С момента гибели Поттеров прошло четыре года. Разумеется, нескольких лет мне не хватило, чтобы всё забыть и окончательно отойти от смерти Джеймса. К счастью, Люциус об этом прекрасно знал и постоянно вытаскивал меня то на праздники, то на семейные торжества в Малфой-мэнор. Не стало исключением и Рождество 1985 года. Самое странное Рождество в моей жизни…
В поместье Малфоев было шумное застолье. Гостей было человек двадцать. Нарцисса довольно рано ушла спать и забрала с собой Драко. Все присутствующие вскоре разбились на небольшие компании и негромко беседовали в разных углах гостиной. Я сидел и тихо напивался. Обычное моё занятие на праздники, подобные этому. Сначала Люциус, как и положено хозяину, ходил от одного гостя к другому. Но потом ему, верно, наскучили бессмысленные разговоры, и он опустился в кресло возле меня, откупоривая бутылку коньяка.
Наконец кто-то вспомнил, что у него дома остались дети, кто-то начал откровенно зевать, гости стали расходиться, и вскоре осталось всего несколько человек. Люциус бросил на них оценивающий взгляд, чтобы убедиться, что они не нуждаются в его компании, и уволок меня в свой кабинет. Только там мы смогли удобно расположиться — Люциус в кресле, я — на мягком диване — и наконец наплевать на манеры и этикет. Можно было расслабиться, сползти пониже на пышных подушках и вытянуть ноги. В итоге мы сидели и пили, пока стрелка часов лениво не подползла к трём часам ночи. К этому времени на полу стояли уже две пустых бутылки, и Малфой, открыв третью, разливал янтарную жидкость, вкус которой уже почти не чувствовался, по бокалам.
Затем Люциус очистил заклинанием пепельницу и полез в портсигар, но тот оказался пуст. Тогда Малфой поднялся на ноги и, нетвёрдой походкой направившись, извлек из верхнего ящика небольшую деревянную шкатулку. В ней оказались сигареты из тёмно-коричневой бумаги. Люциус снова присел в кресло, щёлкнул зажигалкой, затянулся, и по комнате пополз странный горьковатый запах.
— Что это? — спросил я, поднимая отяжелевшую голову и пытаясь сфокусировать взгляд.
— Это, mon cher, новый сорт табака. Мне прислали его в подарок всего несколько дней назад, — ответил Люциус довольно трезвым голосом.
— Интересный запах, — задумчиво пробормотал я, силясь вспомнить, что напоминает мне этот странный аромат.
— Это миндаль.
— Миндаль? — удивился я. — Люци, с каких это пор делают сигареты с миндалём?
— Понятия не имею. Но у магглов, кажется, такого сорта нет, — Люциус сделал глубокую затяжку. — Потрясающе… — выдохнул он, блаженно прикрывая глаза.
— Да, букет отменный, — улыбнулся я. — Нужно будет поискать такие благовония.
— Жаль, что ты не куришь. Тебе будет трудно оценить всю прелесть изысканного аромата.
Я тихо рассмеялся. Когда Люциус начинал говорить со мной, словно мы находимся на торжественном приёме, это могло означать только две вещи: либо он издевается, либо он очень пьян. В данном случае, кажется, были верны оба варианта.
— Спасибо, — отозвался я. — Мне вполне хватает изысканных ароматов зелий, которыми после каждого урока «благоухает» моя одежда.
Люциус только улыбнулся и снова прикрыл глаза, делая очередную затяжку.
— Сев, если бы ты мог разделить…
— Я верю тебе на слово.
Вдруг Люциус открыл глаза и очень серьёзно на меня посмотрел. Причём по его взгляду нельзя было сказать, что он вообще сегодня пил.
— Это лучший сорт табака из всех, что я курил. Ты должен это попробовать, — заявил он.
— Ты ведь знаешь, я не курю, — начал вяло сопротивляться я.
Признаться, мне даже в голову не могло прийти, что он так загорится идеей немного потравить меня дымом.
— Это не проблема, — возразил Люциус и, поднявшись на ноги, приблизился к моему дивану. — Я тоже поначалу не брал в рот сигарету. Знаешь, как тот равенкловец научил меня курить?
Люциус вдруг присел на диван возле меня и посмотрел мне в глаза каким-то странным изучающим взглядом.
— Не знаю, — с усмешкой отозвался я.
На лице Малфоя появилась хищная улыбка, а в глазах загорелась азартная искра.
— Ты мне доверяешь? — внезапно спросил он.
Этот вопрос даже немного протрезвил меня. Я повернул к Люциусу голову и нахмурился.
— Конечно, доверяю.
Малфой кивнул и поднёс сигарету к губам. А дальше произошло нечто настолько странное и невероятное, что я даже не сразу осознал, что именно. Люциус повернулся ко мне и глубоко затянулся. Но дым не выдохнул. Вместо этого он придвинулся ближе и протянул руку к моему лицу. Замерев, я даже задержал дыхание от неожиданности. А он, аккуратно положив руку мне на шею, слегка притянул к себе. Я невольно подался вперёд. Он наклонился к моему лицу так близко, что я смог разглядеть причудливые узоры на его серой радужке. Его рука легко надавила на мою шею, и я хотел запротестовать, отодвинуться, оттолкнуть его… Но вместо этого замер, как будто на меня наложили Petrificus Totalus. Невозможно было поверить в то, что он собирается делать. Его лицо было совсем рядом с моим. Я смотрел в его блестящие глаза и не мог оторваться. Со мной происходило что-то странное. Он немного наклонил голову так, что наши носы на миг соприкоснулись. Его губы были настолько близко от моих, что я невольно приоткрыл рот. Его рука скользнула по моему уху и остановилась на щеке. По моему телу пробежала дрожь удовольствия от ласки едва касавшихся моей кожи ледяных пальцев. Он прикрыл глаза и начал медленно выдыхать дым в мой приоткрытый рот.
Сначала я не понял, что происходит, но когда до меня дошёл смысл его действий, я начал поначалу осторожно, а потом уже жадно и настойчиво вдыхать в себя серый дым. В горле моментально запершило, глаза начали слезиться, но у меня просто не было сил, чтобы отстраниться. Я сидел и глотал дым, наслаждаясь горьковатым привкусом и лёгкими касаниями тонких пальцев. Я прикрыл глаза от удовольствия и тут же ощутил приятную истому внизу живота, которая стремительно растекалась по всему телу, концентрируясь в члене. Почувствовав сильное возбуждение, я шумно выдохнул дым в лицо Люциусу. Мои губы ощутили непривычную пустоту, и я невольно подался вперёд. Наши губы едва соприкоснулась… Совсем легко и почти неощутимо. Словно порыв ветра… Словно капля воды, попавшая на нежную кожу… Сердце забилось чаще, дыхание стало неровным, лицо окатило горячей волной.
Плохо понимая что творю, я вслепую протянул руку и ухватился за его угловатое плечо. Ощущение тёплого человеческого тела под ладонью ударило мне в голову посильнее градуса. Я тихо застонал и приподнял веки. Серые глаза смотрели прямо в мои собственные. Так близко и так глубоко… С лукавой усмешкой, лёгким удивлением и страстью. Я крепче ухватился за его плечо и потянул на себя. Властно, настойчиво. Но он только усмехнулся и провёл рукой по моей щеке так нежно и так медленно, что у меня перехватило дыхание. Я снова замер.
Дым между нами постепенно рассеялся, но мне не хотелось отодвигаться от Люциуса. Стараясь продлить этот странный момент, я прикрыл глаза. И тут время остановилось… Мне даже показалось, что перестали тикать часы на каминной полке. Я просто сидел и наслаждался тёплым дыханием, щекочущим мои приоткрытые губы. Я вдыхал запах коньяка и миндаля и не мог надышаться. Ещё ни разу в жизни я не находился так близко к Люциусу. И ощущение этой близости разгоняло кровь, заставляло дыхание учащаться, а член болезненно ныть.
Я знал, что мне всего лишь стоит на сантиметр приблизить лицо, и наши губы встретятся. Желание было столь нестерпимым, что показалось совершенно нереальным. Где-то в голове щёлкнул переключатель. НЕТ. Не могу. Нельзя. Не должен. Не прощу себе… Болезненная мысль ударила в голову так резко, что я невольно застонал от разочарования. Я не мог позволить себе прикоснуться к нему. Не мог. Он был настолько близко, но в то же время так далеко, что желание нарушить запрет стало почти нестерпимым. Едва ощутимое дрожание нежных губ и лёгкое прикосновение пальцев Люциуса к моей щеке будоражили гораздо сильнее, чем могла бы лежащая передо мной обнажённая проститутка. Мои ощущения были настолько спутаны, а всё вокруг казалось таким нереальным, что я решился взглянуть на него и поднял веки.
Серые глаза по-прежнему изучали меня. С интересом, недоверием, лёгкой похотью… Я слегка повернул голову так, что наши носы соприкоснулись. Но он не отодвигался от меня, не убирал руку, всё ещё поглаживающую мою щёку, не смыкал губы… а дышал. Дышал мне практически в рот, заставляя изучить, запомнить его запах. Внезапно мне захотелось рвануть его на себя, прижаться к нему, зарыться пальцами в волосах, устроить голову у него на плече и дышать, дышать, дышать!.. И в этом порыве не было ничего пошлого, ничего, выходящего за рамки. Мне просто нужно было ощутить тепло его тела, уже почти родного тела. Захотелось, чтобы его руки в ответ обвили мою талию и плечи, чтобы пальцы скользнули к мочке уха… Захотелось почувствовать себя кому-то нужным, хотя бы на один короткий миг.
Моя рука легла на его шею. Я провёл ладонью по нежной коже. И его тело отозвалось на ласку как-то по-кошачьи. Он прикрыл глаза и задрожал, а я почувствовал под пальцами мурашки и улыбнулся. Мой. Только мой. Такой близкий и безумно далёкий и недосягаемый. Настолько дорогой, что я не посмею… никогда не посмею. Я убрал руку, и она безжизненно упала мне на колени.
Он снова распахнул глаза, и между его бровей появилась складка. Я почувствовал, как он медленно проводит пальцами по моей щеке в последний раз. Мучительно медленно, словно хочет запечатлеть это ощущение. Он опустил руку, и я почувствовал неприятный холод. Люциус едва заметно мотнул головой, и наши губы снова коснулись друг друга. Я до боли сжал челюсти, потому что почувствовал, что сейчас кончу. Он слабо усмехнулся и не спеша отодвинулся, не отрывая взгляда от моего лица. Мне захотелось схватить его за мантию и прижать к себе, но я вцепился в собственные брюки, чтобы не поддаться искушению. Он откинулся на спинку дивана. Часы вновь начали тикать. Разум возвращался…
Я сидел и оторопело смотрел на него, будучи не в силах выдавить из себя ни слова. Он облизал губы, и я невольно повторил его движение языком. Губам стало непривычно мокро. И неприятно. Чувство сухого горького дыма, выдыхаемого мне в рот, не могло сравниться ни с каким другим. Не поцелуй. Нет. Что-то намного большее и глубокое.
Я тоже откинулся на спинку дивана, шумно выдохнул, пытаясь успокоить свой бушующий организм и особенно один конкретный орган, и закрыл глаза. Мне не хотелось видеть Люциуса, не хотелось ощущать его странный изучающий взгляд на себе, не хотелось смотреть, как он поправляет волосы, выравнивает дыхание и поднимается с дивана. Я осмелился открыть глаза, только когда услышал тихий звон стекла и звук наливающейся в бокал жидкости. Почувствовав запах коньяка, я поднял голову. Люциус стоял надо мной, протягивая бокал. Я покосился на тёмную жидкость, не решаясь взять бокал в руки — так сильно дрожали пальцы. Люциус смотрел на меня непривычным взглядом, в котором я прочёл понимание и… тоску. Вдруг он протянул руку к моему лицу, и я невольно подался вперёд, ища прикосновения холодных пальцев. Он усмехнулся и провёл костяшками по моей щеке. А потом поднял руку… Только тут я заметил, что его пальцы мокрые. Дотронувшись до своего лица, я понял, что плачу… От обиды, досады, злости на самого себя? Я не знал. Но твёрдо был уверен в одном: эти лёгкие прикосновения дали мне намного больше, чем мог бы дать целый бордель самых дорогих и изысканных проституток. Потому что это был контакт не на физическом уровне, а, скорее, на духовном.
Люциус перехватил моё вялое запястье и втиснул мне в пальцы бокал. С полминуты он не отпускал моей дрожащей руки, как будто и сам хотел насладиться этим странным единением.
«Мой. Только мой», — вертелись единственные слова в голове, когда он наконец разорвал прикосновение. И мне показалось, что сделал он это с неохотой. Эта мысль настолько успокоила и расслабила меня, что я смог улыбнуться и откинуться на спинку дивана, делая солидный глоток коньяка.
Люциус вернулся назад в кресло и тоже пригубил из своего бокала.
— Ну, как тебе миндальный табак? — вдруг спросил он, и я вздрогнул от звука его голоса.
— Великолепно, — тихо пробормотал я. — Это лучшее, что мне приходилось вдыхать.
Он понимающе кивнул и замолчал. Я тоже больше не говорил. Это было удивительное ощущение: просто сидеть с ним рядом, потягивая коньяк и слушая тихий треск огня в камине и мерное тиканье часов. Настоящее умиротворение и покой, которого мне всегда так недоставало.
Возвращаясь к себе домой уже под утро, я незаметно прихватил из шкатулки несколько миндальных сигарет. И войдя в свои покои в Хогвартсе, сразу же уселся в кресло перед камином, зажёг одну из его сигарет и закрепил её на подставке для пробирок. Я сидел и вдыхал запах миндаля, разносящийся по комнате. Запах моего несостоявшегося поцелуя, запах моей боли и тоски, запах моего счастья… единственного счастья, которое осталось у меня в жизни.
Я отрешённо думал: что сейчас чувствует Люциус? Вдыхает ли он сейчас запах собственных сигарет, как нечто особенное, что-то значимое для него… для нас обоих? Я так никогда и не узнал об этом, но с тех пор Люциус курил только сигареты с миндальным табаком. Не уверен, было ли это немым приглашением к чему-то или вопросом, но выяснять я не стал. Слишком боялся узнать правду и разрушить то хрупкое и нежное, что навсегда осталось на моих губах горьковатым привкусом миндаля…
Очень красивая работа, я читала с огромным удовольствием, жалко так быстро закончился этот фанфик. Люциус и Северус в паре смотрятся просто великолепно. Шикарно описан «духовный поцелуй» - миндальный дым, довольно мягко и нежно. Я сама не курю, но не отказалась бы от такой романтики.
На данном сайте присутствуют материалы содержащие в себе графическое и текстовое описание сексуального акта, гомосексуальных отношений, насилие, мазохизм и другие вещи не рекомендованные для просмотра лицам младще 18 лет. Все материалы находятся в отдельных разделах. Если вам еще не исполнилось 18 лет, то мы не рекомендуем посещать данные разделы. All Harry Potter names and characters belong to JK Rowling, Bloomsbury, Scholastic or Warner Bros. and Росмэн
