а Нарцисса, по инерции, схватила летящий в нее предмет и… исчезла.
Гермиона в ужасе застыла, ожидая того, что сейчас может произойти. Вот сейчас одно единственное заклинание, и все. Люциус Малфой остался неподвижен. Его напряженный взгляд прирос к фигуре сына. Темный Лорд какое-то время молчал, не опуская палочку. Она была направлена на Драко, уже успевшего выпрямиться и снова смотревшего себе под ноги.
Гермиона нервно сглотнула и услышала негромкий голос Волдеморта:
- Поразительно. Как можно было пропустить порт-ключ?.. Люциус?!
Малфой-старший едва заметно развел руками.
- Кто это был? Нотт? Ничего нельзя перепоручить…
Темный Лорд повертел в руке палочку и произнес уже Драко:
- Куда он вел?
- Далеко, - откликнулся Драко. - Дальше, чем вы сможете попасть.
- К проклятому магглолюбу? Мальчик, неужели ты не понимаешь, что вы по другую сторону?! Да при первой возможности твоя мать окажется в Азкабане. Они не смогут найти настоящих виновников и будут использовать тех, кто под рукой. Ты поразительно наивен. Дамблдор никогда не станет защищать кого-то, если ему это невыгодно. А выгоды от Нарциссы – ноль. Ты считаешь, что сможешь ее защитить?
- Я? Нет, наверное. Но там она будет под защитой.
- Драко, открою тебе тайну. Людьми очень легко управлять. Например, и часа не пройдет, как Нарцисса вновь окажется здесь – просто не сможет оставить тебя одного. Возможно, у нее будет другой план. Возможно, она даже решится обратиться к аврорам. Порой, находясь на грани отчаяния, люди совершают странные поступки. И сделает только хуже, как ты понимаешь. А ты вот этим глупым жестом резко уменьшил шансы на благоприятный исход. Или ты считаешь, что это – игра?
- Можно вопрос? – негромко откликнулся Драко.
- Разумеется, мой мальчик, - голос Лорда неуловимо потеплел. Гермиона, вообще, заметила, как он быстро переходит от запугиваний к увещеваниям и делает весьма успешно и то, и другое.
Драко слегка усмехнулся очередному переходу.
- Почему вы не пытаетесь провести посвящение силой?
Волдеморт обернулся к Люциусу и почти весело произнес:
- Наблюдательный юноша. Как ты понимаешь, Метка должна быть принята добровольно, ибо это – высшая ветвь магии. Принятая против воли, она может разрушить разум. Поэтому я просто берегу тебя, как видишь.
- Это единственная причина?
- У тебя есть основания сомневаться?
- Отец? – Драко, наконец, обернулся к Люциусу.
Его голос слегка дрогнул, произнося это простое слово. Люциус едва уловимым жестом закутался в мантию поплотнее и негромко отозвался:
- Разум, действительно, может пострадать.
Темный Лорд оглянулся на говорившего, но Люциус продолжал смотреть на сына:
- Однако в твоем случае к этому риску добавляется еще заклинание, которое сопровождало твое рождение. В каких-то моментах его лучше не пытаться переломить.
- Что это значит? Какое заклинание?
- Так ты решил поговорить об этом, Люциус? Не лучшее время, - в голосе Лорда прозвучала усмешка. – Ну что ж. Позволь мне закончить. Твое рождение, Драко, предопределило заклинание.
Гермиона, застыв, смотрела на костенеющее лицо Драко Малфоя.
- Не желание отца, не любовь матери. Всего лишь древнее заклинание, позволяющее наделить ребенка некими силами. Наверное, ты задумывался, почему ты не видел родительской любви? Дети так наивны. Они считают, что их должны любить. Иных, конечно, любят. Но это тех, чье рождение желанно. Ты же не более чем результат продуманного плана!
Гермиона, наконец, оторвала взгляд от застывшего Драко и посмотрела на его отца. Люциус стоял, не шелохнувшись, лишь чуть подрагивал уголок тонких губ, да глаза были прикрыты, словно он старался не видеть того, что происходит. Гермиона подумала, что будь он помоложе, наверное, заткнул бы уши руками. А вот Драко был помоложе, и он поступил именно так. На миг прижал ладони к ушам и сделал шаг назад, упершись спиной в ребро зубчатого выступа.
Солнце скатилось по небу, словно огненный шар по ледяной горке, и сейчас оно едва касалось плеч юноши.
- Бред, - отчетливо проговорил он. – Я не хочу слышать этот бред.
- Охотно верю, мой мальчик, - невозмутимо произнес Лорд, и Драко отнял ладони и сцепил руки в замок, хрустя пальцами. А Лорд продолжил. - Но ты сам знаешь, что это не бред. Потому что он задевает. А задевает всегда лишь одна вещь – правда. Потому что от нее не отмахнешься, не сделаешь вид, будто никогда не слышал. За твои семнадцать с половиной лет никто не объяснил тебе, в чем дело. Ни отец, ни мать, ни так любимая тобой Мариса.
- Она знала?
- Они все знали, мальчик. Знали, но молчали. Сначала ты был слишком молод, а потом, наверное, так и не дал повода допустить мысль, что способен сам разобраться. Если бы ты так яростно не сопротивлялся нашей встрече, ты узнал бы об этом гораздо раньше. Потому что каждый человек имеет право знать правду, тем более, если она касается его самого.
- Узнал бы я? И? Вы считаете: в благодарность я бы бросил свою жизнь к вашим ногам?
- Она и так у моих ног, мальчик. Я не буду извиняться за то, что ты родился вот так. Напротив. Я дал тебе шанс стать кем-то большим, нежели твое окружение, я дал тебе шанс возвыситься над этими ничтожествами, обрести подлинную силу и власть!
- Я не просил этого шанса! - голос Драко сорвался на крик.
- Знаю, Драко. Но так вышло. Теперь ты можешь либо продолжать прятаться от самого себя за криками и истериками, либо мы спокойно спустимся вниз, в тепло, и поговорим обо всем. Поверь, мне есть, что тебе сказать.
***
В то время как на высоте пятидесяти метров от земли происходили эти события, далеко от поместья Малфоев, в подземелье замка Хогвартс Северус Снейп пытался чем-то занять время в ожидании развязки. Он сидел за большим письменным столом и перечитывал свиток пергамента, исписанный мелким почерком. Люциус Малфой будто знал, что что-то случится в этот день.
В дверь негромко постучали. Северус раздраженно обернулся на звук и ответил:
- Войдите.
Привычно оглядел стол, нет ли чего, что нужно спрятать от посторонних глаз, и лишь потом поднялся навстречу вошедшему. Да так и запнулся на полушаге. В дверях стояла маленькая фигурка в бордовом свитере, а из-под черной челки смотрел настороженный взгляд:
- Мадам Помфри просила передать список зелий, которые вот-вот закончатся.
Томас Уоррен неуверенно протянул листок пергамента. Северус несколько секунд смотрел на мальчика, понимая, что абсолютно не готов к этой встрече. После разговора в лазарете он намеренно избегал ребенка. Все пытался свыкнуться с новыми ощущениями. Да разве с этим свыкнешься? Да еще вот так – на расстоянии. На лекциях он против воли задерживался взглядом на черноволосой макушке. Том сидел один, горбился, когда писал, и то и дело пачкал правую щеку чернилами, когда потирал ухо, не откладывая пера, над чем-то размышляя. И Северус в такие моменты чувствовал, что больше всего на свете хочет подойти к ребенку, посадить его ровнее, подарить хорошее перо и… осознание того, что он никогда так не поступит, выбивало из колеи.
Поэтому он пока просто держался так же, как и всегда. Ждал. Чего ждал, и сам не мог сказать. Возможно, момента, когда все разрешится с Темным Лордом, потому что давать мальчику надежду и тут же во второй раз оставлять его сиротой Северусу совсем не хотелось. А ситуация оставалась непредсказуемой. И еще он просто боялся, потому что понятия не имел, как сказать Тому правду. Он смотрел на неуверенно переминающегося с ноги на ногу мальчика и не знал, как поступить. Поэтому просто протянул руку за пергаментом и сказал:
- Спасибо.
- Пожалуйста, - себе под нос ответил Том и быстрым взглядом окинул кабинет.
В дальнем углу в котле побулькивало зелье. И глядя на то, как мальчик едва заметно вытянул шею, стараясь разглядеть кипящее варево, Снейп вдруг подумал: как он мог не замечать этого раньше? Мало кто из первокурсников так интересовался зельями – предметом одиночек. Не всем было дано понять, что, глядя, как бурлит жидкость в котле, улавливая букет ароматов от ее ингредиентов, можно было забыть, что ты совсем один, что у тебя нет друзей и близких.
Северус так и видел любопытство ребенка, и ему бы не обратить на это внимания, потому что с минуты на минуту сюда должны были вернуться Драко с Нарциссой, и еще неизвестно в каком состоянии. Да и сам Северус мог понадобиться директору, и еще могло случиться с миллион вещей, для встречи с которыми нужен был холодный разум. Но Северус Снейп вдруг произнес:
- Ты можешь помочь мне с зельями, если хочешь.
На миг в глазах мальчика полыхнуло недоверие, а потом он быстро засунул руки в карманы свитера и пробормотал:
- Я бы с удовольствием.
Северус едва заметно улыбнулся и быстро просмотрел список мадам Помфри.
- Подбери для первого пункта ингредиенты. Они в черном шкафу, - он протянул Тому список.
Мужчина понимал, что реплика звучит суховато, да и не то он должен говорить, но щеки мальчика слега порозовели от смущения, и он бросился к указанному шкафу.
Северус Снейп помешивал бурлящее зелье. Три раза по часовой стрелке. Восемь раз против. Он мог делать это с закрытыми глазами. Но сейчас неотрывно смотрел на сосредоточенно сопевшего мальчишку. Том беспрестанно шмыгал носом. Видимо, холодный ветер и сквозняки подземелий Хогвартса сделали свое дело. Или же просто выбегает на улицу раздетый. Северус Снейп отложил ложку и снял с полки зелье от простуды.
- Готово, – сообщил Том, с гордостью указывая на аккуратные кучки пакетов и склянок.
Про себя Северус отметил, что мальчик расположил их в том порядке, в котором они понадобятся для приготовления.
- Ты… молодец, - неловко произнес зельевар. Он не привык хвалить и не умел этого делать.
Но Том заалел как маков цвет и шмыгнул носом громче прежнего.
- Возьми, - Северус протянул ему пузатую склянку.
- Что это? – мальчик поднял взгляд, и Северус едва не зажмурился от той магии, что произошла за несколько минут в этом кабинете. Взгляд из испуганно-настроженного стал удивленно-доверчивым.
- Зелье от простуды. Выпей тридцать капель сейчас, - взмахом палочки Снейп наколдовал стакан, – и тридцать на ночь.
- Спасибо, - смущенно произнес Том.
- Где ты простыл?
- Наверное, когда ходил на Травологию в не застегнутой мантии.
Снейп приподнял бровь.
- Пэнси меня уже ругала, - сообщил Том, словно отрапортовал, что порцию наказания получил.
Снейп еле сдержал улыбку.
- Ты остался на каникулы здесь…
Мальчик проглотил капли, поморщился, хватая второй стакан с водой.
- Невкусно, - сообщил он, смутился и сам добавил. – Зато полезно. Да, я не хочу возвращаться в приют на каникулы. Там… неинтересно. А еще у меня были настоящие рождественские подарки. Утром. У кровати!
Мальчик в порыве эмоций взмахнул рукой, и Северус пожалел, что не догадался положить приготовленный набор перьев тоже у кровати. Как теперь отдать?
- А что ты получил в подарок, если не секрет?
- Пэнси подарила мне шарф и шапку. Красивые. А Драко - подарочное издание о сборной Англии по квиддичу. Там столько всего! Жалко только я не успел их увидеть. Они уехали оба, пока я спал.
Северус Снейп вновь подумал о Драко, судьба которого решалась в эту самую минуту в сотнях милях отсюда, и Северус ничем не мог помочь мальчику. О Драко, который перед отъездом в неизвестность потратил свое время на покупку книги по квиддичу и сделал подарок мальчику-первокурснику. Тут же в памяти всплыло бледное расстроенное лицо Пэнси Паркинсон, накануне вечером сидевшей в кресле и гипнотизировавшей взглядом бутылку. И Северус видел, что в ее сознании бился один вопрос: «Почему?» И эта девушка тоже потратила время, купив чужому мальчику шапку и шарф. Словно младшему брату. Северус почувствовал острый приступ благодарности к своим ученикам за то, что делали то, чего сам Северус так страшился.
- Они вернутся с каникул, - услышал он свой голос, - и ты еще скажешь им спасибо.
- Да. Они… хорошие. Хотя и взрослые. С ними интересно. А Драко даже позволил мне играть в команде. Жалко, что в этом году они заканчивают школу.
Северус про себя подумал, что это – самая меньшая неприятность, которая грозила семнадцатилетним подросткам, но вслух ничего не сказал. Вместо этого внезапно проговорил:
- Я знал твою маму.
Том, до этого оживленно рассказывавший о старостах, застыл. Несколько секунд непонимающе смотрел снизу вверх, и не дождавшись продолжения реплики, произнес:
- Правда?
В вопросе было столько надежды, что Северус подумал, что не знает, как продолжить. Он кивнул в ответ.
- Вы хорошо знали мою маму?
Северус на миг задумался.
- Не так хорошо, как хотелось бы, - наконец, произнес он. – Твоя мама была очень сильным человеком. И еще… чутким, добрым. Она занималась благотворительностью и… у нее была очень красивая улыбка.
Северус замолчал, понимая, что если продолжит, то забредет не туда. Но Том, кажется, ничего не замечал. Он смотрел на крышку стола, и на его губах играла легкая улыбка. Северус вдруг подумал, что видит его улыбку впервые. Вот такую – не вымученную, не запрятанную – случайную и настолько искреннюю, что Северусу захотелось улыбнуться в ответ.
- Я подумал, - наконец, протянул Том. – Если вы знали мою маму, может быть, вы знали и моего папу?
Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Северус почувствовал, что воротник мантии стал нестерпимо жать.
Едва он открыл рот ответить, как что-то изменилось. В комнате появился кто-то еще. Северус почувствовал это еще до того, как раздался едва слышный свист, и за спиной Тома появилась бледная Нарцисса Малфой.
Том резко обернулся и шарахнулся в сторону преподавателя. Сам Северус по инерции сжал плечо мальчика и выжидающе оглядел Нарциссу. На теплой серебристой мантии таял снег, на бледном лице жили одни глаза. Нарцисса быстро окинула взглядом помещение и, кажется, не сразу узнала Северуса, а стоило узнать, как губы задрожали, и… она увидела Тома. Несколько секунд пыталась взять себя в руки, а потом негромко выговорила:
- Профессор Снейп. Прошу прощения за вторжение.
- Все в порядке, - ответил Северус, чувствуя, как холодок бежит по спине.
Он ждал двоих. Может быть, троих. Он готов был увидеть здесь и Люциуса. Ему даже удалось бы обрадоваться. Но Нарцисса стояла одна, все еще сжимая в кулаке серебряную цепочку, и было видно, что медальон появился у нее не по собственной воле.
- Это… первокурсник Слизерина. Томас Уоррен, - представил он. – А это Нарцисса Малфой – мама Драко.
Том неуверенно улыбнулся. Нарцисса кивнула мальчику и попыталась выдавить ответную улыбку, попытка потерпела фиаско.
- Я… - начал мальчик.
- Том, в подсобном помещении нужно разложить новые ингредиенты. Там каталог слева на полке.
Мальчик поспешно кивнул и бросился к двери. Северус Снейп не пускал за эту дверь ни одного ученика. Но сейчас, видя дрожащие губы Нарциссы, он бы пустил туда даже Поттера, лишь бы скорее узнать, что случилось.
- Где Драко? – быстро спросил он, едва Том исчез за дубовой дверью.
Нарцисса сделала шаг вперед, пошатнулась, и Северус подхватил ее локоть.
- Где?
- Он… он… там. Не получилось. Он не позволил приблизиться к Драко… Медальон… Драко бросил. А там защита… и…
Северус быстро прижал к себе Нарциссу, гладя по волосам. Ладонь цеплялась за заколку, пальцы путались. В его жизни подобные жесты были очень давно, да и были ли вообще?
- Успокойся. Сядь. Расскажи толком.
Нарцисса всхлипнула и впилась в его плечи, сжав до боли.
- Драко остался там. Его нужно… Порт-ключ! Медальон – порт-ключ!
Нарцисса отшатнулась от Северуса и разжала ладонь, на которой блеснул серебром дракон. И прежде чем она успела воспользоваться порт-ключом, Северус его выхватил. Нарцисса неверяще подняла на него взгляд и тут же кинулась отбирать. Вспышка, и порт-ключ вновь стал обычным медальоном.
- Как… ты… мог?
Выдохнула Нарцисса, глядя на Северуса, как на незнакомца.
- Нарцисса, успокойся! – мужчина быстро наколдовал стакан с водой и метнулся к шкафу за зельем. – Выпей.
- Нет, - она отшатнулась от протянутого стакана.
- Нарцисса, - Снейп с досадой притопнул. – Драко там не один, это раз. Твой сын гораздо умней, чем ты считаешь, это два. Если он так поступил, значит, у него был план.
- Не один? – негромко переспросила Нарцисса. – Это невозможно. Я… могла ожидать тебя, но ты здесь. Люциус в этой ситуации вряд ли что-то сможет. Значит…
- Там Дамблдор.
- Невозможно, - повторила Нарцисса. – На поместье защита.
- Я прекрасно это знаю, - откликнулся Северус. – И Дамблдор знает.
- Тогда как?
- Проекция.
- Проекция? – Нарцисса на миг сжала виски руками и наморщила лоб, вспоминая. – Я…. Проклятье! Ничего в голову не идет.
- Вспомнила! – воскликнула Нарцисса. – Я читала об этом, когда Драко был маленьким. Но для проецируемого это огромный риск и напряжение. Почему Дамблдор пошел на это?
Северус развел руками.
- Наверное, чтобы защитить Драко.
- Или попытаться уничтожить Лорда…
- Возможно.
- Но ведь в пророчестве сказано, что уничтожить может ребенок и…
- Пророчества не всегда сбываются.
- Приведи пример!
- С ходу не могу.
- Но энергии хватит ведь на что-то одно. Так?
Северус кивнул, а про себя подумал: «Если вообще хватит». А еще по спине пробежал холодок от мысли: «А что все-таки выберет Дамблдор?» Тогда, в Министерстве, он выбрал жизнь Гарри Поттера, а не смерть Волдеморта. Он сам потом поделился с Северусом – видимо, слишком жгло сердце этим выбором. А что выберет сейчас? Драко – не Поттер… Но Нарциссе об этом знать не обязательно. Отправка любого из них в имение Малфоев – лишь лишняя фигура в богатом выборе кандидатов на спасение. Нарцисса успокоится и сама поймет. Меж тем Нарцисса протянула руку за стаканом, который он по-прежнему держал в руке, и залпом выпила.
- Медальон был единственной защитой, - глухо выговорила она. - Без него действие перстня может быть…
- Перстень у меня.
Нарцисса непонимающе посмотрела в глаза мужчины.
- Перстень Драко?
- Он отдал его перед тем, как шагнуть в камин.
- Ты… рассказал ему?
- В общих чертах.
- И ты убедил его снять перстень? Это невероятно.
- Самое невероятное в том, что я и слова не сказал о том, чтобы снять перстень. На него и так вылилось слишком много информации, которую в один день не переваришь. Я побоялся, что если начну слишком давить, он упрется и решит, что мы что-то затеяли и как-то хотим его использовать. Он... вообще уверен лишь в том, что его используют. Ему не давали повода доверять людям. Сложно представить, что произошло бы, узнай он о заклятии Лорда.
- Я хотела ему сказать летом. Но не смогла. Решила: пусть еще денек он побудет просто ребенком. И что получилось в итоге?
- Ты не виновата, Нарцисса. Ты – меньше всех. Драко поймет. Пройдет время, и он все поймет. Он снял перстень. Сам. Он сильный, Нарцисса. Ему просто нужно, чтобы ты была рядом.
Несколько секунд она смотрела в глаза Северусу, а потом произнесла:
- Что теперь?
- Ждать, - развел руками мужчина.
- Ждать, - негромко отозвалась женщина и огляделась в кабинете. – У Земуса было по-другому.
- Да, я переделал.
Нарцисса кивнула и прошла вдоль стеллажей, заставленных колбами и склянками, огляделась, скинула мантию и сложила ее на столе. Северус про себя подумал: хорошо ли отбывающие наказание вытирают столы, а то ведь - прощай дорогая мантия. И сам усмехнулся своей мысли. Мантия – последнее, о чем будет беспокоиться в эту минуту Нарцисса Малфой.
- Что это за мальчик? – рассеянно спросила она, глядя в подернутое морозом окно. – Ты представил меня как мать Драко. Они общаются?
Северус почувствовал, что это слишком много для одного дня, но не ответить Нарциссе не мог.
- Первокурсник. Драко взял над ним шефство.
- Почему?
- Не знаю. Так сложилось у них.
- Уоррен? Незнакомая фамилия.
- Он… сын Властимилы.
- Властимилы?.. – Нарцисса наморщила лоб.
- Властимилы Армонд.
В кабинете повисла тишина.
- Армонд? – через некоторое время выдавила Нарцисса.
Северус кивнул, потому что в горле пересохло, и выдавить из себя хоть звук казалось запредельным действием. Нарцисса негромко охнула. Прижала ладонь к губам, потом ко лбу, точно проверяя, нет ли у нее жара, а потом опустила ладонь к груди, нервно сглотнула. Северус наблюдал за ее маневрами, отстраненно отмечая, как фамильный перстень рода Малфоев играет в свете свечей.
- Мерлин мой! Я… не знала, что у Властимилы был сын. Мерлин!
- Я тоже не знал. Предстать себе! – ответ Северуса прозвучал напряженно.
- Но… Уоррен. Уоррен…
- Эту фамилию Тому дали в приюте.
- Том… Значит в честь…
- Думаю, да, - неохотно кивнул Северус.
Ему самому понадобилось гораздо больше времени, чтобы провести параллель. Видимо, женское чутье – назвать сына в чью-то честь. В честь… любимого?.. Северус дернул подбородком и предложил:
- Присядешь?
Нарцисса замахала руками в воздухе, отказываясь.
- Но… Том первокурсник. То есть ему…
- Почти двенадцать, - деревянным голосом отчеканил Снейп.
Северус Снейп, наконец, отвернулся от подруги и посмотрел на свой письменный стол.
- Никого не напоминает? – хмуро откликнулся он.
- Мне? – удивилась Нарцисса.
- Тебе-тебе.
Женщина посмотрела в сторону, вспоминая мальчишку, которого видела всего несколько секунд. Невысокий. Но в двенадцать лет еще рано судить, каким он будет. Бледный. Худой. Весь какой-то нескладный.
- Нет, - наконец, произнесла она. – Кажется, что-то… Но… нет.
- А ты подумай-подумай…
Что-то в голосе Северуса Снейпа заставило ее поднять голову. Несколько секунд они смотрели друг на друга.
«Одиннадцатилетняя Нарцисса, не спеша, идет по кабинету зальеварения. Ее первый урок в Хогвартсе. Длинные светлые волосы заплетены в косу, дорогая шелковая мантия переливается в отблесках свечей. Мама сказала, что в школьной форме тоже можно выглядеть красиво. Сумка непривычно оттягивает плечо. Она скользит взглядом по партам, решая куда сесть. С задних рядов раздается хохот, но Нарцисса намеренно туда не смотрит. Там сидит Сириус Блэк. Мальчишка, который едва поздоровался с ней в Хогвартс-экспрессе. Он быстро нашел себе новых друзей, и их общество показалось ему приятнее, чем общество Нарциссы. Подумаешь! Всего-то забыла ответить на пару его писем.
В итоге, Сириус ехал в купе с этими противными мальчишками, которые к тому же попали с ним на один факультет. Нарцисса же мало того, что всю дорогу скучала в компании каких-то девчонок, потому что искать знакомых ей не хотелось – она была слишком обижена на Сириуса, так он еще попал в Гриффиндор. Она бы, наверное, от стыда не знала, куда глаза деть, а он радовался, что будет учиться со своими новыми друзьями. Вздорный мальчишка, который все время поступает наперекор.
В общем, Нарцисса была зла.
Почти все первокурсники сидели по двое. Было, правда, место со Стефанией Мунд, но Нарцисса ее не любила… Внезапно ее внимание привлек ссутулившийся за первой партой мальчик. Привлек потому, что нервно ежился от хохота гриффиндорцев. Нарцисса направилась прямо туда. Кажется, Сириус ей что-то крикнул. Но она не обратила внимания.
- Привет, здесь свободно?
Мальчик поднял голову. Он был очень бледный и худой. А еще смотрел исподлобья, как волчонок. Нарцисса впервые видела таких странных детей. Несколько секунд он смотрел на нее, словно не понял вопроса. В темно-карих глазах было недоверие и настороженность. А еще слезы. Где-то там – на дне. Наконец, он еле заметно кивнул. Нарцисса присела на соседний стул, наконец, услышав оклик Сириуса. Кажется, он советовал не испачкаться. Она обернулась так резко, что коса больно ударила по плечу. Гриффиндорцы хохотали, но Сириусу уже было не только весело. Он злился. Нарцисса прекрасно видела. Злился так, как умел только он: глаза прищурены – даже не видно, что они синие-синие, как небо, губа закушена. «Так тебе и надо», - подумала она и вновь обернулась к мальчику.
- Не обращай внимания на этих придурков, - посоветовала она.
И тут он впервые улыбнулся. Сначала неуверенно, только уголком вздрагивающих губ, а потом по-настоящему».
Этот мальчик стал ее другом. На всю жизнь. Этот мальчик был похож…
- Мерлин! – Нарцисса прижала ладони к вискам. – Мерлин! Северус. Это же… Это…. Том – твой сын?
Она выдохнула вопрос, словно опасаясь тех слов, что произносит. Северус то ли кивнул, то ли пожал плечами. Нарцисса бросилась к нему, схватив за плечи:
- Мерлин! У тебя есть сын. Это же…
- И я узнал об этом несколько дней назад, - глухо выговорил он, слыша, как колотится сердце, и в эту горькую минуту неизвестности и страха глупое сердце наполнялось радостью оттого, что это не сон. Это – его жизнь. И он может разделить свое счастье с Нарциссой.
В комнате вновь повисла тишина. Но на этот раз к отчаянию примешивалось… счастье. Словно мазки разных художников на одном холсте. Светлые. Темные. А еще в этой тишине было хрупкое равновесие. Истины и лжи. Страха и надежды.
И в этой тишине за приоткрытой дверью стоял бледный мальчик и неверяще смотрел прямо перед собой. Он не видел склянки с крыльями бабочек. Он не видел этой комнаты. Он онемел от неожиданности. Сколько лет он мечтал увидеть своего отца. Даже когда повторял себе, что лучше бы отец умер, потому что тогда можно было бы думать, что он, Том, ему был все-таки нужен. Тогда – при жизни. А сейчас, если его все нет и нет, значит, Том лишь помеха. И ему нет места в жизни отца. И он даже не мог предположить, что человек, которого боялись все ученики, который был таким… уверенным, далеким, непохожим на других… Он… Нет. В это невозможно поверить. Бешено колотящееся сердечко не верило.
И сам Том понятия не имел, как теперь быть. Он не собирался подслушивать. Но сначала дверь неплотно прикрылась из-за швабры. А потом он услышал имя Драко и не мог не узнать, что стало с человеком, которого он про себя называл лучшим другом. Его и Пэнси. Их было только двое в жизни маленького Тома. Он почти ничего не понял из разговора. Только то, что Драко в опасности. А потом… Потом он узнал правду.
Том осторожно прикрыл дверь и присел на пол у стеллажа с тускло мерцающими склянками. Когда Драко вернется, он попросит совета, потому что одному решать самый важный вопрос в своей жизни было страшно. Мальчик обхватил колени и уткнулся в них лбом.
Люциус Малфой стоял на площадке башни своего родового имения. До сегодняшнего дня это место в замке ассоциировалось с приятными впечатлениями. В юности он любил бывать здесь, потому что с этой башни открывался потрясающий вид на закат. Заходящее солнце катилось за горизонт, словно мяч. Разветвленное дерево на холме напоминало квиддичные кольца, и солнце закатывалось аккурат в одно из них. Иногда Люциус про себя отмечал, ясный день или нет, можно ли прибавлять солнцу десять очков или же нет. На этой площадке он не раз целовал Фриду Забини. А вот сегодня кровавый диск солнца скатывался за правое плечо бледного мальчишки. И этот потерянный неверящий мальчишка был его сыном.
Почему-то в эти минуты Люциус понял это гораздо отчетливее, чем за прошедшие семнадцать с половиной лет. Раньше в нем не шевелилось ничего кроме гордости за свое отцовство. Он вдруг понял, что в их отношениях: сын - отец никогда не было Драко. Всегда лишь сам Люциус. И он видел лишь себя, замечал лишь свои эмоции и огорчения. А Драко там был скорее номинально. А вот сейчас Люциус впервые смотрел на худощавого подростка и понимал, что это – его сын. Он кусает губы так же, как кусала Нарцисса, когда расстраивалась, и неверяще покачивает головой, как порой делала Мариса, не желая признавать что-то очевидное. И хрустит пальцами Драко так же, как порой делал это Люциус в моменты, когда ему нестерпимо хотелось кого-то придушить.
Этот мальчик – его сын. Сын, снявший фамильный перстень. Люциус не почувствовал горечи или раздражения. Скорее облегчение оттого, что Северус все же рассказал то, что должна была рассказать много лет назад Нарцисса или же Мариса, или сам Люциус. И Драко снял. Потому что сейчас через защиту на перстне на него можно было бы легко воздействовать. Тем более после того, как последний привет Марисы растаял в воздухе вместе с Нарциссой…
За Нарциссу Люциус не беспокоился. Она прибыла из поместья отца на редкость успокоенная. Словно приняла решение, и они… поговорили. Впервые за столько лет просто сели и поговорили. В доме, где сновали Пожиратели Смерти, а сам Темный Лорд вышагивал по гостиной в предвкушении появления Драко и проведения посвящения - как же уверен был в себе этот человек! Люциус и Нарцисса совсем по-домашнему сидели в библиотеке на кожаном диванчике. Нарцисса теребила браслет, а Люциус устало ерошил волосы. Их голоса звучали негромко и спокойно.
- Мне нужно непременно присутствовать при беседе Драко и Лорда.
- Это опасно.
- Уже все равно.
- Материнская защита?
Усталая усмешка.
- Расскажешь Лорду?
Прикрытые веки.
- Ты спрашиваешь всерьез?
- Нет. Я и так знаю, что не расскажешь. И скроешь. Ты ведь можешь?
Медленный кивок.
- Материнская защита убивает.
Голос звучит глухо.
- Не всегда.
- Всегда.
- Не всегда. Да и неважно это.
- Я написал Снейпу.
- Ты? Северусу?
- Я думаю: он поможет. Он сможет, наверное.
- Он многое может. Почему ты обратился к нему?
- Потому что он единственный, кто сможет помочь Драко. Кто захочет помочь.
- Что будешь делать ты?
- По ситуации.
- Глупо все.
- Глупо и бессмысленно.
- Хорошо было бы иметь возможность все изменить…
Улыбка.
- Так не бывает.
- Бывает, наверное. Только для этого нужно мужество и мудрость.
- Я беспокоюсь за вас.
- Я знаю, Люциус.
- Что бы ни случилось, я оставил Северусу некоторые распоряжения. Он сможет о вас позаботиться.
Пожатие плечами.
- Ты выглядишь усталым. Когда ты нормально спал в последний раз?
- Какая разница? Не помню. В прошлой жизни, наверное.
- Налить еще чаю?
- Да, пожалуйста.
Невесомый фарфор в тонких пальцах, и ему впервые отчаянно хочется поцеловать эти пальчики. Так, как никогда не целовал. Но он просто сидит и смотрит.
- Нет. Все хорошо. Просто…- была, не была, – дай руку, пожалуйста.
Она удивленно протягивает свободную руку ладонью вверх. Люциус осторожно кладет свою ладонь сверху. Ее ручки совсем не видно. Нарцисса вскидывает голову, но он не смотрит в ее лицо. Он осторожно скользит ладонью по ее ладони.
- Прости меня, - негромко говорит он, глядя на свою руку, укрывающую ее. - Знаю, что это невозможно, но… все же.
Ее рука выворачивается, и он закрывает глаза, чувствуя жжение в груди. Неужели у него начинает пошаливать сердце? В таком возрасте? И тут же ее пальцы переплетаются с его. Люциус открывает глаза, боясь поверить. Но это не сон. Это часть странного, нереального разговора за чаем в семейной библиотеке. На том самом диване, на котором она лежала, свернувшись клубочком после известия о смерти родителей, а он сидел рядом, чувствуя вину и стараясь отогнать это неприятное чувство. Время сделало виток. Они старше на восемнадцать лет. И, кажется, мудрее.
Он поднимает голову, встречаясь с ней взглядом, может быть первый раз за все годы, видя что-то настоящее в ее глазах. Грусть, сожаление и… непрощение. Он, признаться, и не ждал его сразу и безоговорочно. Смутно думает, что осознание приходит всегда вот так – в самый последний момент. И с удивлением понимает, что благодарен даже за это опоздание на восемнадцать лет. Главное, что оно пришло.
Когда Нарцисса растаяла в воздухе, Люциус понял, что она отправилась в Хогвартс. А еще чертовски пожалел, что Лорд так предусмотрителен, и Драко не смог переправить и себя заодно. То, что он предпочел отправить мать одну, почему-то не удивило. Словно Люциус всегда это знал. Знал, что его сын способен пойти на жертву. Он сильнее, вдруг понял Люциус. Гораздо сильнее в свои семнадцать.
А потом зашел этот разговор…. Люциус раньше считал, что ненависть в глазах сына его задевает, потому что сын должен уважать, восхищаться. Оказывается, он и не знал, как ненависть может душить. Даже здесь, на этом ветру, можно задыхаться, глотая морозный воздух и не имея возможности надышаться, потому что ворот камзола вдруг стал тесен, а еще потому что взгляд серых глаз режет, подобно лезвию клинка. И самое страшное в нем не злость и презрение, а немой вопрос, почти мольба. Люциусу казалось, что он так и слышит: «Скажи, что это неправда».
И ему впервые кажется, что скажи он, и сын поверит. Но он молчит, потому что врать уже не хватает сил, и во взгляде Драко что-то меняется. Или же, напротив, остается неизменным. Понять сложно, потому что сын просто отворачивается и смотрит на Лорда. Смотрит обреченно и затравлено, словно волчонок, попавший в капкан перед надвигающимися на него охотниками.
***
Гермиона видела лишь общий фон и могла только догадываться, о чем думал Люциус Малфой, рассматривающий сына. На его лице не отражалось ничего. Лишь губы были плотно сжаты да пальцы левой руки то сжимались, то разжимались. Лицо Драко застыло каменной маской, только взгляд был… чужой.
И если бы Гермиона могла знать, что творится в его душе, она бы многое поняла. Но пока ей лишь предстояло узнать финал этой драмы.
Драко смотрел и смотрел на человека напротив. Он уже почти не слушал, что говорит ему Темный Лорд. Он просто не хотел слышать. Второй раз за сегодняшний день.
Начался снегопад. Крупные хлопья падали на площадку, и Драко знал, что если сейчас оттолкнуться, то можно прокатиться по мокрым камням. Он всегда делал так в детстве, потому что на территории его дома все дорожки были выложены камнем. Его дома… Дома, где врали… Все. Умом он понимал, что Лорд говорит только часть правды. Причем ту часть, которая выгодна лично ему. Но часть правды – это тоже правда. И медальон в виде оскаленного дракончика оказался не столько дорогим сердцу подарком, сколько артефактом, призванным бороться с другим артефактом. Веселая картина вырисовывается. Они считали его идиотом. Почему просто не сказать, не объяснить? Он бы понял. Наверное. Смог бы. Но они предпочитали молчать, окутывая его древними заклинаниями, как муху паутиной. На заклятие одной стороны приходилось заклятие другой стороны. И сколько бы это продолжалось? Сколько бы длилась эта ложь? Мариса! Нарцисса! Снейп! Все знали!
А потом вдруг вспомнился взгляд серых глаз, звонкий смех. Мариса просто хотела защитить. И действовала теми способами, которыми могла. И вспомнился день на пляже. Пресловутый день на пляже, который так много принес в его жизнь. Что могли они: две хрупкие девчонки восемнадцать лет назад? Наверное, он очень повзрослел за сегодняшний день, раз еще находил в себе силы понимать и прощать.
Драко вновь перевел взгляд на отца. Люциус молча смотрел на него. И такого взгляда юноша еще не видел. Он понимал, что должен разозлиться, но злости не было. Было лишь отвращение.
Драко не сумел позаботиться о Марисе. Так получилось – просто не успел вырасти. Нарцисса? Она сейчас в Хогвартсе. С ней все будет хорошо. Снейп не позволит причинить ей зло. Теперь это очевидно. А значит…
- Я подумал, - прервал Драко речь Темного Лорда на середине.
Маг, имя которого боялись произносить тысячи людей, как раз в этот момент рассказывал о радужном будущем, которое ожидает Драко. И Драко даже верил в то, что все почти так и будет, если он спустится сейчас с этой продуваемой ветром высоты. Просто спустится, оставляя на каменном полу грязные следы, сбросит промокшую насквозь мантию и протянет озябшие руки к камину. Эльфы залечат ссадины и прокушенную губу, а потом подадут большую кружку теплого чая с лимоном. Оранжевую…
Гермиона встрепенулась, услышав эти слова.
Она смотрела на промокшего до нитки юношу и боялась дышать. Вот сейчас все решится. Слова Темного Лорда еще не уложились в сознании, потому что она пока не верила. Это было... слишком страшно для правды.
А потом Драко сделал то, что после она не раз и не два вспоминала с обрывающимся сердцем. Он отбросил с глаз прилипшие пряди и присел на парапет между двумя зубцами. Губ коснулась усмешка.
- Мне не нравится ваше предложение.
И прежде чем кто-то успел что-то сообразить, он просто качнулся назад, оттолкнувшись руками от парапета.
Гермиона услышала отчаянный крик и не сразу поняла, что это ее собственный. Девушка хотела броситься вперед, но ноги точно приросли к полу. А еще в голове тупо стучала мысль, что все это уже произошло, и она все равно не успеет.
Она не успеет… Но был человек, который отреагировал самым первым. Даже быстрее Темного Лорда, выстрелившего пучком яркого золотистого света, на ходу сплетающегося в нечто похожее на сеть.
***
Люциус Малфой понял, что сейчас произойдет, еще до того, как Драко заговорил. Как он это понял, он не знал. Все эти годы он не воспринимал даже то, что сын говорил, а здесь уловил что-то во взгляде, в развороте плеч. И прежде чем звуки мальчишеского голоса растаяли в морозном воздухе, Люциус бросился вперед, преодолев площадку в два прыжка. Он успел подхватить край мантии, мелькнувший над парапетом, но сам замок, в котором он провел все свое детство, лучшие годы своей жизни, вдруг решил сыграть против хозяина. Талый снег сделал камни невыносимо скользкими. Люциус почувствовал, что ноги не могут найти опору, а вес собственного тела и вес сына тянет вперед, однако рук не разжал. Почему? Может быть потому, что впервые сделал что-то сам. И не для себя.
***
Гермиона бросилась к парапету. Слезы застилали глаза, она стирала их рукавом, в отчаянии всматриваясь вниз. Лучи заходящего солнца высветили далеко внизу фигуру в черной мантии среди белого снега. С такой высоты фигура была похожа на изломанную куклу.
Гермиона не слышала, что происходило на площадке. Она не почувствовала руки Дамблдора на своем плече. Она просто понимала, что Люциус Малфой – взрослый волшебник, который наверняка в совершенстве владел искусством трансгрессии. Драко же… мог не владеть им вовсе. Она понятия не имела, прошел ли он тест. Да и в состоянии шока и нервного напряжения не каждый взрослый маг успел бы сосредоточиться за эти секунды.
Хватка на ее плече стала сильнее, и маленькая фигурка на снегу начала терять резкость, картинка уплыла в строну и стала закручиваться по спирали. Гермиона почувствовала под ногами опору и, наверное, упала бы, если бы директор Хогвартса не подхватил ее. В ушах все еще стоял голос Лорда, выкрикивающий заклинание, глухой удар, с которым Люциус Малфой врезался в парапет, поскользнувшись на мокром камне, и негромкий голос человека, который успел стать самым важным в ее жизни.
«Мне не нравится ваше предложение». Она все-таки услышала сегодня его голос.
Стены в кабинете Альбуса Дамблдора давили. Хотелось вырваться и бежать…. Бежать, куда глаза глядят.
- Почему? Почему? – тупо повторяла Гермиона, даже не понимая, кому она все это говорит, да и волнует ли это кого-то, кроме нее. – Как он мог это сделать? Ведь он нужен. Он нужен мне. Как он мог? Нежели не было другого выхода? Неужели он не мог придумать что-то еще?
Она почувствовала теплую руку на своем лбу. Директор Хогвартса гладил ее волосы и что-то говорил. Но Гермиона не слышала. Она захлебывалась слезами. И отказывалась верить.
- Знаете, - вдруг проговорила она. – Профессор Флитвик спросил нас, чтобы мы изменили, если бы была возможность. Я бы изменила даже не вчерашний вечер. Я бы изменила сегодняшний день. На этой… п-проклятой площадке. Только бы не случилось этого. Только бы…
- Жизнь почти всегда дает шанс, Гермиона, - голос старого волшебника был глух и бесцветен.
Гермиона подняла голову и увидела, что усталый взгляд из-под очков половинок блеснул тенью улыбки.
На данном сайте присутствуют материалы содержащие в себе графическое и текстовое описание сексуального акта, гомосексуальных отношений, насилие, мазохизм и другие вещи не рекомендованные для просмотра лицам младще 18 лет. Все материалы находятся в отдельных разделах. Если вам еще не исполнилось 18 лет, то мы не рекомендуем посещать данные разделы. All Harry Potter names and characters belong to JK Rowling, Bloomsbury, Scholastic or Warner Bros. and Росмэн
