Библиотека

Главная » Фанфики » Драма/Drama » Нарушая запреты

Глава 1.

Мои старшие сестры – истинные барышни семейства Блэк, а я больше похожа на маму. С самого раннего детства я завидовала внешности Белл и Роми, да и сейчас испытываю те же чувства. Брюнетки со снежно-белой кожей, даже невыспавшиеся и смертельно усталые, выглядят куда симпатичнее, чем блондинки, кожа которых при малейшем утомлении принимает неповторимый серо-зеленый оттенок. И, чтобы привести эту сернистую зелень к чему-то более привычному в приличном обществе, даже домовым эльфам с их способностями к бытовой магии приходится потратить немало времени и усилий. Но это я сейчас понимаю, а в детстве восхищалась Белл и Роми, потому что они выглядели точь-в-точь как принцессы с иллюстраций к «Сказкам барда Бидля». Самое удивительное, что из нас троих сказки любила слушать и читать только я, а сестры даже в самом раннем детстве требовали от Тамми, нашей нянюшки, правдивых рассказов о волшебниках, чудесных животных и даже – о, ужас! – маглах. Почтенная домовуха горестно вздыхала, но не смела ослушаться барышень, хотя о простецах знала совсем немного. Сестры казались мне красивыми, словно сказочные принцессы, и я очень удивлялась, когда наши многочисленные родственницы и просто незнакомки в Косом переулке, увидев маму и нас троих, начинали тыкать в меня пальцами, сюсюкать и называть ангелочком и вейлой. На ангелочка мама реагировала спокойно, а, услышав слово «вейла», вскипала и начинала, в зависимости от настроения, или горделиво вещать, или истошно верещать: - Моя дочь, наследница Блэков и Розье, - не презренное отродье нелюдей, а высокородная волшебница! Интересно, знала ли мама правду? Изучая много лет спустя семейные архивы, я обнаружила, что наш далекий предок Фрэнсис Розье, воевавший вместе с Конрадом Валленштейном, привез жену с континента. После прочтения некоторых писем того времени у меня сложилось впечатление, что супруга Фрэнсиса Розье – в девичестве Либуше Зелинкова – была самой настоящей вейлой. Понятно, что Розье очень старались скрыть родство с нелюдями, но, когда я смотрю на моих сестер и на себя, мне кажется, что кровь вейл сильна во всех нас, несмотря на отделяющее нас от Либуше великое множество поколений; кстати говоря, метаморфизм Нимфадоры, дочери Роми, видимо, тоже является наследием вейл. По-моему, в Белл, Роми и во мне наследие вейл даже более заметно, чем у нашей мамы. Почему так случилось, я не знаю; может быть, потому, что мы трое живем в дикие и жестокие военные времена? Но ведь и детство мамы пришлось на эпоху недолгого владычества Гриндевальда… Ну ладно, тайны – на то и тайны, чтобы над их разгадкой можно было думать до бесконечности… И еще я очень завидовала именам моих старших сестер. Беллатриса – звезда, Андромеда – созвездие, а меня назвали в честь бледного цветочка, который я всю жизнь терпеть не могу! Сокращения Белл и Роми тоже звучат красиво, а как Нарси, так и Цисси больше подходят домашним эльфам, чем высокородной барышне. Ненавижу оба моих уменьшительных имени! Вот ведь ирония судьбы! Блэки испокон веков называли детей в честь звезд, а барышни Розье получали имена в честь цветов, и мама всю жизнь обижалась на родителей за свое некрасивое имя. Кларенс и Оливия Розье назвали дочь Друэллой, чтобы польстить ее дальней родственнице по материнской линии – богатой и одинокой старой деве, на наследство которой они очень рассчитывали. К сожалению, их надежды не оправдались: Друэлла Прэтчетт завещала все свое огромное состояние приюту для бездомных пушистиков. Спастись от нищеты Розье сумели только потому, что мама сделала блестящую партию, выйдя замуж за представителя древней, высокородной и богатой семьи Блэк. Увы, часть своего имущества папа потерял в 1950 году при конфискации земель, принадлежащих волшебникам, а почти все оставшиеся деньги утратил, неудачно попытавшись заняться бизнесом. Чем больше времени проходит, тем чаще я задумываюсь, влияет ли имя на характер и судьбу, и результаты этих размышлений, увы, не радуют. Но чего не изменить – о том и жалеть бесполезно… В точном соответствии с именами и внешностью мои сестры больше любили отца и осуждали маму за то, что она неуважительно с ним обращалась. Я тоже сочувствовала папе: он очень много читал, знал бесчисленное количество невероятно интересных историй о магах и простецах, обожал стихи, с ним было интересно поговорить о дальних странах и удивительных приключениях. Но в то же самое время я понимала, что и мама в чем-то права; подробностей я в детстве, конечно, не знала, но инстинктивно чувствовала, насколько шатко и ненадежно наше положение в обществе. Мой отец был вторым сыном в семье, однако, согласно завещанию основателя династии сэра Моргана Блэка, получил право жить в фамильном поместье Блэквуд, а также деньги на содержание этой огромной усадьбы. Так произошло потому, что папа, в отличие от своего старшего брата Альфарда (который, кстати говоря, на всю жизнь остался холостяком), женился до достижения двадцатипятилетнего возраста, и этот брак не остался бесплодным. Однако собственных денег у папы было очень мало, а, согласно все тому же завещанию основателя династии сэра Моргана Блэка, наследник, который женился, но произвел на свет только девочек, мог жить с ними и женой в Блэквуде только до дня совершеннолетия своей младшей дочери. Если бы у мамы с папой родился хоть один мальчик, имение и средства на его содержание отошли бы ему, но у родителей были только три дочери, и ни одна из нас не могла унаследовать Блэквуд. После совершеннолетия младшей дочери прежнего наследника поместье и деньги на его содержание переходили в собственность сына одного из младших (в порядке старшинства) братьев вышеупомянутого наследника. В случае отсутствия у прежнего наследника младших братьев или их сыновей поместье доставалось сыну одной из (опять же по старшинству) его сестер. Сын одного из младших братьев прежнего наследника получал поместье без всяких оговорок, а сын сестры – только при условии, что он согласится сменить фамилию на Блэк. Кроме неженатого и бездетного брата Альфарда, у отца имелась только одна сестра – замужняя Вальбурга, мать двоих мальчиков. И именно Сириус, старший сын Вальбурги и ее мужа Ориона, должен был по достижении совершеннолетия стать владельцем Блэквуда и денег на его содержание. Поскольку Орион тоже носил фамилию Блэк, это естественным образом решало все проблемы. - Ну почему жизнь так несправедлива? – нередко вздыхала мама. – У Вэл и Ориона и без того денег более чем достаточно, но Блэквуд достанется именно их сыну… И для этих сетований имелись основания. Конечно, отец владел собственным имением под названием Кэрфри, но его правильнее было бы называть не поместьем, а, скорее, летним коттеджем: там даже нормальный прием гостей не устроишь, не говоря уже о большом бале. Да и денег на поддержание Блэквуда в приличествующем состоянии хватало на жизнь всем нам, а собственные капиталы родителей были совсем невелики… Мама частенько приглашала дедушку Поллукса и бабушку Ирму в гости, хотя и понимала, что они не могут изменить завещание сэра Моргана. Мама надеялась, что, пообщавшись с Белл, Роми и мной, бабушка с дедушкой помогут нам купить поместье, более соответствующее статусу нашей семьи. Однако дедушка был непоколебим. - Девочки для семьи – отрезанный ломоть, - жестко говорил он, сурово глядя на нас. – А в Блэквуде всегда будут жить Блэки! Если же мужчина из семьи Блэк не способен обеспечить своей жене и детям жизнь, подобающую древности его рода и занимаемому в обществе положению, - значит, это не настоящий Блэк! Моя дочь Вальбурга – в сто раз больше мужчина, чем ты, Сигнус! Слыша эти слова, папа бледнел, а мама кусала губы, не замечая, что на ее обычно бледном лице появлялись некрасивые красные пятна. В отличие от отца, наш дедушка сумел сохранить почти все собственное состояние. По слухам, во время массовой конфискации земель Поллукс Блэк дал огромную взятку министерским чиновникам, и те оставили ему небольшой надел, на котором продолжали трудиться домовики. А бизнесом дедушка не занимался принципиально и презирал всех деловых людей, особенно неудачников. Решив вложить деньги в строительство волшебных железных дорог и став жертвой мошенников, наш папа навсегда потерял уважение своего отца. - Всех этих бизнесменов, прости Мерлин, в наше время называли просто – барыги! – резко говорил дедушка, гневно глядя на своего неудачливого сына. – Среди Блэков нет барыг и никогда не будет! Отец еще больше бледнел и втягивал голову в плечи, но никогда не пытался возражать. Завещание сэра Моргана особенно огорчало меня, поскольку я любила и по-прежнему люблю Блэквуд, причем не потому, что это поместье обеспечивало нашей семье материальное благополучие и положение в обществе. До сих пор, стоит мне закрыть глаза, я вижу сложенный из огромных камней старый дом, увитый плющом, диким виноградом и вьющимися розами, гуляю по саду, брожу по аллеям парка… Блэквуд – это целый мир, прекрасный и самодостаточный, чудесная страна моего детства, моя радость, мое счастье… Однако удержать Блэквуд мы не могли в любом случае. Единственным спасением от нищеты оставалось выгодное замужество для нас троих, а этого было нелегко добиться, учитывая более чем скромные семейные капиталы. Отец после катастрофы, постигшей его, когда он попытался заняться бизнесом, отстранился от решения финансовых проблем; мама взвалила это бремя на себя и порой срывалась на мужа, позволявшего ей в одиночку сражаться с жизненными невзгодами. В детстве, конечно, я всего этого не понимала, но сочувствовала маме, сама не зная почему. Она очень ответственно относилась к своим обязанностям и с самых первых лет жизни готовила нас троих к тому, что мы должны будем осуществить, став взрослыми. - Вы – самые лучшие, самые прекрасные и самые замечательные девочки на свете, - раз за разом повторяла мама, после очередного визита мадам Картье наряжая нас в сшитые почтенной портнихой красивые платья. – Никогда не забывайте об этом и ведите себя подобающим образом – как благовоспитанные высокородные барышни! Вы достойны самых лучших, самых высокородных, самых богатых женихов! Ни перед кем не робейте, но не забывайте: дуры с удовольствием демонстрируют свой ум, а истинно мудрые женщины не выставляют его напоказ, но непременно добиваются своего! Не перестаю удивляться тому, насколько своеобразный результат имели мамины уроки! Впрочем, даже в детстве ее нравоучения пропадали втуне: Белл и Роми, не заботясь о хороших манерах, постоянно воевали друг с другом, и нянюшка Тамми только охала, залечивая юным барышням многочисленные синяки и царапины. Сестры объединяли усилия лишь в двух случаях: когда защищали отца от мамы или когда в Блэквуд приезжали Блэки, Розье и Лестрейнджи с детьми. В дни больших приемов Белл и Роми, забыв о своей обычной вражде, давали отпор нахальным мальчишкам, и Тамми приходилось лечить не только юных хозяек, но и их сверстников-гостей. Мама поначалу пыталась запретить эти войны, но быстро осознала свое бессилие и, подобно всем мудрым людям, одобрила то, что не могла изменить: - Может быть, это и хорошо, - вздыхала она. – Так девочки и мальчики лучше узнают друг друга… Я в военных действиях своих родичей участия не принимала, поскольку не понимала, зачем тратить время и силы на бесполезные драки, но ожидания мамы все равно оправдывала только частично. Я могла быть милой и обаятельной с гостями, но, если вдруг видела, слышала или вспоминала что-то интересное, то немедленно переключала внимание на это и забывала о собеседниках. Кроме того, в такие минуты я порой забывала о правилах хорошего тона и говорила то, что думаю, а не то, что хотели слышать гости. Мама до последнего надеялась, что я со временем смогу преодолеть свой досадный недостаток. Она часто повторяла, успокаивая себя: - Белл – старшая в роду, строгая, но прекрасная хранительница семейных традиций, истинная Блэк! Роми – лесная дикарка, свежая и непосредственная… На этих словах мама вздыхала, поскольку считала, что ее средняя дочь внешностью и манерами больше похожа на мальчика, чем на девочку. Но, когда речь заходила обо мне, мама вновь оживлялась, и, счастливо улыбаясь, говорила: - А ты, Нарцисса, – настоящая Розье, свежая и прекрасная, как цветок, в честь которого названа! Ты умеешь быть приятной и любезной с людьми, ты непременно добьешься своего! Частично мамина уверенность имела под собой основания: несмотря на постоянные конфликты между Белл и Роми и на то, что мы по-разному относились к родителям, я умудрялась сохранять прекрасные отношения и с отцом, и с мамой, и с сестрами. Белл удивлялась, зачем я общаюсь с коровой Роми, а Роми недоумевала, что я нахожу в зануде Белл, но каждая из них с удовольствием проводила со мной свободное от конфликтов время – учила, наряжала, рассказывала интересные истории… Тогда я считала (хотя, возможно, и не могла выразить этого словами), что разногласия между нами не отменяют того факта, что все мы – Блэки, одна семья, единые и в радости, и в горе, и сходства между нами больше, чем различий. Я впервые задумалась о том, какие мы разные, 6 августа 1965 года – в день, когда Белл исполнилось четырнадцать лет. Точнее, все началось через несколько дней после возвращения сестер из Хогвартса: Белл закончила третий курс, а Роми - первый. Нет нужды говорить, что мне, десятилетней, сестры казались очень взрослыми, и я отчаянно им завидовала. Странно все же, что в зрелом возрасте разница в четыре года, не говоря уже о двух, абсолютно не имеет значения, а у детей она очень серьезна… Я с восторгом слушала сестер, когда они говорили о Хогвартсе и школьных друзьях. Но если Белл уже третье лето рассказывала о своей компании, то истории о Молли Прюэтт, с которой Роми познакомилась в Хогвартсе, были мне в новинку. Слушая сестру, Белл фыркала: с ее точки зрения, общение с гриффиндоркой, тем более такой, как Прюэтт, оскорбительно для студентки Слизерина и высокородной барышни. Я уже тогда подозревала, что Роми подружилась с Молли не в последнюю очередь для того, чтобы насолить старшей сестре, а с годами мои подозрения превратились в уверенность. Впрочем, каковы бы ни были причины возникновения этой дружбы, сестра отстаивала интересы Прюэтт решительно и уверенно. Однажды, через несколько дней после возвращения домой, за завтраком Роми спросила: - Мама, я могу пригласить Молли на день рождения Белл? Старшая сестра презрительно фыркнула, но молчала, ожидая, когда выскажутся родители. Мама нахмурилась; причины ее тревоги в те годы были мне непонятны, но теперь более чем очевидны. Согласно неписаным традициям, каждый близкий родич именинника имел право пригласить на торжество как минимум одного своего друга: это помогало познакомиться представителям семей, ранее не общавшихся друг с другом. Так что в просьбе Роми ничего необычного не было. Проблема заключалось в том, что мисс Прюэтт была хоть и чистокровной волшебницей, но происходила из не слишком высокородной и совсем небогатой семьи. Само по себе это ничего бы не значило, но у Молли имелись два старших брата – Фабиан и Гидеон, а молодые люди нередко становятся кавалерами подруг своих младших сестер. Брак Роми с выходцем из небогатой и невысокородной семьи ставил крест на ее будущем, и поощрять дружбу барышни Блэк с мисс Прюэтт было опасно. С другой стороны, Роми, как и Белл, росла девочкой своенравной, и отказ родителей пригласить Молли на семейное торжество мог лишь сильнее сблизить упрямицу с неподходящей подругой… Мама, нахмурившись, размышляла, как поступить. - Представь, что это была бы Моргана Уизли, - сказал папа, глядя в пустоту перед собой и ни к кому конкретно не обращаясь. Тогда я не поняла, что хотел сказать отец, но сейчас не устаю поражаться его мудрости. Когда основатели акционерного общества по прокладке волшебных железных дорог сбежали, прихватив с собой все деньги вкладчиков, это нанесло страшный удар нашей семье и окончательно разорило древний род Уизли. Высокородные волшебники, которые вели свой род от короля Артура, наотрез отказались продавать оставшиеся у них жалкие клочки некогда огромных земельных угодий, многочисленные фамильные драгоценности и домовиков и потому оказались в отчаянном положении. По слухам, семья Уизли сейчас питалась только картошкой, да и ее не всегда хватало, а в Хогвартсе потомки одного из древнейших родов Англии носили гораздо более старые и потрепанные мантии, чем все остальные студенты. Моргана Уизли, единственная дочь в семье, была ровесницей Роми, тоже училась в Слизерине и имела даже не двух, а трех братьев. Если бы моя своенравная сестра подружилась с Морганой, это было бы гораздо, гораздо хуже… Слова отца решили дело, и мама растянула губы в подобии приветливой улыбки: - Хорошо, мы все будем рады увидеть на нашем торжестве твою лучшую подругу. Роми вспыхнула от радости и, кажется, хотела вскочить из-за стола, чтобы немедленно отправить Молли письмо, но, вспомнив о хороших манерах, осталась сидеть за столом и чинно ответила в строгом соответствии с традициями: - Папа, мама, Белл, я очень вам признательна. Белл фыркнула, но промолчала. Я знала, что после обеда, скрывшись от взрослых, она непременно продолжит свою неутихающую войну с Роми, но отцу Белл возражать не смела и в его присутствии вела себя безупречно. Не перестаю удивляться тому, насколько непредсказуема жизнь! Невзрачная, нищая Моргана Уизли, казалось, была обречена на бедность и участь старой девы. (Кстати сказать, Перси Уизли, которого я несколько раз видела на улицах и в магазинах, очень похож на свою тетю.) Однако мисс Уизли сделала, вообще говоря, блестящую партию, выйдя замуж за абсолютно безродного, но чистокровного и очень богатого Теренса Буллстроуда (капиталы этих нуворишей так огромны, что даже мой прадедушка Сигнус Блэк (папу назвали в его честь) не погнушался вступить в брак с Виолеттой Буллстроуд). Мы часто видимся с Морганой на светских приемах, хотя особой дружбы между нами нет; с годами миссис Буллстроуд не то что похорошела, но стала выглядеть гораздо значительнее, чем в юности. А Молли Прюэтт, веселая и обаятельная, пользовавшаяся, несмотря на свою бедность, большой популярностью у кавалеров, связала судьбу с нищим Артуром Уизли, родила ему семерых детей и совершенно опустилась! Впрочем, участь братьев Морганы оказалась еще более незавидной: один из них, Ланселот Уизли, отказался присоединиться к Темному Лорду, начал мстить самостоятельно и умер в Азкабане, куда был направлен за нападения на сотрудников Министерства Магии, а другой – Галахад Уизли – стал феллером и скончался от передозировки. Так что, возможно, очень хорошо, что Роми терпеть не могла Моргану Уизли и не общалась с ее братьями… Наш отец умер в 1979-ом, став одной из последних жертв бушевавшей два года эпидемии гиппогриппа, а мама скончалась летом 1985-ого от корделлита. Болезнь протекала настолько тяжело, что облегчить боль не могли даже домовики своими странными чарами. Необходимые приборы имелись только в больнице Святого Мунго, и последние три месяца жизни мама провела там. Понимая, что ей осталось совсем немного, я однажды осторожно спросила, не хочет ли мама увидеть Роми и ее дочь. Мама покачала головой: - Нет, - ответила она чуть слышно, но решительно. – Такое не прощается… Через некоторое время я, оставив маму на попечение нашей верной домовухи Шенти, попрощалась и отправилась домой, чтобы немного поспать. Я уже открывала дверь, когда услышала тихий мамин голос: - Лучше бы она выбрала Фабиана или Гидеона… Шенти засуетилась и начала спрашивать маму, что она имеет в виду, но я все поняла и так. Если бы Роми сбежала из дома ради одного из братьев Молли Прюэтт, это тоже было бы мерзко, но до некоторой степени простительно: данная семья, пусть и с большими оговорками, но все же входила в наш круг. А соединить свою жизнь с маглорожденным – это предательство, и прощения ему нет. Так, во всяком случае, думала моя мама… Я на всякий случай еще раз уточнила, не хочет ли мама все же увидеть Роми или ее дочь, но снова получила отрицательный ответ. Больше мы к этому разговору не возвращались, а через две недели мама умерла. Впрочем, летом 1965 года никто не мог предвидеть будущее, хотя лично я именно тогда впервые почувствовала, что в нашей семье не все ладно. Впрочем, подготовка к празднованию дня рождения Белл прошла почти без осложнений. Единственной проблемой оказался мой праздничный наряд. Я хотела надеть на торжество свою любимую шелковую светло-зеленую мантию, но мама решила, что этот цвет, хотя и другого оттенка, больше подходит Роми и ее образу свежей и непосредственной лесной дикарки. Поэтому я надела светло-голубую мантию, которая, впрочем, тоже очень мне шла, а Роми – темно-зеленую, вышитую золотом. Но королевой торжества, разумеется, была Белл. Ей впервые разрешили надеть фамильные драгоценности и встречать гостей вместе с родителями на парадной лестнице нашего дома, и эта честь заставила обычно бледные щеки сестры порозоветь от удовольствия. Тоненькая и прямая, с волосами, уложенными в сложную прическу из множества длинных локонов, увенчанная массивной золотой диадемой гоблинской работы, в шелковой белоснежной мантии Белл выглядела истинной высокородной волшебницей, достойной наследницей рода Блэков. Видя юную и прекрасную девушку, улыбались все гости, даже самые мрачные, а толстый Тимоти Эйвери ухмыльнулся: - Эх, будь я помоложе - непременно приударил бы за твоей дочкой, Дрю! Мама фыркнула с деланным неодобрением: - Белл заслуживает лучшего кавалера, чем такой дурно воспитанный тип, как ты, Тим! Но выглядела мама при этом очень довольной. А вот Молли Прюэтт, о которой столько рассказывала Роми, меня разочаровала. Гриффиндорка пришла на прием одна, без родителей и братьев, которых мама не сочла нужным пригласить; возможно, Прюэтты проводили дочь до ворот Блэквуда, но внутрь не зашли. Ярко-красная бархатная мантия Молли выглядела эффектно, но совершенно не подходила к рыжим волосам и была слишком теплой для лета. Кроме того, эту дорогую вещь явно купили на вырост, и наша гостья просто тонула в своем праздничном одеянии. Молли все время хихикала, шмыгала носом, сильно потела – что в подобном наряде и при такой жаре было неудивительно - и часто вытирала лоб носовым платком. Я не понимала, что могла сестра найти в этой типичной нищебродке. Сейчас мне ясно, что Молли в тот день впервые отправилась на большое торжество без родителей, - а, может быть, вообще первый раз в жизни была приглашена на прием – и потому отчаянно нервничала. Но это не может служить оправданием: истинно высокородные волшебники должны вести себя с достоинством в любых обстоятельствах. Впрочем, веселый нрав и всегда хорошее настроение мисс Прюэтт неизменно привлекали к ней множество не слишком привередливых поклонников; однако своим выбором спутника жизни она доказала, что глупость губит любые хорошие качества… Роми тепло приветствовала Молли и сразу же увела ее подальше от родителей и Белл. Идти за сестрой и ее подругой я не захотела и осталась одна. Мне было скучно смотреть, как прибывают гости, и я очень обрадовалась, когда эта казавшаяся бесконечной процедура наконец-то завершилась и настало время праздничного обеда, столы для которого были накрыты на лужайке перед Блэквудом. В тот день домовики превзошли самих себя: красиво оформленные, легкие, но сытные блюда из рыбы, мяса и молодых овощей, великолепные, сказочные и по виду, и по вкусу десерты из ягод и фруктов нового урожая, безалкогольные коктейли – все было невероятно вкусно. Когда обед закончился, столы, повинуясь взмахам рук эльфов, исчезли, а кресла, в которых сидели гости, поднялись в воздух и, пролетев немного, мягко опустились на краю лужайки. В свободном углу словно бы из ниоткуда возник оркестр и заиграл вальс. Руди Лестрейндж, бледный и очень серьезный, подошел к Белл и пригласил ее на танец. Она, сделав глубокий реверанс, последовала за кавалером. Первый круг вальса Белл и Руди протанцевали вдвоем, а затем к ним присоединились другие пары. Басти Лестрейндж пригласил Роми, а мой кузен Эван Розье – меня; для Молли Прюэтт кавалера здесь, разумеется, не нашлось, и она осталась сидеть. Увы, если Руди держался безукоризненно серьезно и вел свою партнершу в танце внимательно и бережно, совсем как взрослый, то и Басти, и Эван смущались, хихикали и наступали нам с Роми на ноги. Поэтому мы с сестрой очень обрадовались, когда вальс закончился. К нескрываемому облегчению наших кавалеров, мы вернулись к стульям, стоящим у края лужайки. Роми подошла к Прюэтт. Музыка гремела, а гости переговаривались между собой, поэтому я не слышала, о чем моя сестра беседует со своей подругой. Но, перебросившись несколькими словами, они встали со стульев, покинули лужайку и направились в глубь парка. Есть мне не хотелось, делать было нечего, и я решила пойти за Роми и Прюэтт. Покидая лужайку, я заметила, что моему примеру последовал еще один гость, и выругалась про себя словами, которые однажды произнес мистер Эйвери, думая, что его никто не слышит. Именно Сириуса Блэка я меньше всего хотела видеть! Я не святая, и меня не радовало общение с будущим владельцем нашего родного дома, но дело было не только в этом. Сириус рос невероятно подвижным ребенком, он все время бегал, прыгал, визжал и кидался во всех встречных то камнями, то грязью, то игрушками, и с особенным удовольствием выбирал в качестве мишени меня, - наверное, потому, что, в отличие от старших сестер, я совсем не умела драться. Мама утешала меня и говорила, что так поступают все дети его возраста, а когда Сириусу стукнет шесть, то он повзрослеет и станет вести себя подобающим образом. Я с нетерпением ждала пятнадцатого апреля, когда Сириусу исполнялось шесть лет, но, увы, и после этого дня ничего не изменилось: мой кузен остался таким же несносным, как и был прежде. Я снова поговорила с мамой, и она меня удивила и по-настоящему напугала: - Понимаешь, милая, - спокойно сказала она, - Сириус – будущий наследник Блэквуда. Достигнув совершеннолетия, твой кузен станет очень богатым человеком, а у нас почти ничего нет. Так что лучше бы тебе ему не противоречить… - Но он же нападает на меня, мама! - я не верила ушам. – И не имеет значения, что мне десять лет, а Сириусу всего шесть: он умеет драться, а я – нет! Мама обняла меня, и несколько секунд мы стояли молча. Потом она очень мягко сказала: - Родная моя, пожалуйста, потерпи! Рано или поздно твой кузен повзрослеет, и все будет в порядке! Я знала, что маме нелегко приходится, и не хотела ее подводить. До этого памятного разговора я попробовала бы остановить Сириуса или даже, собравшись с силами, ударить мерзкого кузена, но теперь только тихо сказала: - Неужели у тебя нет своих дел? Почему ты постоянно ходишь за мной? - Я не за тобой хожу, а изучаю свою будущую собственность, - ответил маленький негодник. – Когда мне исполнится семнадцать лет, это поместье будет моим, и вы все перестанете задаваться! А тебе, если ты захочешь здесь жить, придется на мне жениться! - Да я скорее умру, чем женю… то есть выйду за тебя замуж! – возмутилась я. – И вообще, я старше тебя на четыре года, и, когда тебе исполнится семнадцать, я уже стану совсем взрослая, у меня будет муж и пятеро детей! - Да кто тебя замуж возьмет, бесприданницу! - хмыкнул мой несносный кузен. – А если найдется такой идиот и ты родишь ему пятерых, то станешь толстой, как Игрейна Гойл! - Да никогда в жизни! – я рассердилась еще больше, хотя секунду назад считала, что уже дошла до белого каления. – Миссис Гойл всегда ест за пятерых, потому и толстеет не по дням, а по часам! А я не позволю себе так опуститься! - И правильно, - кивнул Сириус, очень довольный. – Мне не нужна толстая жена! Характер у моего кузена всегда был отвратительный и с годами только ухудшился. Я знаю, многие считают, что Сириус Блэк реабилитировал себя многолетней тайной службой Темному Лорду, но я с этим мнением не согласна. Шпионство – занятие для грязнокровок, а высокородный волшебник должен, осознав свои ошибки, открыто перейти на сторону, идеи которой считает правильными, а не предавать тех, кто ему доверяет! Каждым поступком мой кузен демонстрировал низость и подлость своей натуры. Я всегда знала, каков он, и не понимала тех, кому это избалованное ничтожество нравилось! Впрочем, скажу откровенно: больше всего я ненавижу Сириуса за то, что из-за его глупости и неосторожности Блэквуд, самый прекрасный и уютный дом на земле, теперь стоит заколоченным. Бегством из родного дома старший сын Вальбурги лишил себя наследства родителей, но не фамильного поместья Блэков, полученного по завещанию основателя династии. Да, Сириус не женился до двадцати пяти лет, но его младший брат Регул погиб в шестнадцать, еще несовершеннолетним, так что формально Блэквуд будет принадлежать моему находящемуся в Азкабане кузену до того момента, когда следующий в очереди наследник древнейшего и благороднейшего рода достигнет совершеннолетия. Немного утешает меня лишь то, что этот следующий в очереди наследник - мой сын. Увы, я не уверена, что моя заветная мечта сбудется: у меня сложилось впечатление, что Люциус вряд ли позволит Драко сменить фамилию, а в этом случае Блэквуд достанется другому наследнику Блэков – небезызвестному Гарри Поттеру. Как ни трудно поверить, но отец этого ребенка, Джеймс, был кузеном моего отца, и, стало быть, Гарри – мой троюродный брат. Не сомневаюсь, ничтожный Поттер с превеликим удовольствием согласится сменить свою плебейскую фамилию на Блэк! А если Поттер погибнет, не оставив наследников, Блэквуд достанется сквибу Невиллу Долгопупсу, который тоже наверняка без малейших возражений согласится принять фамилию своих влиятельных родичей. Мерлин мой, какое падение некогда великого рода! Думаю, все усопшие Блэки перевернулись бы в гробах, узнай они об этом!.. Но до настоящей низости Сириусу было еще далеко, а пока донельзя избалованный и наглый мальчишка в испачканной вареньем черной бархатной мантии быстро бежал за мной. Забыв о маминых предупреждениях, я уже открыла рот, намереваясь высказать маленькому негоднику все, что о нем думаю, но впереди послышался голос Роми, и я остановилась за деревом, чтобы узнать, о чем моя сестра говорит со своей лучшей подругой. - И ты действительно на нем каталась? – голос Роми дрожал от волнения. - Да, целых два часа, - гордо ответила Молли. – Он едет медленнее, чем «Ночной рыцарь», но зато почти совсем не трясет! - Так ты и на «Ночном рыцаре» каталась? – ошеломленно спросила сестра. – Почему же ты раньше об этом не рассказывала? Я тоже была потрясена: родители всегда говорили нам, что порядочные барышни не ездят на общественном транспорте в компании нищебродов и прочих сомнительных личностей. Нет, конечно, от гриффиндорцев и пуффендуйцев можно всякого ожидать, но это уже чересчур… - А ты не спрашивала, - удивилась Прюэтт. – Я не знала, что ты ни разу… - Ни разу, - сказала Роми, и в ее тоне мне почудилась горечь. – Но о «Ночном рыцаре» ты потом расскажешь, а сейчас объясни, как магловская техника передвигается без магии и тягловых животных? - Я точно не знаю, - Молли говорила не очень уверенно, - но Фаб сказал, что магловская техника ездит с помощью движителей внутреннего сгорания, которые расположены под полом автобуса… - И что горит внутри этих движителей? Дрова? Или факелы? – громко спросил мой несносный кузен. Он вышел из нашего укрытия и направился к моей сестре и Прюэтт. Мне ничего не оставалось, как последовать примеру маленького чудовища. - Нет, точно не дрова и не факелы, - я очень боялась, что Молли, увидев Сириуса, откажется говорить дальше, но та продолжила как ни в чем не бывало: - Фаб, мой брат, сказал, что горит бензин. - А что такое бензин? – заинтересовалась Роми. - Фаб говорит, что бензином называют очищенную нефть, - Прюэтт явно наслаждалась всеобщим вниманием, - а нефть – это густая маслянистая жидкость, которую маглы извлекают из-под земли, очищают без магии и превращают в бензин… - Как можно без магии извлечь из-под земли жидкость, очистить ее и во что-то превратить? – мой несносный кузен так увлекся, что подошел вплотную к гриффиндорке. Та немного отпрянула и растерянно ответила: - Да не знаю я! Спроси у Фаба, если тебе интересно! - А он живет там же, где и ты? – глаза Сириуса засияли, как у кошки в темноте. Когда Молли утвердительно кивнула, он улыбнулся. – Я непременно напишу твоему брату! - Неужели маглы настолько неосмотрительны?! – поразилась я. – Ведь ездить в повозке, под полом которой что-то горит, очень опасно! Неужели огонь никогда не прожигает пол?! - Я тоже спросила об этом Фаба, - гордо ответила Прюэтт, - и он сказал, что огонь, горящий в движителе, совсем особенный и никогда не прожигает пол! Так что поездки на автобусе совершенно безопасны! Кстати, когда мы подходили к вашему поместью, то видели один магловский автобус неподалеку от ворот. Думаю, он останавливается в магловской деревне, которая находится недалеко отсюда… - Вот бы на нем прокатиться! – мой несносный кузен даже взвизгнул от восторга, представив это захватывающее приключение. - Это было бы здорово, - быстро ответила Роми. Взглянув на нее, я поразилась: глаза сестры на миг засияли так же ярко, как у Сириуса, а потом вдруг потухли. – Но ничего не получится! Ворота поместья никого не впускают и не выпускают! Нужен ключ, а его у нас нет… - Сегодня прием, поэтому заклятье с ворот сняли, точнее, изменили его, - вдруг сказала я, удивляясь сама себе. – Теперь гости могут входить в поместье и покидать его, если их сопровождает кто-то из хозяев… Мне было странно, что я фактически помогаю Роми пойти против воли родителей, но рассказ Молли увлек и меня тоже. Поездка на магловском устройстве была настоящим приключением! «Мы ведь уйдем совсем ненадолго и быстро вернемся, - успокаивала я себя. – Взрослые ничего не заметят!» - А я пока хозяйка Блэквуда, - просияла сестра. – Правда, в заклятии могли иметь в виду только взрослых хозяев… - Не думаю, - немного подумав, я покачала головой. – Вряд ли кто-то предполагал, что мы решим покинуть поместье без сопровождения взрослых! - А разве ты хочешь пойти с нами, Нарцисса? – удивилась Роми. – По-моему, ты еще слишком мала для таких приключений! - Роми, - я умоляюще взглянула на сестру, - представь себя на моем месте! Неужели ты смогла бы стоять и смотреть, как твои друзья уходят кататься на магловском автобусе? - Не могла бы, - она вздохнула. – Но обязательно во всем слушайся меня и Молли, слышишь? - Хорошо, - я быстро кивнула, тихо радуясь, что мерзкого кузена мы с собой не возьмем, а Роми вдруг нахмурилась: - Но что мы скажем взрослым, если ворота откажутся нас пропускать и сработает охранная сигнализация? Мы трое молча смотрели друг на друга, не зная, что придумать. - Если сработает сигнализация, я скажу, что пытался проверить, считает ли уже Блэквуд меня своим хозяином или нет, - сказал мерзкий кузен. Сестра закусила губу и некоторое время молча смотрела на него, а потом решительно кивнула: - Хорошо! Но если все получится, а ты будешь хныкать, плакать или жаловаться – я тебя отшлепаю, честное слово! - Не учи, я не маленький, - огрызнулся Сириус. - Вот уж никогда бы не подумала, - не сдержалась я, а этот маленький негодник кинул на меня ненавидящий взгляд. Мы вчетвером направились к воротам, стараясь держаться подальше от лужайки, где все еще танцевали гости, но Прюэтт вдруг резко остановилась и сказала: - Ох, я самое главное забыла! Проезд в магловском автобусе платный, и деньги нужны магловские! А у меня их нет… Мы с Роми переглянулись в отчаянии: магловских денег у нас, разумеется, тоже не было, и мы даже не знали, как они выглядят. Возможность чудесного приключения испарялась, словно утренний туман. - Эх вы, девчонки! – в голосе Сириуса звучало бесконечное презрение. Мерзкий кузен начал рыться в карманах своей мантии, извлек оттуда множество странных предметов и наконец с ликующим воплем вытащил несколько небольших бумажек. - Вот! – с торжествующим воплем заявил Сириус. – Это магловские деньги! Фунты стерлингов! Я их выменял у Эвана Розье на живого лукотруса! Думаю, этого должно хватить на билеты! \|\| [В оглавление] \|\|
Фанфик: Нарушая запреты
Просмотров: 1007 \| Комментарии к главе: 0 \|

Всего комментариев к главе: 0

Ketrawars.ru (0)

[Книга жалоб и предложений]

Беседы у камина (42)

[Чаепитие с Люциусом]

Ваш любимый фик с Малфоем (31)

[Фанфикшн]

У меня есть идея... (7)

[Книга жалоб и предложений]

vLineAge2.ru приглашает сразу после конца света, 22.12, 17.00 МСК! (0)

[Книга жалоб и предложений]

Посетителей в Малфой-Мэноре сейчас: 3

Гостей: 3

Званных гостей: 0

На данном сайте присутствуют материалы содержащие в себе графическое и текстовое описание сексуального акта, гомосексуальных отношений, насилие, мазохизм и другие вещи не рекомендованные для просмотра лицам младще 18 лет. Все материалы находятся в отдельных разделах. Если вам еще не исполнилось 18 лет, то мы не рекомендуем посещать данные разделы.
All Harry Potter names and characters belong to JK Rowling, Bloomsbury, Scholastic or Warner Bros. and Росмэн

Сайт управляется системой uCoz