Жизнь черту провела из минут и веков, Поделив этот мир на тебя и меня. На манистовый звон моих легких оков, На твой вольный полет у чужого огня.
На улыбку мою равнодушным гостям, На твой смех среди мне незнакомых людей. Целый мир, поделенный теперь пополам... Он не лучше, не хуже. Он лишь холодней.
Какими же трудными выдадутся последующие несколько часов. Люциус Малфой откинулся на спинку старинного кресла… отцовского кресла. Так странно. Еще вчера Люциус был всего лишь сыном и потенциальным наследником состояния. Сегодня он – хозяин…
- Хозяин…
Люциус произнес это слово вслух, словно пробуя на вкус. Оно манило, притягивало. А еще… пугало. Раньше казалось, что все будет проще. Как-то легче, или, может быть, понятнее. А теперь… Так бывает: когда хочешь чего-то очень сильно и потом получаешь, оказывается что хотел вовсе не этого. Во всяком случае, представлял себе все по-другому. Люциус дернулся и едва не хлопнул себя по лбу за такие мысли. Хотел? Он хотел смерти отца?
Нет! Нет! Люциус очень… уважал Эдвина, боготворил и… смертельно боялся. Да! Он мечтал что-либо изменить. Никогда ничего для этого не делал, но всегда желал, страстно желал перемен. А ведь измениться все могло только в одном случае – в случае смерти Эдвина. Но тот казался незыблемым, таким неприступным, таким холодным… Бесконечный кошмар в жизни сына. Но… так и должно быть. Ведь он отец. Он всегда прав. Все, что он делал, было для блага единственного сына. Вот только Люциуса просто тошнило от этого самого блага. А теперь его нет. Неужели мысли материальны?
Неужели вся ненависть (а это была ненависть - Люциус отчетливо осознал), которую он испытывал к отцу в день собственной свадьбы год назад, вылилась в эту непонятную смерть?
Эдвин умер странно: внезапно и необъяснимо. Как-то вечером он уехал на одно из собраний Пожирателей Смерти. Странное название. Сначала оно забавляло Люциуса. Все это напоминало какую-то игру. А потом в результате игр стали умирать люди. Ну не то чтобы люди – так, магглы и грязнокровки, но Люциус все никак не мог к этому привыкнуть. Ему еще ни разу не приходилось убивать, и он боялся, что не справится и тем самым разочарует отца, оказавшись недостойным своей фамилии, своего рода.
А теперь бояться нечего. Эдвина нет. Он умер от сердечного приступа по дороге домой. Эдвин Малфой – от сердечного приступа. Нелепей смерть сложно представить для Малфоя. Этот факт был первым камнем, выбитым из постамента, на котором возвышался авторитет отца в глазах собственного сына. Тогда Люциус еще не знал, что все это - первое звено страшной цепочки, которая с каждым годом петля за петлей будет набрасываться на его шею легкой рукой другого человека.
А пока он сидел в теперь уже своем кресле и понятия не имел, что должен чувствовать, о чем думать и что делать. И некому было давать указания. В первый раз за свои девятнадцать лет Люциус должен был принимать решения сам.
Большая резная дверь с легким скрипом отворилась, и на пороге появилась его жена. Последний привет Эдвина. А ведь случись это раньше – год назад, первым самостоятельным решением Люциуса стало бы расторжение помолвки. И плевать на слухи. Теперь же он был женат. А Малфои не разводятся. Да и помолвки не расторгают, если на то пошло.
Люциус вопросительно приподнял бровь.
- Люциус… там прибыли новые гости. Тебе лучше выйти.
Он встал из-за большого стола, обошел его и приблизился к девушке. В его кругу о красоте и манерах Нарциссы ходили легенды. Люциусу это льстило. За последний год он почти смирился с правильностью выбора отца. Лучшую партию для него было сложно найти. Хотя они не слишком часто виделись, потому что Нарцисса лишь два месяца назад закончила обучение в Хогвартсе, но они успели провести вместе ее каникулы и несколько уикендов. Люциус даже один раз устроил для нее пикник. Сам он не слишком любил бестолковое времяпровождение на солнцепеке, да и жевание чего-то непонятного при отсутствии нормальных столовых приборов казалось ему странным, но Белинда как-то проболталась, что Нарциссе подобное нравится. Видимо, она заблуждалась, потому что Нарцисса восприняла это без восторженных криков: улыбнулась и сдержанно поблагодарила за заботу.
Люциус, вообще, поймал себя на мысли, что его жена и взбалмошная Нарцисса Блэк - два разных человека. Даже будучи помолвленной с ним она позволяла себе высказывать недовольство, возмущение, проявлять какие-то эмоции. Нарцисса Малфой была другой. Создавалось впечатление, что эмоций у нее нет вообще. Даже безвременную кончину свекра, которого терпеть не могла, как подозревал Люциус, она восприняла с элементами сдержанной скорби: без тени удивления, облегчения или расстройства. Ее реакция была идеальной с точки зрения протокола. Да! Люциус заполучил безупречную жену, вот только теперь он понятия не имел, что творится в душе этой странной девушки. Она позволяла видеть лишь ослепительную улыбку и спокойный взгляд.
Люциус был почти рад тому, что не приходилось завоевывать расположение, вести душещипательные беседы и что-то из себя изображать. Она принимала все его проявления как должное, остужая его вспышки гнева ледяным спокойствием, а приступы меланхолии скрашивала своей улыбкой. Она ничего не требовала, не выясняла отношений. Ему бы насторожиться, но он малодушно списал все на блестящее воспитание, так и не осознав, кого теряет в ее лице, а главное, кого может приобрести. Юноша осторожно провел по ее щеке.
- Да. Я выйду… через несколько минут.
- Хорошо, - Нарцисса кивнула и, чуть сжав, его руку повернулась, чтобы уйти.
- Милая…
- Да? – в дверях красивая и чужая женщина в черном платье оглянулась.
- Спасибо, - искренне произнес он.
Не стал уточнять за что. То ли за то, что она возложила на себя подготовку похорон, в то время как он предавался размышлениям о смысле собственной жизни, то ли за ее понимание в эту самую минуту.
- Отдыхай, - негромко проговорила она. – Когда будешь в состоянии, выйдешь к гостям.
Люциус просто кивнул, вдруг ощутив нечто похожее на нежность. А может, Эдвин был все-таки прав? Нарцисса тихо прикрыла дверь.
Люциус заложил руки за голову и прошелся по кабинету. Теперь уже своему кабинету… Нужно выйти к гостям. Вот только он был чертовски растерян и понятия не имел, как должен выглядеть: убитым горем или стоически принявшим удар; сдержанно холодным или же сердечно благодарным со всеми пришедшими. Он позавидовал Нарциссе в том, что она без видимых усилий держалась так, как и должна, в то время как он сам метался в растерянности. Нужно впервые в жизни принять самостоятельное решение, а он не знает, каким оно должно быть.
А еще подспудно жгла мысль о том, что ОН – СЫН - думает, как держаться в день похорон собственного отца. Это же… Чудовищно. Да! Чудовищно, но Люциус не испытывал ничего, кроме облегчения. Неужели его сын когда-нибудь будет чувствовать себя так же? Хотя… свою смерть Люциус представить не мог. Разве что это должно быть красиво. У его гроба будет рыдать вся его семья. Даже Нарцисса, отбросив свою обычную сдержанность, и Мариса, забыв о ненависти. А больше всех будет плакать ОНА… об утерянных надеждах и неиспользованных возможностях. Люциус так ярко увидел картину всеобщего горя над собственной могилой, что ему и в самом деле стало грустно и торжественно. Да! Именно так и будет. Для его семьи это будет ударом. А еще там будет сын. Сын, который не сможет сдержать слез, который будет боготворить, уважать, восхищаться…
Люциус вздохнул, отгоняя видение. Он должен выйти, а там будь, что будет. Юноша оглядел широкий письменный стол. Справа от него лежал свежий номер «Пророка» с некрологом об Эдвине. Скупые фразы, дежурные соболезнования. Никто не плакал всерьез. Такова жизнь в этом кругу. Здесь нет места искренним эмоциям. На колдографиях, помещенных в разделе «Некрологи», волшебники были неподвижны. Дань смерти и вечности. Эдвин смотрелся непривычно. В застывшем взгляде был укор.
Люциус быстро перевернул страницу, пролистав задом наперед всю газету. Взгляд зацепился за фамилию Забини в разделе Светской хроники.
«Они Фреда теперь будут каждый месяц женить?» - рассеянно подумал юноша, отодвигая прочь газету и вставая из-за стола.
Да так и замер на полпути. Фред уже был женат. Так? Они с Нарциссой, отцом, Присцилой, Марисой и парой сотен других гостей отпраздновали это светлое событие полгода тому назад. Номер свежий. Люциус отодвинул кресло и схватил со стола газету. На небольшом фото Фрида Забини мило улыбалась молодому мужчине. Сердце больно стукнулось о ребра… Алан Форсби… Люциус впился взглядом в лицо ЕЕ жениха. Только сейчас среди не разобранной почты он заметил пригласительный конверт с двумя гербами. Один был незнакомым, а второй принадлежал ЕЕ семье.
«- Фред выглядит довольным, негромко произносит Люциус, отчаянно желая провалиться на месте от приступа косноязычия, который постиг в ее присутствии.
- Да, - чуть нервно усмехается ОНА. – Они прекрасная пара.
- Ну а ты когда соберешься? – спрашивает он, неотрывно глядя на Нарциссу, которая в дальнем конце зала беседует с супругой Крэбба. Просто нет сил заставить голос звучать равнодушно и при этом смотреть на НЕЕ.
Рядом раздается смешок. Он все-таки заставляет себя обернуться.
- Тебе ли не знать, что это случится, когда решит отец, - ее голос чуть дрожит, но во взгляде вызов.
Это взгляд заставляет нервно сглотнуть. Как давно он не смотрел в ее глаза.
- Ну а слышно что?
- Пока ничего, - она легко пожимает плечами. – Но отец обещал, что это будет превосходный выбор.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, – холодно произносит он. Умом он понимает, что она просто пытается его задеть, не нужно так реагировать, но все равно злится. – А как же Люпин? – в голосе звучит издевательское участие.
- Ты мог и не демонстрировать свою жестокость в очередной раз, - устало произносит она и уходит прочь.
А он просто стоит и смотрит ей вслед, понимая, что она в сотый раз права, а он – нет, но ничего не желает с этим делать. Ему больно и плохо, а, значит, виноваты все вокруг. И Нарцисса, которая как раз идет в его сторону, и Мариса, которая весело болтает ногами, сидя на высоком стуле, и Фред, который с улыбкой говорит что-то этой самой Марисе, и жена Фреда, которую Люциус видит второй раз в жизни, и ОНА… Как он ненавидит их всех в этот день - день венчания Фреда Забини».
Люциус скомкал газету с фотографией Алана Форсби и швырнул в огонь, а потом изо всех сил стукнул кулаком по спинке кресла. Добился только боли в ушибленной руке, а легче не стало. Эдвина нет. Теперь никто не волен решать за него. Пусть Малфои не разводятся, но можно было все изменить. Нарциссу отправить куда-то. В то же летнее имение. А Фриду… Да! Она не заслуживает роли любовницы. Но если нет другого выхода! Если судьба распорядилась именно так. Можно было бы что-то придумать, как-то разрешить эту ситуацию. Нарцисса бы поняла, а не поняла – это ее проблема. Но теперь появился этот чертов Алан Форсби. О, Мерлин! Почему жизнь всегда опережает его на один шаг? Кажется… вот-вот, что-то близко, почти рядом. И в этот миг жизнь делает свой ход, а ему остается лишь сжимать кулаки в бессильной ярости. В тот день он еще не знал, что подобное стечение обстоятельств имеет смысл. Вся его жизнь уже просчитана наперед. Судьба еще не раз будет дразнить Люциуса, и всегда ему не будет хватать самой малости, чтобы воспользоваться шансом. В его случае, эта малость носила имя Решимость. Люциус будет винить во всем Рок, Фатум, Судьбу, не зная еще, что и у них есть имя…
- Я разделяю твою скорбь, сынок…
Люциус резко обернулся. Темный Лорд, человек, которого он всегда боялся до полусмерти, который внушал благоговение самому Эдвину, стоял сейчас посреди кабинета. Как он умудрился так бесшумно войти? Люциус сглотнул и неловко махнул рукой в сторону кресла, словно приглашая гостя присесть. Все мысли о том, что он – хозяин и волен распоряжаться здесь всем, мгновенно развеяло присутствие этого человека. Люциус – хозяин имения, а Лорд – хозяин мира. Разница была ощутима.
- Не беспокойся, мой мальчик, - легко взмахнул рукой мужчина на жест Люциуса, - сегодня главное лицо – ты, поэтому не заботься о гостях. Они примут все. Они понимают, каково тебе.
Люциус нервно усмехнулся. Тонкие губы мужчины тоже тронула улыбка.
- Да! Ты прав. Им плевать на то, что чувствуешь ты или кто-либо еще. Это – толпа стервятников, которые только и ждут, когда оступится юный Малфой. Но ты ведь не позволишь им насладиться зрелищем твоего падения?! Пред тобой весь мир!!! ТЫ – хозяин своей жизни и жизней этих жалких людишек! Ты – представитель великого рода. Все в твоих руках.
Люциус, как завороженный, смотрел на мужчину напротив. Сколько раз он втайне мечтал услышать подобные слова, почувствовать собственное величие, власть. Этот человек говорил так, что ему невозможно было не поверить. Словно – это единственная истина. Вот только хватит ли сил у самого Люциуса соответствовать этой истине? Внезапно стало страшно оттого, что он может разочаровать, не оправдать веры в свою уникальность. Видимо, подобные мысли отразились на его лице, потому что Темный Лорд внезапно сделал шаг навстречу и протянул руку юноше.
- Не бойся, сынок. Я буду рядом. Я помогу тебе пройти этот путь.
Люциус почувствовал комок в горле от облегчения, что не придется все делать самому, что Лорд неожиданно оказался совсем не таким, каким виделся на расстоянии. Чудовище? Нет! Человек! С большой буквы. Он сумел разглядеть в юноше то, чего не видел все девятнадцать лет собственный отец. А Темный Лорд увидел в нем не тень человека, но личность. Но не только это заставило Люциуса шагнуть вперед и принять протянутую руку. «Сынок…» Как отчаянно, с самого детства, мечтал он услышать это слово от Эдвина! Как ему это было нужно! И вот, наконец, услышал и безоговорочно шагнул навстречу отеческим объятиям.
Чувствуя на своих плечах уверенные руки, Люциус поверил в то, что все будет хорошо. Правильно, все так и выглядело. Оттуда ему было знать, что ценой этих отеческих объятий станет жизнь. И не только самого Люциуса.
***
Джеймс Поттер нервно расправил галстук и запустил пальцы в волосы, еще больше испортив прическу. Он проделывал это уже не в первый раз за сегодняшнее утро. Еще никогда в жизни он так не волновался: ни в тот день, когда получил письмо о зачислении в Хогвартс, ни в день первого выхода на квиддичное поле… Даже в первое свидание он так не волновался. А сейчас горло сдавливал какой-то непонятный комок, руки тряслись, как у сумасшедшего, а в зеркало лучше было вообще не заглядывать, потому что оттуда на него взирал молодой мужчина с депрессивно-маниакальным взглядом. А ведь ничего страшного сегодня не происходит, в сущности. Просто наступает конец его сомнениям, метаниям и переживаниям. Сегодня – его свадьба. В это не верилось до конца. Это было так странно и необычно. Когда несколько месяцев назад он сделал Лили предложение, даже представить не мог, что она так легко согласится. Не потому, что он сомневался в ее чувствах, нет. Просто этот шаг казался таким взрослым, особенным и безвозвратным, что о нем было страшно думать. Но Лили ответила согласием, и все завертелось. Искры счастья в зеленых глазах, вспыхнувшие в момент, когда она сказала «да», сопровождали его все эти сумасшедшие месяцы. До этого он и не представлял, сколько хлопот может принести радостное событие. Выбрать место, где праздновать, определиться со списком гостей и подарков, выбрать наряд. Бррр. Джеймс до сих пор с ужасом вспоминал бесконечные примерки и споры по поводу цвета рубашки и рисунка на галстуке. Малодушно надеялся, что к выбору платья невесты его не привлекут. Даже начал придумывать отговорки, но потом выяснилось, что ему вообще не положено видеть наряд невесты до свадьбы, и он вздохнул с облегчением.
Хвала Мерлину, что шафером стал именно Сириус. Тот взял на себя добрую половину всех хлопот и треволнений, а в последние несколько дней, так вообще выступал в роли сказочной феи, которая в считанные секунды решала все возникающие проблемы. А это было очень нужным, потому что чем ближе становился этот день, тем сильнее сердце Джеймса сжимала непонятная тоска. Он не мог объяснить ее причину, не мог дать ей названия. Сначала он думал, что это из-за того, что Лили в последнее время все больше занята, и они реже стали видеться, но когда он обнимал ее, прижимал к себе, вдыхал запах ее волос, тоска не отступала. Словно… какое-то предчувствие. Объективной причины он назвать не мог. Просто сердце иногда начинало сжиматься, а в груди тоскливо ныло. И даже улыбка любимой девушки, с которой он отчаянно хотел связать жизнь, казалась не ободрением, а укором. Укором… Странная ассоциация, но Джеймс ничего не мог с собой поделать. Вот и сейчас у него по необъяснимой причине было тоскливо на душе.
- Ты еще не готов?! – возмущенный оклик шафера заставил обреченно воздохнуть - сейчас получит. – Ты должен был спуститься пять минут назад!
- Я уже… почти
- Что ты опять с головой сделал? – Сириус всплеснул руками и развернулся к выходу.
- Ты куда? – как-то отчаянно спросил жених.
- За парикмахером, - возвел глаза к потолку Сириус.
- Постой…
Друг в дверях обернулся, некоторое время ожидал продолжения, а потом опустил руку, которой сжимал дверную ручку.
- Что-то не так? – он приблизился к Джеймсу и заглянул в глаза.
- Да нет, - Джеймс попытался улыбнуться.
Собственные тревоги показались глупыми. Ведь причину он сформулировать не мог. Но Сириус Блэк не относился к числу людей, от которых легко было отвязаться.
- Выкладывай!
- Нечего мне выкладывать, - Джеймс демонстративно отвернулся к зеркалу и вновь попытался справиться с галстуком.
Сириус бесцеремонно схватил его за плечо и развернул лицом к себе. Судя по взгляду, его терпение находилось где-то в районе критической отметки.
- У вас что-то с Лили стряслось?
- Нет! Нет… с ней все в порядке, - Джеймс снова стал теребить галстук.
- Дай сюда, - Сириус отбросил его руки и начал быстро перевязывать узел. - В чем тогда дело? Жениться передумал? – на этой фразе он сильно затянул узел, шутливо-угрожающим взглядом посмотрев на друга.
- Да ну тебя… - Джеймс отбросил в сторону его руку и ослабил узел. - Я слишком долго этого ждал. Как я могу передумать?! Просто… Не знаю. Страшновато как-то.
Признался и замер в ожидании смеха. Но Сириус не рассмеялся. Его взгляд был поразительно серьезен.
- Конечно, страшно, черт возьми. Ты же женишься не каждый день. Но ты только подумай… Она согласилась. Она будет только твоей, Джим!
Сириус толкнул друга кулаком в плечо и улыбнулся. Джеймс почувствовал, что против воли заражается его улыбкой.
- Точно. Глупость все это. Пойдем, - он решительно направился к двери, но почувствовал, как Сириус схватил его за локоть.
- Ну уж нет! Хоть в день свадьбы ты будешь выглядеть по-человечески, а то Лили сбежит.
- В смысле?
Сириус указал на растрепанную шевелюру жениха.
- Я за парикмахером. И заодно попрошу его наложить заклятие грозового разряда. Чуть дотронешься, так шибанет.
- Ага! И Лили тут же овдовеет.
- Вокруг много молодых и холостых. Мы найдем ей подходящую партию, - беззаботно утешил Сириус, но перехватив взгляд друга, произнес. - Как славно, что ты без волшебной палочки, а то свадьба прошла бы без шафера. Ладно-ладно. Не будет разрядов, а то Лили еще чего доброго захочет тебя по волосам погладить…
Джеймс схватил со столика какую-то коробку и запустил в друга. Коробка стукнулась о захлопнувшуюся дверь. Джеймс усмехнулся. Сириус всегда умел поднять настроение. Юноша глубоко вздохнул. Он не позволит черной тоске пробраться в сердце. Только не сегодня. Сегодня у него особый день.
Через полчаса он стоял перед алтарем и нервно теребил рукав пиджака. Лили задерживалась, и это настораживало. В голову полезли дурацкие мысли: вдруг передумала? Но, вспомнив ее лучистую улыбку, он отогнал наваждение прочь. И правильно сделал, потому что люди зашевелились, музыка заиграла и на пороге зала появилась ОНА: его маленькая фея, его мир и его жизнь. Лили счастливо улыбалась, кивая то одному, то другому гостю. В ее глазах блестели слезы. Джеймс сглотнул, увидев, что под венец ее ведет… Дамблдор. Так вот сюрприз, о котором она говорила! Нужно будет поблагодарить директора, потому что этот момент беспокоил Джеймса больше всего: кто поведет его невесту под венец. Отца Лили уже несколько лет не было в живых, а пригласить других родственников на подобную церемонию было неблагоразумным. Все они были магглами до мозга и костей. Вон даже собственная сестра отказалась придти. А ведь, когда они только познакомились с ее родными, Петунья очень сердечно отнеслась к юноше, появившемуся на пороге дома семьи Эванс. До тех пор, пока не стало понятно, что приехал он к Лили и кто он на самом деле. Джеймс перехватил на себе взгляд матери Лили и улыбнулся. Миссис Эванс улыбнулась в ответ. Она, наверняка, чувствовала себя не в своей тарелке, но ничем этого не показывала. Сильная женщина. Лили была очень похожа на свою мать.
Джеймс вновь посмотрел на невесту, она чуть смущенно улыбнулась, когда Дамблдор вложил ее ладошку в руку жениха.
Слова клятвы эхом отзывались в голове, заставляя прочувствовать всю меру ответственности, которую Джеймс на себя возлагал. Ну и что! Он готов. Его взгляд скользнул по друзьям. Питер завязывал шнурок. Нашел время. Ремус внимательно слушал клятву, словно размышляя, перехватив взгляд друга, он ободряюще кивнул и поднял большой палец. Джеймс с улыбкой набрал полную грудь воздуха, показывая, как он сосредоточен и посмотрел на своего шафера. Тот старательно смотрел в пол, думая о чем-то. Почувствовав на себе взгляд, Сириус вскинул голову. Задумчивое выражение тут же слетело, и на губах заиграла улыбка. Он подмигнул. Джеймс подмигнул в ответ. Все-таки хорошо, что жребий пал на Сириуса. Из Питера шафер бы вообще не получился, а Рем в последнее время был какой-то подавленный. Хотя… Сириусу тоже не от чего было прыгать от счастья, но он вопреки здравому смыслу был весел, слишком весел. Джеймс часто ловил себя на мысли, что веселье друга чересчур демонстративно, но все попытки поговорить об этом Сириус решительно пресекал. Ничего на эту тему, кроме: «Я в полном порядке!» от него уже давно не слышали. Джеймс еще раз бросил взгляд на своего шафера. Снова улыбка.
За собственными мыслями жених слушал уже не так внимательно, чувствуя лишь легкий озноб – последствия нервного напряжения, поэтому, когда Лили сжала его руку, он понял, что уже должен говорить: «Да». Его голос прозвучал звонко и ясно, вызвав смех гостей. Оказывается, говорить было еще рано, а Лили просто хотела обратить его внимание. Джеймс почувствовал, что краснеет, и виновато посмотрел на невесту. По искрам смеха в зеленых глазах он понял, что все в порядке, никто не сердится и жизнь прекрасна. С этого места он вновь стал слушать внимательно. Когда все закончилось, и пожилой волшебник предложил Джеймсу поцеловать супругу, юноша понял: вот оно – счастье. «Супруга». Слово было новым, ярким и сладким на вкус. Каким-то постоянным и теплым. Как ее губы. Джеймс со счастливой улыбкой вдохнул запах цветов, исходящий от ее волос.
А потом начались бурные поздравления родственников и знакомых. В какой-то момент букеты цветов стали выпадать из рук Лили. Она пыталась их поймать, но разноцветные благоухающие бутоны сыпались под ноги молодоженов и гостей. Она беспомощно оглянулась на Джеймса. Тот бросился на помощь. Шум, гам, веселье.
- Нужно куда-то их складывать! – стараясь перекричать музыку и шумящих гостей, высказал здравую мысль Джеймс.
- Не дело молодых беспокоиться о пустяках в такой день. Где помощники? – миссис Эванс улыбнулась Джеймсу и обняла дочь.
- А где Сириус? – Лили завертела головой.
Сириус Блэк сидел в углу банкетного зала на краешке большого стола, предназначенного для подарков. Сказать, что он неуютно себя чувствовал, значит, не сказать ничего. От улыбки начинало ломить скулы. Хотелось послать всех к чертям, но он не мог. Когда Джеймс сам не смог определиться с выбором шафера, Лунатик предложил тянуть жребий. В итоге почетная обязанность выпала на долю Сириуса. Безусловно, он был рад. За всей этой кутерьмой и суматохой он даже немного развеялся. Но подошел день свадьбы и, видя счастливых друзей, он изо всех сил старался проникнуться этим ощущением. Вот только сложно было оставаться спокойным, видя белоснежное платье невесты… Цветы, подарки…
На ТОЙ свадьбе тоже было много цветов и подарков. Наверное… Сириус до сих пор помнил тот солнечный летний день. Погода словно насмехалась. Если до этого две недели лили дожди, то в тот день землю осветило яркое солнышко. Оно озаряло все. Казалось, даже самые потаенные уголки не могли укрыться от его лучей. И этот яркий свет, так не вязался с хмурым настроением семнадцатилетнего юноши. Естественно, его семья была приглашена на такое знаменательное событие. Черт бы его побрал!
В то утро Сириус приехал в дом на улице Гриммо. Он не был здесь несколько месяцев. Сначала жил у Джеймса, а когда ему исполнилось семнадцать, и он вступил в наследование определенной части состояния, которого его так и не смогли лишить родственники, юноша снял себе квартиру в Лондоне. Хотя нет. Сначала была гостиница в Косом переулке, но, однажды решив, что нет ничего более постоянного, чем временное, он переехал в нормальную квартиру. Никто не знал его нового места жительства, кроме друзей и… Эмили Кристалл. Да! Они все еще были вместе. Странно? Наверное, закономерно. Ему было удобно с ней. Привычно. Не нужно ничего доказывать, не нужно делать красивые жесты и совершать сумасбродные поступки. Все это осталось в прошлом. А еще Эмми помогла залечить раны. Хотя… как выяснилось, не залечить - скрыть от окружающих. Она была веселой и легкой в общении. С ней не нужно было разговаривать – она сама говорила без умолку. Ее не нужно было слушать – все равно ничего полезного не узнаешь. В общем, Сириусу было с ней просто.
В ТОТ день он не взял Эмми с собой, объяснив нежеланием напрягать ее собственной семьей. Возможно, она обиделась. Сириуса это не слишком беспокоило. Долго она обижаться не могла.
И вот он в доме родителей, в комнате, где провел шестнадцать лет своей жизни. Здесь все по-старому. Те же книги, то же покрывало на кровати, тот же вид из окна. Юноша прошелся по комнате, дотрагиваясь до привычных вещей. Остановился напротив книжного шкафа.
«- Меня здесь однажды что-нибудь убьет насмерть! – Нарцисса хмурит лобик и потирает ушибленную макушку.
Она пыталась снять книгу с полки, а он забыл предупредить о наборе по уходу за метлой, который лежал на шкафу. Дернув книгу, Нарцисса каким-то образом умудрилась сдвинуть его с места. Набор, не долго думая, свалился аккурат ей на макушку.
- Дай, посмотрю! – Сириус пытается оказать первую помощь.
- Отстань! Не приеду больше к тебе в гости, - девушка сердито отталкивает его руку.
Сириус настойчиво повторяет попытку. Наконец, устав бороться, он бесцеремонно хватает ее за руки и оттаскивает от злополучного шкафа. Она цепляется за край ковра, и оба падают на его кровать. Она еще пытается его пнуть, но он, наконец, дотягивается нее и легонько целует в макушку. Она замирает.
- Прости, я забыл предупредить, - шепчет он.
- Все равно, не приеду, - все еще сердито отвечает она, но в глазах уже притаилась улыбка.
Им по шестнадцать, и они еще не знают, что это один из последних дней, когда они могут дотронуться друг до друга, сказать то, что хочется, а не то, чего требуют окружающие. Нарцисса быстро перестает дуться. На него невозможно долго сердиться. Десять минут спустя они уже рассматривают книгу о квиддиче. Сириус не столько хотел ее показать (он знал, что она не разделяет это его увлечение), сколько ему нравился сам процесс просмотра – он сидит на полу, опершись спиной о ее колени, легкие пальчики перебирают его волосы. От этого внутри что-то сладко сжимается».
Сириус провел рукой по книжной полке. А ведь это было всего год назад. Юноша вздохнул.
- Тебя еще долго ждать? – раздался из-за двери оклик матери.
Юноша даже не удосужился ответить. Он подошел к кровати и, стараясь ни о чем не думать, начал переодеваться в праздничную одежду. Какой черт его дернул приехать? Снова получил порцию из серии «плохой сын», насмотрелся на пример для подражания – ненаглядного братца, да еще и все в этой комнате напоминало о ее нечастых визитах. Со стороны странная эта была картина: посреди большой и явно нежилой комнаты стоял красивый семнадцатилетний юноша и с хмурой сосредоточенностью пытался завязать галстук. Руки дрожали, и узел никак не получался такими, каким должен быть. Через несколько часов она станет Малфой… Через несколько часов. И… все.
Сириус подошел к полке и стал снимать книги, ничуть не заботясь о том, что многие из них падают на пол. Он знал, что искал. Эта вещь – одна из причин, по которой он собирался рано или поздно наведаться в родительский дом. Альбом с фотографиями. Их было около тысячи. И практически на всех была одна и та же девушка. Светлые волосы, серые глаза, легкая улыбка. Вот она верхом на лошади, вот с букетом полевых цветов, со смешным щенком, с коробкой печенья, с его новой метлой… Такая разная и такая… любимая.
- Ты очень ко времени решил заняться перестановкой, - в приоткрытую дверь просунулась голова братца. Видимо, его привлек грохот падающих книг.
Регулус был одет в парадную одежду и полностью готов к выезду. Увидев фотоальбом в руках брата, он ехидно улыбнулся.
- Роняем слезы над безвозвратной утратой?
Зря он это сказал. Ох! Зря! Еле успел закрыть дверь, передернувшись от грохота вазы, разбившейся по ту сторону. А ведь летела точно в голову.
Сириус выхватил палочку и наложил на дверь запирающее заклятие.
- Да что же это такое?! За что такой позор на мою голову!!! Выходи немедленно – мы выезжаем!!!
Визгливый голос матери болью отозвался в барабанных перепонках. Сириус прижал ладони к ушам и, прислонившись спиной к двери, сполз на пол. Он сидел среди осколков старинной вазы и отчетливо понимал, что у него не хватит сил сейчас выйти отсюда, сесть в экипаж и прибыть на место проведения церемонии. Да и через час у него сил не хватит. И через два. Он не сможет на это смотреть, не сможет еще раз отдать ЕЕ.
На ТОЙ свадьбе тоже было много цветов и подарков, наверное…
- Милый… - голос Эмми вывел из задумчивости, - у меня сережка расстегнулась.
Она выжидающе посмотрела на него. Сириус привстал со стола и послушно принялся застегивать сережку.
- Она все время расстегивается, - пожаловалась девушка.
- Ну и Мерлин с ней, - рассеянно проговорил он.
- А вдруг потеряется?! – возмутилась она. – Ты же не хочешь, чтобы я потеряла твой подарок?
Его подарок? Он совершенно не помнил, когда их дарил, но раз она настаивает.
- Тогда просто сними их.
- Ага! И я останусь в колье, браслете и без сережек. Это пошло, ты не находишь?
Лично Сириус ничего пошлого не видел, но не затевать же из-за этого спор.
- Я подарю тебе новые, если потеряешь. Не волнуйся.
- Да я не к этому говорила, - притворно смутилась Эмили, и стало ясно, что говорила как раз к этому. Перестраховалась и на случай потери, и на случай возмущения своей рассеянностью.
Она быстро поцеловала его в губы и чуть не сбила с ног Рема, бросившись на зов кого-то из подруг.
Люпин улыбнулся на ее извинение, всем видом показывая, что ничего страшного не произошло, но стоило ей отвернуться, чуть покачал головой.
- Можешь ничего не говорить. Все сам знаю, - верно истолковал его жест Сириус.
- Тогда какого черта?.. – отправил в никуда вопрос Рем.
Сириус передернул плечом, и разговор на эту тему закончился. Теперь они сидели на столе для подарков уже вдвоем. В одинаково унылых позах и с одинаковыми неестественными улыбками на лицах. Нужно же соответствовать ситуации.
- Когда эта вереница закончится? А то я еще ребят даже не поздравил, – негромко проговорил Сириус, кивая в сторону неиссякаемого потока гостей, поздравляющих молодоженов.
- Я тоже не успел. Не расстраивайся, - откликнулся Ремус.
- Лили сегодня просто красавица, - с улыбкой проговорил Сириус, - Джим знал, куда смотрел. Кстати, платье ей очень идет.
- Старался, - скромно откликнулся Рем. – Я теперь в этом спец.
Дело в том, что когда Лили собралась выбирать платье, выяснилось, что некому ей в этом помогать. Близких подруг у нее не было. В Школе она так и не сблизилась с кем-то из девчонок, а несколько последних лет и вовсе ее компанией были друзья Джеймса. Мама не слишком разбиралась в волшебной моде. Лили пыталась ее привлечь, но после первых же споров по поводу фасона, поняла, что ничего из этого не выйдет. Сестра ненавидела все, что связано с миром волшебников… Оставалось обратиться к друзьям жениха. Ее мысли сразу остановились на Сириусе, но выяснилось, что он будет шафером, и не может видеть наряд невесты до церемонии. К Питеру Лили обращаться и не подумала. Остался Рем. Сколько часов они провели, просматривая бесконечные каталоги и посещая примерки. Везде удивлялись, что компанию невесте составляет молодой человек. Сначала его пытались выгонять, утверждая, что жениху не положено присутствовать на подобных мероприятиях. После объяснения, что он не жених, смотрели и вовсе странно. На брата не похож… Но им было плевать. Тем более результат того стоил. Друзья поражались терпеливости Рема. Сколько нужно было сил, чтобы не послать все к чертям, но Люпин взялся за это с энтузиазмом. Видимо, тоже пытаясь от чего-то отвлечься.
Эмили помахала Сириусу из толпы гостей. Он улыбнулся и помахал в ответ.
- Ты один… - негромко проговорил он, глядя на нарядных гостей.
- Один, - подтвердил Люпин очевидный факт.
- А Фрида? – Сириус покосился на друга.
Вообще-то это был очень бестактный вопрос с его стороны, но он мог себе позволить подобное.
- У нее помолвка через две недели.
Сириус, который как раз решил упереться ногой в ножку, прикрученной к полу скамьи, промахнулся и чуть не слетел со стола. Он резко выпрямился и уставился на Рема. Задавая вопрос, он хотел уточнить, все ли в порядке – их давно не видели вместе. Вот и уточнил. Черт!
- Я… не знал… Извини…
Рем передернул плечом.
- Зато я знал. Все в порядке.
- В смысле, знал?
- В самом прямом, - Ремус спрыгнул со стола и потянулся, потом взглянул на друга.- Да не смотри ты на меня так! Это все с самого начала было понарошку.
Сириус приподнял бровь, судя по его взгляду, он был близок к вызову бригады из клиники св. Мунго.
- Что ты несешь? Какое «понарошку»?
- О, Мерлин! Что же ты такой приставучий, а? Мы все решили с самого начала: встречались, - он запнулся, подбирая нужное слово, - временно, не по-настоящему.
- То есть ты знал, что потом она выйдет замуж? За другого? – оторопело спросил Сириус.
Рем просто кивнул.
- Зачем? - в негромком вопросе прозвучало отчаяние.
- А зачем ты делал почти то же самое? – резко спросил Ремус Люпин.
Сириус уставился в пол. Рем прав, он не может осуждать или советовать. Просто… Лунатик казался всегда таким… благоразумным, что ли. Сложно было представить его, способным на подобную авантюру. Сириусу не приходило в голову, что иногда подобные вещи делают не по глупости, а пытаясь спастись от одиночества. Но стоило ли это того? Стоил ли убитый вид друга нескольких месяцев иллюзорного счастья? На этот вопрос никто не сможет дать ответ.
- Прости, я не хотел…
- Да я понимаю… Просто… Я с самого начала все знал, все понимал. Она – единственная, кто ни разу не задавал вопросов по поводу моего отсутствия раз в месяц. Она, наверное, догадывалась, но ее это не пугало. Черт! Все могло быть по-другому. Вот только… Но я же сам на это пошел. Я знал. Она из древнего и богатого рода. А я? Так…
Сириус сжал плечо друга. Он не знал, что сказать. Ему их отношения казались странными с самого начала. Ведь Фрида не могла забыть Люциуса. В этом Сириус был уверен. Она не могла скрыть чувств, как ни старалась. То, как она сжимала руку Рема, если Малфой оказывался поблизости, ее чрезмерное веселье в такие моменты. То, какие взгляды она бросала на слизеринца, когда думала, что никто этого не видит… Возможно, другие не замечали, но Сириус сам был в подобной ситуации, поэтому ему были очевидны все ее уловки и отчаянные попытки скрыть свои чувства. Сколько р
Сколько раз он сам ни с того ни с сего начинал радоваться жизни, стоило завидеть Нарциссу. Он сделал выбор и шел до конца. Порой хотелось выть, понимая, что день за днем дает ей повод себя возненавидеть, но здравый смысл подсказывал, что так и должно быть. Как Сириус ненавидел свой здравый смысл!
Фрида тонула в том же омуте. Но, если Сириус был с Эмили по причине удобства и безразличия ко всему, то Фрида искренне симпатизировала Рему. Такие вещи заметны. Она беспрестанно одаривала его вниманием и заботой. Словно благодарила за что-то. Теперь понятно за что.
- Ну, куда вы пропали? - Джеймс Поттер со счастливой улыбкой приближался к друзьям.
Те, как по команде, нацепили радостные улыбки.
- Да мы, собственно говоря, скромно ждем, когда до нас дойдет очередь, а то к вам не пробиться, - Сириус спрыгнул со стола и шагнул к другу. Крепко пожал ему руку, хлопнув по плечу. – Ну, как ощущения?
Джеймс неопределенно передернул плечами и улыбнулся.
- Да подожди ты, он еще не понял, - Рем втиснулся между Сириусом и Джеймсом и крепко сжал плечо жениха.
Джеймс помахал перед носом друзей левой рукой, демонстрируя сверкающее кольцо.
- Нууу… Он теперь с нами и здороваться не будет, - протянул Сириус, отступая на шаг.
- Я же-нил-ся, - по слогам произнес Джеймс, обнимая друзей за плечи и притягивая к себе, - представляете?
- Да ты что? Не может быть! – удивился Сириус. – А мы-то думали, почему носились, как угорелые, пару последних месяцев.
- Точно! – подхватил Ремус. – А, оказывается, у всего этого был смысл.
- Да ну вас, - дружелюбно протянул Джеймс. – Сегодня вы меня не достанете.
- Да мы завидуем, - успокоил Сириус друга, - вот и выпендриваемся. Лили-то одна такая.
- Точно! – Джеймс счастливо выдохнул. – А где Питер?
Сириус пожал плечами и, привстав на цыпочки, стал оглядывать зал поверх голов друзей.
- Он себя неважно чувствовал. Сказал, что отлучится… - откликнулся Рем.
- Жалко, - Джеймс оглядел друзей. – Спасибо вам. Не знаю, чтобы я без вас делал?
- До сих пор бы издали вздыхал об одной рыжей девчонке, - съехидничал Сириус.
Рем промолчал.
- Да ну тебя, - отмахнулся Джеймс. – Я же серьезно.
- Знаю. Просто… на то мы и есть, чтобы всегда быть рядом и помогать в трудную минуту.
- И не только в трудную, - откликнулся Рем.
Трое молодых людей стояли, обнявшись, в углу банкетного зала. Дружба – одна из самых неразрешимых загадок на свете. Подстать любви. Возникает из ниоткуда и остается навсегда. Порой сам не можешь ответить на вопрос, почему именно этому человеку ты можешь доверить самое дорогое. Что в нем есть такое, чего нет в других? Дружба так же необъяснима, как и любовь. Ведь, если можешь объяснить хоть одно из этих понятий, значит оно ненастоящее.
А эти недавние мальчишки просто верили друг другу, еще не зная, что одного из них скоро не будет в живых, а двое других потеряют эту самую веру. Окажется, что она была общей на всех. Никак не делилась, никак не разрывалась. И исчезнет сразу у всех. Но пока они этого не знали, и в этом было счастье.
- Все, ну вас. Дайте невесту поцеловать, - Сириус вырвался из дружеских объятий и двинулся к центру зала.
- Эй! Теперь только с моего разрешения! – возмутился новоиспеченный супруг.
- Ты видел! – Джеймс посмотрел на Рема. – Он еще и отмахивается!
- Это он разрешения попросил, - усмехнулся Люпин, - Я, кстати, тоже еще до невесты никак не доберусь.
Лили стояла в окружении многочисленных гостей, слушая поздравления и комплименты. Про себя не уставала благодарить Рема за помощь. Она была счастлива. Да! Счастлива! Она сделала выбор в день, когда Джеймс подарил ей кольцо. После этого сразу стало спокойно и тепло. Она права. Все просто замечательно. Она нашла свое место в жизни. Это так… необычно. Вот сегодня они поедут в новый дом в Годриковой лощине. Они с Джеймсом вместе выбрали его. Было так здорово выбирать мебель, какие-то безделушки, привносить уют в семейное гнездышко. Она была счастлива. Настроение немного омрачало то, что Петунья с мужем так и не пришли, но этого следовало ожидать. В остальном же все было просто прекрасно. Джеймс. Милый, нежный, заботливый. Он так забавно нервничал. Лили чувствовала волну нежности к своему супругу. Супруг. Так странно.
- Дайте же мне, наконец, невесту поцеловать! - знакомый голос прозвучал у самого уха.
- Уже жену! – повернулась она к Сириусу, демонстрируя кольцо.
- Да ты что? – притворно удивился он. – Ну-ка, ну-ка…
Взял ее за руку и поднес к глазам, поворачивая и так, и эдак, чтобы блики света играли на обручальном кольце.
- Слушай, правда. А я и не заметил.
- Все потому, что вы с Джеймсом перемигивались всю церемонию, - приподняв бровь, произнесла она.
- Наблюдательная какая, - Сириус легонько коснулся губами теплой руки. – Тебе, вообще-то, слезы счастья должны были все застилать.
Он отпустил ее руку.
- Они и застилали, - негромко произнесла Лили, - просто сложно было пропустить момент, когда Джеймс, отвлекаемый тобой, ляпнул «да» на словах: «Они не ведают, что ждет их дальше, но готовы встретить новый день рука об руку…»
- А что тебе не понравилось? Это говорит о том, что Джим все продумал.
- Сириус, на церемониях говорят только тогда, когда необходимо подтвердить согласие.
- Да ну… Это скучно, - вынес вердикт юноша.
Лили не сдержала улыбку. Порой казалось, что он никогда не повзрослеет, а порой… что повзрослел слишком рано. Он осторожно взял ее за плечи.
- Поздравляю. Вы заслуживаете счастья, - серьезно проговорил он.
- Счастья заслуживают все, - тут же откликнулась Лили.
- Но не у всех хватает мозгов его оценить. Вы смогли.
Он легонько поцеловал ее в щеку.
- Спасибо тебе за все, - прошептала Лили.
Он сделал шаг назад и подмигнул.
Лили почувствовала, что слезы снова наворачиваются на глаза. Слезы счастья и светлой грусти. За плечом Сириуса мелькнул Рем. Еще один, достойный счастья. Почему судьба так несправедлива? Почему ей и Джеймсу она дала все, а друзьям принесла столько страданий? В тот день она еще не знала, что ее счастье будет ярким и ослепляющим, словно вспышка. И таким же коротким. И не потому, что они не смогут его оценить или удержать. Их самих просто не станет.
Снова улыбка, но на этот раз в ней уверенность и спокойствие.
- У нас будет ребенок.
Замерла выжидательно. В ее позе все выражало уверенность и непонятный протест: и поворот головы, и прямой взгляд, даже легкая улыбка. Сейчас пытаться ее переубедить в чем-либо мог только самоубийца. Люциус оценил спектакль. Она редко позволяла себе подобное. Обычно просто пожимала плечами и соглашалась с его решением. Ей просто было все равно. А этот ребенок важен. Очень важен. Люциус улыбнулся. Все шло по плану.
- Я знаю, милая.
- Знаешь? – во взгляде появилось удивление.
- Да! Ты стала еще красивее и нежнее. Сразу видно: предстоящее материнство, - с улыбкой отшутился он.
Нарцисса находилась в замешательстве. Почему он не удивился? Радости она и не ожидала, наоборот, предполагала, что он может отнестись отрицательно к этой новости. Но он должен быть удивлен.
Мужчина пересек комнату и осторожно притянул ее к себе, проведя ладонью по волосам.
- Мы назовем его Драко.
- С чего ты взял, что родится мальчик? – она почувствовала, что сердце сжимает непонятный страх.
Так не должно было быть.
- Конечно, мальчик. Наследник. Какой прок от девчонок? Они всегда идут на поводу у эмоций. Не так ли, милая?
Так тщательно подготовленная линия поведения рассыпалась в пыль. Нарцисса вырвалась из рук мужа и опрометью бросилась из обеденного зала.
С тех пор прошло больше трех месяцев, но страх не отступал. Наоборот он становился все осязаемее. Она пыталась убедить себя, что это плод ее фантазии. Но память упорно подсовывала странное поведение Люциуса в момент близости с ней. Теперь уже вспоминался его шепот. Нарцисса потерла виски: окутанные дымкой звуки скользнули по краю сознания и исчезли. Слишком быстро, чтобы сложить их в слова. Впрочем, как и всегда, когда она пыталась думать об этом. А еще не давала покоя его осведомленность и уверенность в том, что она носит под сердцем мальчика. Драко. Мерлин, какое нелепое имя.
Нарцисса поднялась с кресла и прошлась по библиотеке. Посмотрела в большое окно. Хмурое весеннее утро отнюдь не улучшило ее настроения. Было тоскливо. Хорошо хоть Мариса должна приехать. Она решила провести уикенд с матерью. Заодно обещала наведаться в дом брата. Ненадолго, но Нарцисса очень ждала ее визита. Потому что страшно было находиться в этом доме совсем одной. Не с кем поделиться переживаниями, не с кем даже посоветоваться. Она рассказала Марисе в письме о том, что ее беспокоило. Ожидала насмешек, но получила серьезный ответ с обещанием приехать.
Нарцисса сняла с полки книгу по Лекарственным травам, полистала. Вздохнула и поставила ее на полку.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла Мариса, разрумянившаяся от прохладной погоды, пахнущая дождем и ветром.
- Привет, - она шагнула к Нарциссе, раскрывая объятия.
В голосе прозвучало столько надежды, что Мариса почувствовала себя виноватой.
- Нет, прости. Я на несколько минут. Просто, если Люциус узнает, что я приезжала…
- А что в этом такого? – не поняла Нарцисса.
Да! Брат и сестра не жаловали друг друга. Но, по сути, Мариса тоже являлась законной наследницей этого имения и имела полное право здесь находиться. Другое дело, что этой своей привилегией девушка предпочитала не пользоваться.
- Я немного незаконно уехала из Хогвартса.
- То есть?
- Ну, понимаешь… Я не еду домой. Я подделала вызов Присцилы. Ни она, ни Люциус не знают, что я не в Школе.
- Но… куда ты собралась?
- Меня пригласил Патрик… к себе в гости. Мы проведем этот уикенд с ним в его доме во Франции.
- Мариса, тебе только…
- Пятнадцать, - невозмутимо закончила девушка. – Знаю. Но я же не говорю, что между нами что-то будет.
- Мерлин! Конечно, будет. Вы будете вдвоем и… Если он попытается воспользоваться ситуацией, - Нарцисса и сама чувствовала, что ведет себя как зануда. Но слишком дорога ей была эта девчушка. Хотелось уберечь. А к тому же забота о ней отвлекала от собственных мыслей.
- Нарцисса, сколько раз ты оказывалась наедине с Сириусом?
Нарцисса почувствовала, что дыхание перехватило, а щеки порозовели. Она так и не научилась оставаться равнодушной при звуках его имени. Потому что никто о нем не вспоминал, кроме нее.
- Он хоть раз воспользовался ситуацией?
- Нет, - автоматически отозвалась Нарцисса.
- И Патрик не воспользуется. Если любит. А если не любит. Что ж. Хоть узнаю.
Нарцисса опустила голову, рассматривая ковер у ног. Слова Марисы причинили боль. Боль, о которой она старалась забыть.
- Прости, - спохватилась девушка. – Я не хотела. Я…
Нарцисса подняла голову.
- Ну что мне сделать, чтобы ты не обижалась? – шепотом проговорила Мариса.
- Я не обижаюсь, - через силу улыбнулась Нарцисса и тут же сменила тему. – Если ты прячешься, то зачем приехала сюда? Никакой логики.
- Люциус бывает тут раз в сто лет, так что будем надеяться, что он меня не застанет. Да и вообще что он может мне сделать? Отправить после Хогвартса в какой-нибудь закрытый колледж? Или выдать замуж насильно? Вот уж чего не выйдет. Он мне не отец! А Эдвин не успел оставить на этот счет никаких распоряжений.
- Мариса, если Люциус захочет…
- Нет! У тебя не было выбора. Ты не хотела наносить удар по своей семье. А у меня нет нормальной семьи! Присцила примет любое мое решение. Ей все равно. А Люциус? Плевать, что он подумает. Для меня важно твое мнение. Но ты же не будешь мне мешать? Так ведь?
В серых малфоевских глазах полыхнула надежда.
- Не буду, - с усилием улыбнулась Нарцисса.
Где был ее боевой задор несколько лет назад? Почему она позволила превратить в ад свою жизнь?
- Я выйду замуж за Патрика Делоре.
Нарцисса ничего не ответила. Этот уикенд расставит все на свои места. Пусть сама решит, а она поможет в любом случае.
- Так ты не ответила на вопрос, зачем приехала?
Веселость тут же слетела с лица Марисы, как по мановению волшебной палочки. Взгляд скользнул по округлившемуся животу Нарциссы. Затем Мариса повела себя и вовсе странно. Круто развернулась и направилась к окну. Раздвинула тяжелые портьеры и стала что-то рассматривать в утреннем тумане.
Нарцисса почувствовала, что сердце стало биться быстрее. Не то, чтобы они придерживались этикета в общении друг с другом. Но вот так явно игнорировать вопрос...
- Мариса! – резко окликнула она.
Девушка вздрогнула и обернулась.
- Говори! Я не верю, что ты проделала путь просто так! Даже не думай увиливать!
Мариса нервно подергала себя за рукав, поправила на пальце фамильный перстень, посмотрела на часы, затем в окно.
- Мариса! – прошипела Нарцисса.
- Понимаешь, мне покоя не давали твои слова. Я поискала на этот счет что-то в книгах. И кое-что нашлось. Помнишь, я ездила домой несколько недель назад. Так вот. Я нашла книгу. Я знаю, что не должна ее тебе давать. Это неправильно, но ты должна знать.
- Знать что? – негромко проговорила Нарцисса.
- Ребенок… Твой ребенок. Он… Но это можно изменить. Ты только сразу не волнуйся, ладно?
- Мариса! Говори толком!
- Да! Так вот. Судя по тому, что ты рассказала, этот самый Темный Лорд решил... Люциус… В общем там сказано, что так создают оружие.
- Какое оружие? – Нарцисса постаралась, чтобы голос прозвучал спокойно. Рано паниковать. Мариса мямлит что-то малопонятное. Нужно сначала разобраться.
- Ну… Там так написано. Но это все ерунда, Нарцисса. Я вот книгу привезла, - невпопад закончила Мариса и, путаясь в складках мантии, вытащила потертую книгу. - Здесь должен быть ее экземпляр, но Люциус убрал от тебя, наверное. Я не должна была. Просто…
Нарцисса взяла протянутую книгу. Примерно в середине лежала ярко-розовая закладка. Ярко-розовый указатель на страшное пророчество. Она прижала ладонь к животу. Ребенок. Ее малыш… оружие? Этого просто не могло быть. Но ведь она чувствовала. Книга оказалась тяжелой. Слишком тяжелой. Или это просто ослабевшие пальцы с трудом могли ее удержать? Нарцисса положила ее на письменный стол. Наступила гробовая тишина. Обе девушки молча смотрели на черную обложку. Она казалась зловещей и таинственной.
- Может, все-таки не стоило ее тебе отдавать? – нарушила молчание Мариса.
- Стоило. Я должна знать, - Нарцисса и сама удивилась спокойствию, прозвучавшему в голосе. - Я должна знать, что они собираются сделать с моим ребенком. И я хочу этому помешать.
Мариса с жалостью посмотрела на подругу. Сил сказать, что они уже все сделали, не хватило.
- Тебе пора, - улыбнулась Нарцисса. – Еще не хватало, чтобы тебя здесь увидели.
Мариса неуверенно кивнула и приблизилась обнять подругу.
- Ты в порядке? – тихонько проговорила она.
В ответ Нарцисса лишь улыбнулась и, протянув руку, заправила за ухо темные прядки. Хорошо, что есть человек, который понимает, который заботится.
- Да. Давай, беги.
Мариса звонко чмокнула ее в щеку, а потом осторожно провела рукой по животику.
- Пока, племяш. Веди себя хорошо, - подняла взгляд на Нарциссу. - Не верь тому, что здесь написано. Да, ребенок обретет силу. Но это же не значит, что он будет использовать ее во зло. Ведь все в твоих руках. Ты сможешь изменить его. Сделать не таким, каким хотят они. Правда ведь?
Последняя фраза прозвучала очень жалобно. Да, Мариса старалась говорить убедительно, но ей было всего пятнадцать, и она очень боялась за подругу и еще не родившегося ребенка.
- Кончено, я смогу. Мы вместе сможем, - улыбнулась Нарцисса. - Уходи.
Мариса еще раз ее поцеловала и быстрым шагом направилась к двери. На пороге оглянулась и ободряюще улыбнулась. Во всяком случае, очень старалась, чтобы улыбка выглядела ободряющей, а она получилась жалкой и грустной.
- Беги, - поторопила Нарцисса. - И не забудь эльфам сказать, что они тебя не видели.
Мариса помахала рукой и умчалась. Наверняка, опять забудет, и Люциус потом будет поминать ее почем зря пару недель. Надо же так нарушать этикет: врываться без приглашения, без предупреждения да еще ни разу за все визиты не засвидетельствовать почтение главе семьи, а появляться исключительно в его отсутствие. Но в этом была вся Мариса. Чем старше она становилась, тем более вопиющими, по мнению брата, оказывались ее выходки. А ведь в них течет одна кровь. Но более непохожих людей сложно было отыскать.
Нарцисса вздохнула и перевела взгляд на книгу. Она, как могла, оттягивала этот момент. Но не может же она вечно смотреть на закрывшуюся дверь библиотеки.
Книга в черном кожаном переплете. Мягкая и… страшная. Нарцисса почувствовала, как липкие щупальца первобытного ужаса сжимают сердце. А ведь она еще не прочла ни строчки. Почему она не подумала раньше наведаться к родителям. Этот экземпляр был у них в имении. Она помнила эту книгу с детства. Правда, отец никогда не разрешал ее читать. Все бы ничего, но он взял с дочерей слово. Нарушить его Нарцисса не могла. И вот теперь книга у нее.
Нужно сесть, успокоиться. Она почувствовала, что ребенок забеспокоился. Ее ребенок. Оружие? Неужели из-за книги? Или он просто почувствовал ее страх? Он с ней. Он впитывает ее мысли и переживания. Мариса права. Она сможет.
Тонкие пальчики выглядели белыми на фоне черной обложки, когда она потянулась открыть книгу. Она не будет читать все. Ее интересует место, отмеченное ярко-розовой закладкой.
Чем дальше она читала, тем глубже становилась морщинка на высоком лбу, тем судорожнее побелевшие пальцы сжимали край стола.
Когда Люциус вошел в библиотеку в середине дня, то застал свою жену в необычном для нее состоянии. Странная бледность, но это еще можно было списать на беременность. Но на беременность не спишешь покрасневшие от слез глаза и затравленный взгляд. Когда он видел ее такой в последний раз? Это было в тот день, когда они избили Блэка в Школе. Тогда уже появлялась эта тоска во взгляде, словно отобрали что-то дорогое, обманули, предали, загнали в угол.
Она вздрогнула от его слов и вздернула подбородок. Глаза опасно блеснули.
- Как ты мог? – ее голос был еле слышен, но от этого шепота по спине побежали мурашки.
Люциус напрягся.
- Милая, ты о чем?
Нарцисса встала из-за стола. Беременная женщина должна выглядеть трогательной и беззащитной. Лично Люциус бы поспорил с этим утверждением. Фурия, способная на все, чтобы сохранить дитя. Беременность сделала ее опасной. Очень опасной. Она не стала отвечать на его вопрос. Она молча хлопнула книгой о крышку стола.
- Мариса, - негромко проговорил он. – Вот стерва.
- Не смей так о ней говорить!
- Я знаю, что это она. Мне сообщили, что она была здесь. К тому же откуда еще ты могла получить книгу?
- От тебя, например. Я жду объяснений!
- Объяснений? – Люциус попытался саркастически рассмеяться. Под этим взглядом получилось не очень хорошо. – Каких объяснений ты хочешь?
- Что ты сделал с моим ребенком?
- Я? Сделал? Милая, ты бредишь. Для начала этот ребенок не только твой. И с ним все в порядке. Поверь.
- Я читала эту чертову книгу! – в голосе прорвались истерические нотки
- И напрасно! – резко откликнулся Люциус. – Истериками ты ничего не исправишь. К тому же я не могу позволить тебе рисковать ребенком. Он слишком важен! Так что тебе придется успокоиться по-хорошему. Иначе…
Она не стала ждать, что последует за этим жестким «иначе». Метнулась к нему разъяренной фурией и влепила звонкую пощечину. Люциус от неожиданности дернулся. Надо же. Умудрился уступить в реакции беременной женщине. Но тут же исправился. Перехватил тонкие запястья и с силой сжал.
- Успокойся! – с нажимом произнес он. – Я не могу рисковать ребенком.
- Прекрати! – по щекам потекли слезы ярости. - Не смей говорить о нем, как о вещи! Он – человек. Не смей делать из него… неодушевленный предмет.
Он чуть встряхнул ее, стараясь сделать это ощутимо, но не нанести вред.
- Хватит истерик. С ребенком все в порядке!
- Зачем? Как? Как ты мог? Это же твой сын, Люциус! Твоя частичка! Как?
Ее тело сотрясалось от рыданий. Люциус понятия не имел, что делать. Еще не хватало, чтобы ей стало плохо и что-то случилось с ребенком. Нужно упокоить.
- Нарцисса… Милая… Послушай меня внимательно. С ним все хорошо. Наш с тобой сын станет великим человеком. Он будет обладать всем, чем захочет. Он все сможет. Слышишь?
Он прижал ее к себе, гладя по волосам. Одну маленькую деталь в своем рассказе он опустил: Нарцисса этого не увидит. Во всяком случае, вблизи. Как только ребенок родится, она отправится в одно из многочисленных имений. Да куда угодно пусть едет. Развеется, отдохнет, подлечит нервы. А ребенком займутся. Главное, правильно его воспитать. Главное, удержать его в определенных рамках и привить строгие принципы. Чтобы он с детства понимал, что должен делать. Это одна из самых блестящих идей Темного Лорда. И Люциусу посчастливилось стать отцом будущего хозяина мира. С помощью мальчика, наделенного очень большой силой, они добьются многого. Да! Ребенок будет с детства лишен каких-то вещей… Но цель оправдывает средства. Ему все воздастся сполна, когда придет время. И Люциус станет свидетелем триумфа собственного сына. Так сказал Темный Лорд, а ему Люциус доверял безоговорочно, потому то чувствовал его заботу. Да! Методы Лорда не всегда вызывали одобрения у чего-то похожего на совесть, притаившегося в глубине сознания Люциуса. Но ведь у всего этого – великая цель. Его сын станет величайшим магом в истории. Люциус будет гордиться! Вот только Нарцисса бы все не испортила.
Словно почувствовав его мысли, она вырвалась из объятий. Сделала два шага назад. Люциус вглядывался в такое знакомое лицо и не узнавал его. Слезы высохли. В нежных чертах проступила решимость.
- Я уезжаю! – все в ней словно говорило: «Только попытайся меня остановить!»
И Люциус попытался.
- Куда, интересно?
- К родителям!
- Милая, хочу тебе напомнить, что ты не можешь уехать к родителям. Одно мое письмо, и тебя там не примут. И нигде не примут. Кому нужна беглая жена? Позор на весь род!
- Ты не напишешь это письмо, милый! – она очень похоже передразнила его интонацию. – Ты скорее выпьешь гной борбонтюбора, чем позволишь запятнать свое имя.
Ее губы тронула холодная улыбка. Люциус про себя выругался. Вот стерва! А ведь полностью права. Она решительно направилась к двери. Люциус перехватил ее локоть и сильно сжал:
- Ты не выйдешь из этого дома, пока на свет не появится мой сын. Потом я лично тебя отвезу, куда тебе заблагорассудится. Но не сейчас!
- Ты не удержишь меня!
Дернул черт Эдвина выбрать в жены потомка вейлы! Когда она так уверенно говорила, становилось не по себе, потому что появлялась ощущение, что остановить ее невозможно. И куда делась прежняя Нарцисса, милая и кроткая?
Дуэль взглядов. Две пары серых глаз. В одних - попытка подавить, переиграть. В других – уверенность и воля. И последние побеждают.
- Здравствуйте, дети мои! - негромкий голос вошедшего мужчины прервал эту «игру».
Темный Лорд переводил взгляд с Люциуса на Нарциссу и обратно. Кажется, он верно оценил ситуацию. Люциусу стало неловко. На его семью пал выбор. Они стали избранными. А Нарцисса не желает этого понимать. Возможно, стоило подготовить ее с самого начала. Вот только что-то подсказывало, что ее реакция и тогда была бы такой же.
Но как же неловко, что Лорд видит ее непослушание. Нужно что-то придумать.
- С вашего позволения, - Нарцисса выдернула руку из ослабевшей хватки Люциуса и направилась к выходу.
Не ответила на приветствие. Остается надеяться, что Лорд спишет это на рассеянность по причине ее положения. Но… она же уйдет. Нужно что-то сделать.
- Нарцисса…
Молодая женщина в дверях обернулась и с недоумением посмотрела на окликнувшего ее мужчину. Он никогда не обращался лично к ней. Они виделись довольно часто на каких-то совместных мероприятиях, но никогда не пересекались. Лорд редко удостаивал вниманием людей, не входящих в число так называемых Пожирателей Смерти. Нарцисса слышала его слова о ней. Всегда доброжелательные, но он говорил о ней исключительно как о миссис Малфой. Обращение по имени сбило с толку.
- Задержись, пожалуйста. Я должен кое-что тебе сообщить.
Нарцисса открыла дверь, показывая, что уходит.
- Нарцисса! – прошипел Люциус. - В каком свете ты себя выставляешь?
О том, что его она выставляла в еще худшем свете, он не упомянул.
- У меня дурные вести, - в тоне Темного Лорда проявились скорбные нотки.
Нарцисса вновь обернулась и выжидающе посмотрела.
- Только что я узнал, что на поместье твоего отца напал отряд авроров. О причинах нападения мне неизвестно, но…
Люциус увидел, что его жена с силой сжала дверную ручку. Отряд авроров? Но поместье Блэков ненаносимо, как и обитель любой другой чистокровней семьи. Они не могли узнать. Это невозможно! Люциус затаил дыхание. Неужели...
- Поместье моей семьи ненаносимо, - еле слышно произнесла Нарцисса.
- Видимо, кто-то открыл его местонахождение. Мне очень жаль, девочка. Я скорблю вместе с тобой.
- Что значит… скорбите? – голос Нарциссы опустился до шепота.
- Твои родители… наверное, пытались оказать сопротивление, и… они погибли.
Люциус почти поверил в искренность Лорда. Так мучительно и скорбно он подбирал слова. Почти… Совсем поверить мешало чувство, что все слишком удачно складывается для замысла. Не далее как вчера Лорд говорил о вероятности того, что Нарцисса может узнать об их плане и попытается уйти. Люциус еще сказал, что идти ей, кроме родительского дома, некуда. Не на улицу же она отправится в таком положении. Но Блэки не примут ее, если Люциус сообщит о том, что она ушла самовольно. Темный Лорд тогда рассмеялся и сказал, что семье, которая претендует на мировое господство, не гоже марать свое имя в подобных сплетнях. Как Люциус хочет добиться уважения других людей, если не может справиться с собственной женой? В словах Лорда был глубинный смысл. Словно он предвидел все это. А несколько месяцев назад он сказал фразу, которая до сих пор не давала Люциусу покоя. «Путь к вершине всегда утопает в крови. И не только в крови врагов, но и своей собственной. Так должен ли тот, кто платит своей кровью за достижение цели, щадить других людей?» Тогда Люциус не очень уверенно сказал: «Нет, не должен».
Видя его неуверенность, Темный Лорд улыбнулся: «У твоего сына особый путь, Люциус. Он станет нашей опорой. Да, ему придется стать нашим знаменем, нашим оружием. Но это все временно. А его величие станет постоянным. Но до этого момента много воды утечет, да и крови тоже. Ты должен быть готов к этому. Научиться это принимать. Каждая никчемная душонка – частица силы твоего сына».
Так вот о чем он говорил! Перед мысленным взором всплыла хлопотливая миссис Блэк. Для нее каждый приезд Люциуса становился поводом продемонстрировать свое гостеприимство и расположение. Сдержанная радость мистера Блэка…. Пройдет много времени, прежде чем Люциус сможет это принять. Но все-таки сможет. Темный Лорд поможет в этом. Все объяснит и оправдает каждое действие. И Люциус поверит. Он всегда будет верить этому человеку. Почти… всегда.
Нарцисса с усилием разжала побелевшие пальцы, выпустив дверную ручку. Медленно, как неживая, приблизилась к Темному Лорду. Долгое время стояла и просто смотрела в его лицо. Люциус напрягся, решив, что до нее не дошел смысл сказанного или у нее просто шок. Как это может отразиться на ребенке? Нужно что-то предпринять. Но Нарцисса сделала все сама. Ее ладонь взметнулась в воздухе и со звонким шлепком коснулась щеки Темного Лорда. Люциус охнул. Вот сейчас он станет вдовцом. Точно!
- Нарцисса, - проговорил он. – Мой Лорд…
Мужчина сделал жест, означающий, что все в порядке и, как ни в чем не бывало, посмотрел на девушку.
- Убийца! - звонкий голос отразился от высокого свода библиотеки и зазвенел в хрустальных украшениях на люстре.
На Темного Лорда это не произвело ни малейшего впечатления. Он осторожно взял девушку за плечи и, глядя ей в глаза, заговорил:
- Я понимаю твое состояние и скорблю вместе с тобой. Но жизнь продолжается. Жизнь – в тебе. Тебе нужно взять себя в руки и подумать о ребенке.
Он говорил что-то еще, но Люциус не слушал. Видел только, как напряженной струной сжалась Нарцисса. Ее совершенно не успокаивали слова. Она словно не слышала их.
- Люциус, - обратился мужчина к застывшему хозяину именья, - распорядись, чтобы приготовили успокоительное зелье. И побудь с ней.
Он осторожно подтолкнул Нарциссу к дивану. Та бессильно опустилась на него и, сжавшись в комок, спрятала лицо в ладонях. Сперва Люциусу показалось, что она плачет, но нет. Она просто сидела. Тихо и неподвижно.
- Может быть, стереть ей память? - негромко спросил он.
Нарцисса чуть дернула плечами при этих словах. Она услышала. И, более того, запомнила.
- Чему вас только в Школе учат! Стирание памяти противопоказано при ее состоянии. Любое вмешательство в ее психику противопоказано.
Они вышли из библиотеки.
- Ее нельзя оставлять одну, - негромко произнес Темный Лорд. – Есть вероятность того, что она что-то сделает с твоим сыном.
- Не сделает, - уверенно отозвался Люциус. - Но успокоительное не помешает.
- Ступай, мой мальчик. Не оставляй ее.
Спустя полчаса Люциус сидел в библиотеке. Нарцисса спала на большом кожаном диване. Успокоительное зелье разгладило ее черты, придавая лицу детскую безмятежность. Но это только на время сна. Люциус был уверен в этом. Он прислушался к себе. Испытывал ли он жалость? Да, пожалуй, испытывал. Но все затмевала великая цель. Впервые в жизни он оказался нужен и важен. Впервые в жизни кто-то не мог обойтись без него. И не просто кто-то, а величайший маг. Имя Люциуса войдет в историю! А что значит в сравнении с этим жалость? Ничего. Он решительно отвернулся, чтобы не видеть трогательно скрутившуюся фигурку под толстым пледом. Сейчас он лукавил. Он силой старался изгнать из своего сердца жалость, благодарность и нежность к этой женщине. Но пройдет время, и его усилия вознаградятся. Все исчезнет само. Наверное, если долго чего-то добиваться, то обязательно достигнешь результата.
***
Темный Лорд стоял напротив окна. Неподвижно, словно изваяние. Люциус не решился его беспокоить и тихо вышел. Они обо всем поговорят позже. Что-то подсказывало, что сейчас Лорда лучше не трогать. Когда Люциус научился улавливать эти настроения? Сейчас уже казалось, что так было всегда.
Молодой мужчина бесшумно вышел, прикрыв за собой дверь, старясь не потревожить и не обратить на себя внимание лишний раз. Сегодня и так хватило треволнений. Мужчина у окна усмехнулся. Наивные глупцы. Некоторые из них до сих пор считали, что он может что-то о них не знать. Наивные. Темный Лорд давно знал все и обо всех. Не совсем обо всех, но о тех, о ком нужно было что-то знать. «Лорд Волдеморт». Они считают, что он не видит их страха! Да их просто передергивает, когда они произносят эти два слова, превратившихся когда-то в его имя. В его имя…
Мама назвала его Том. Том… Доброе и легкое имя. Какое-то детское. Поэтому он изо всех сил старался от него избавиться. Оно напоминало о детстве. Да! Могло показаться странным, но у этого человека было детство, если это можно так назвать. Хотя, если, как пишут в книгах, детство должно быть счастливым, радостным, беззаботным, то, у юного Тома не было детства.
Он совсем не помнил мать. Она умерла сразу после родов, успев дать ему лишь имя. Имя проклятого маггла, отказавшегося и от нее, и от своего еще не родившегося ребенка. Но осознание пришло потом. А поначалу Том ничего этого не знал. Знал, как его зовут. Знал, где он должен спать, где может, а где не может гулять. Знал наизусть распорядок убого маггловского приюта. Знал имена ненавистных воспитателей. Знал, что в его комнате живет чудовище. В самом темном углу – он видел его по ночам. Два горящих глаза. От них нельзя было спрятаться даже под шерстяным одеяльцем. А еще знал, что будет следующий день, когда Билл Маррет снова отберет у него порцию сладкого, или изобьет, или наврет что-то воспитателям, и Тома снова накажут.
За что они его ненавидели? Этот вопрос не возникал у Тома никогда. Он с самого раннего детства знал, что для ненависти не нужны причины. Ненавидеть можно просто так. Как его приютские мальчишки. Или как он милую садовницу, которая никогда его не обижала. Но он ее ненавидел, потому что она тоже принадлежала этому приюту.
Когда он стал постарше, случайно подслушал, что его мать была сумасшедшей, поэтому отец отказался от нее и от собственного ребенка. Собственный ребенок, это он, Том. Чей-то ребенок. Это было ново и странно. Тогда он принял слова мерзкой воспитательницы на веру. Потому что в них был смысл. Отец! То, что он отказался, воспитательница, конечно же, наврала. Или что-то не так поняла. Она вообще всегда все путала.
С того дня жить стало чуть легче. Том понял, что на территории приюта у него появилось любимое место. Он мог часами сидеть на пне под большим кустом шиповника и смотреть на огромные чугунные ворота. Билл Маррет с компанией посчитали это новым поводом для придирок. Но Тому было все равно. Причиной больше… причиной меньше. Его и так все считали психом. У мальчика же появился смысл существования. Чугунные ворота. Пожалуй, на свете не было человека, который знал бы о них больше, чем Том. Даже тот, кто когда-то их выковал, понятия не имел, что они могут разговаривать. А Том знал, потому что часами слушал скрип петель. Иногда хлопотливый, когда молочник быстро распахивал ворота и погонял старую клячу, запряженную в скрипучую повозку, иногда страдающий, когда мистер Барк забывал их смазывать после очередного дождя, иногда убаюкивающий.
Том знал о воротах все: каждую виньетку их узора. Зачем он это делал? Он… ждал. Знал, что однажды ворота скрипнут радостно и торжественно, и появится он. Человек, который просто до сих пор не знал о существовании сына. Что-то напутали, ему что-то не сказали. Но когда во всем разберутся, и он узнает, что у него есть сын, сын, который носит его имя, который ждет… Том Реддл обязательно придет.
Один день сменял другой. Ворота по-прежнему скрипели, то приветствуя кого-то, то провожая… А Том ждал. К другим детям приходили дальние и близкие родственники, кого-то забирали на время, кого-то насовсем. А Том ждал… Несмотря на насмешки обидчиков, не веря в слова воспитателей, не слыша и не видя ничего.
Однажды его вызвали к настоятельнице приюта, и она сообщила о том, что он зачислен в школу на западе страны. Том лишь пожал плечами, сделав вид, что ему все равно, но сердце при этом подскочило. А вдруг отец приедет и не найдет его? Настоятельница, зная о его странном времяпрепровождении, обещала сообщить адрес его Школы всем, кто будет спрашивать. Она была стара и дурна собой, но обещания всегда выполняла.
Так он попал в Хогвартс… Темный Лорд до сих пор проклинал и боготворил этот день. Проклинал за то, что тот день сломал все его мечты и надежды, превратив его в того, кем стал. И боготворил за это же.
Было… странным узнать, что ты волшебник. Что все те мелочи, случавшиеся с тобой на протяжении жизни не являются нормой в том мире, в котором ты жил. Да и сам тот мир был не твой. Так бывает. Особенно, если ты совсем один и тебе просто не с чем сравнить. Если с тобой что-то происходит, ты считаешь, что в этом нет ничего необычного. Все это происходит и с другими людьми. Оказалось, нет.
В один день вся жизнь перевернулась с ног на голову. Выяснилось, что его мать – волшебница, а отец…
Вернувшись в приют на летние каникулы, он понял, что теперь ничто не будет так, как прежде. Даже издевательства Билла Маррета переносились теперь не так болезненно, потому что это все – ненастоящее. Том понял очень отчетливо.
Но самое главное изменение было не в этом. Большие чугунные ворота перестали с ним разговаривать. Они оказались простым бездушным предметом. Просто ворота, которым, наконец, смазали петли. Том с силой пнул их, и они промолчали. Его разобрала злость. Столько долгих лет они его обманывали, давали надежду на то, что однажды распахнутся и впустят в его жизнь человека, чье имя он носит. Они за это поплатятся. Они все. И эти чертовы ворота, и Билл Маррет, и весь этот идиотский приют, а, главное, человек по имени Том Реддл.
Спустя шесть лет в газетах появится сообщение о трагическом происшествии: «…в предместье Лондона сгорел дотла детский приют имени святого Патрика. В живых не осталось никого…» Но больше всех потрясло видавших всякое пожарных: разрушающая мощь пламени была поистине фантастической. Иначе чем объяснить, что оплавились даже старые чугунные ворота, находившиеся в двух милях от выгоревших построек?
А еще год спустя на пороге большого ухоженного дома, в котором проживала семья Тома Реддла, появится миловидный воспитанный юноша. Разве можно будет сказать, увидев его вежливую улыбку, что этот мальчик пришел лишь для того, чтобы посмотреть в глаза собственному отцу. В первый и последний раз в своей жизни.
А еще позже произойдет загадочная гибель одного из лидеров банды «Лондонских демонов». Человека, которого панически боялись за его необузданную жестокость и алчность. Лондон будет бурлить и кипеть, обсуждая эту новость. Кто мог осмелиться? Как? Сопоставлял ли кто-то эти события? Возможно, да. Но, тем не менее, ответить на все возникающие вопросы наверняка мог лишь один человек. Хотя… в то время уже человек ли? Молодой мужчина, возомнивший себя судьей Мира, вершителем судеб. Имел ли он на это право? Он считал что имел. Он, в чьих жилах течет кровь великого Салазара Слизерина!
Темный Лорд негромко вздохнул, отводя взгляд от непроглядной черноты за окном. Да! Он имел право судить. Он верил в это раньше и знал наверняка теперь. Он сделает этот мир лучше. В нем не будет нечисти и мусора. В этом мире будет ОН!
Мысль о собственном величии пришла рано. Лет в пятнадцать, когда он понял, что его способности намного отличаются от способностей других учеников. А может, все дело в фанатичном упорстве, с которым он постигал магическую науку. К третьему курсу он знал заклинаний вдвое больше, чем некоторые семикурсники. У него была цель: отомстить глупым людишкам, лишившим его детства. И он шел к своей цели. А потом он увлекся идеей чистоты крови. Эта тема была слишком болезненная – ведь его самого нельзя было отнести к чистокровным волшебникам. Но он - потомок великого Салазара, призванный завершить дело предка. Этой цели он посвятил большую часть своей жизни. Жизнь… глупая и спорная субстанция. Вот она есть, и вот ее уж нет. Он это понял очень отчетливо, когда встретил Билла Маррета – грозу никчемных людишек. Его боялись, ему преклонялись. А Том…. Нет, не Том, к тому времени уже Лорд Волдеморт (Том навсегда остался на пороге дома, принадлежащего ему по праву, однако в котором он побывал один только раз). Лорд Волдеморт тогда негромко окликнул здоровенного детину у входа в какое-то заведение. Билл обернулся и недоуменно заморгал. Мало кто осмеливался так просто окликать его. Билл окинул наглеца своим фирменным взглядом, от которого люди убегали, как от огня. Однако невысокий молодой человек хрупкого телосложения признаков паники не проявлял. Смотрел спокойно и чуть насмешливо. Что заставило «потерпевшего Б. Маррета по прозвищу «Бык», как значилось на утро в полицейских сводках, сделать шаг к загадочному человеку? Любопытство? Уверенность в собственных мускулах и авторитете? Сколько бед могло бы не случиться, будь люди иногда чуточку умнее. Но Маррет решил наказать наглеца.
На данном сайте присутствуют материалы содержащие в себе графическое и текстовое описание сексуального акта, гомосексуальных отношений, насилие, мазохизм и другие вещи не рекомендованные для просмотра лицам младще 18 лет. Все материалы находятся в отдельных разделах. Если вам еще не исполнилось 18 лет, то мы не рекомендуем посещать данные разделы. All Harry Potter names and characters belong to JK Rowling, Bloomsbury, Scholastic or Warner Bros. and Росмэн
