4.
Этот день также был немного сумасшедшим и для Нарциисы Малфой – узнать,
что муж временно ушел из дома, уличить в лживости официальную версию и
подтвердить собственные предположения о возможной сопернице.
Было совершенно понятно, что необходимо что-то предпринимать, другой
вопрос ЧТО и, главное, КАК предпринимать. Однако целеустремленность
Нарциссы Малфой никогда и ни у кого не вызывала сомнений – упрямства в
достижении задуманного ей было не занимать.
«Итак, если муж ушел, совершенно ясно, что мужа необходимо вернуть на
путь праведный, – размышляла Нарцисса: – Я не позволю кому бы то ни
было просто так разрушать мою семью, даже Люциусу Малфою».
Хорошо бросаться гневными мыслями и деструктивными невербальными
заклинаниями, когда планы по спасению семьи построены, претворены в
жизнь и от тебя ничего уже в данный момент не зависит. Плохо срываться
в момент, когда цель поставлена, а идей для ее выполнения не
наблюдается. Именно поэтому миссис Малфой постаралась взять себя в руки
и подумать над сложившейся ситуацией трезво. Хоть и неважно, но
получалось – сказывались около пятидесяти лет практики протокольного
поведения, въевшиеся ей в кровь вместе с происхождением.
Нарцисса Малфой постаралась рассуждать логически.
Во-первых, на союзников рассчитывать ей не приходилось, даже на Драко, который явно покрывал Люциуса.
Во-вторых, ясно, что мотивы ухода мужа зрели в нем не один день –
Люциус не был склонен к импульсивным действиям даже в самых экстренных
моментах, в отличие от Нарциисы. Это было плохо. Отсюда можно было
предположить два варианта: первый – ему приелись отношения с женой, и
он от скуки решил найти что-то освежающе-будоражащее, дабы получить
порцию новых ощущений; второй – вместе с сединой в бороду, Люциус
заработал себе бес в ребро в виде симпатичной молодой ведьмочки. Первый
вариант был предпочтительнее. Намного предпочтительнее.
Именно поэтому, вспомнив древнюю магическую мудрость, гласящую, что
любая тайна только возбуждает в мужчинах повышенный интерес, Нарцисса –
была – не была – решила поиграть в таинственную незнакомку.
Уже позже, когда операция по возвращению Люциуса в лоно семьи вступила
в решающую стадию, миссис Малфой поняла, насколько вся логика оказалась
построенной только на ее желании достичь успеха и как слабо все это
вязалось с реальной вероятностью изменить что-то в лучшую сторону. В
общем, весь ее план отдавал инфантильностью и дамскими романами. При
этом совершенно непонятно было, куда вдруг подевались вся мудрость,
опытность и рассудительность зрелой женщины.
Прийти в ресторан под видом таинственной роковой ведьмы в шляпке с
черной вуалью, превратившись под оборотным зельем в томную блондинку с
точеными чертами лица, пронестись туманом духов, заколдованных
специально для попыток соблазнения, мимо одиноко обедающего Люциуса и
усесться за столик напротив было чистой воды авантюрой. При чем немного
неуместной – роковой образ соблазнительницы подходил больше
прокуренному бару после полуночи, чем тихому ресторанчику во время
обеденного перерыва.
Манеры Нарциссы грозились вот-вот придушить свою обладательницу и за
тонкие кружевные перчатки, и за мундштук с сигаретой, и за брючный
костюм мужского покроя, и за слишком подведенные глаза, и, в конце
концов, за огневиски со льдом, заказанный где-то между полвторого и
полтретьего дня. «Терпеть не могу эту гадость», – пронеслось в голове у
Нарциссы в момент первого глотка из стакана с толстым дном и большим
количеством льда.
Однако, по какому-то волшебному недоразумению (не иначе, как на ее
стороне сегодня выступал дух старого манипулятора Дамблдора) Люциуса ее
появление повергло в замешательство. Причем Нарцисса от всей души
надеялась, что это не шок от ее весьма экстравагантного образа, а
все-таки неподдельный интерес.
Наступило время завершающих аккордов подготовительной фазы.
Люциусу как раз принесли бифштекс с кровью, когда мимо него к барной
стойке ресторана профланировала весьма странная барышня: она была одета
слишком по-маггловски для ее несомненно чистокровного магического
происхождения, которое угадывалось в лице даже сквозь тонкую черную
вуаль, приколотую к шляпке. Своим загадочным вечерним образом,
абсолютно неуместным примерно в три часа пополудни, она резко
дисгармонировала с внешним проявлением безупречных манер; она
божественно красиво курила и безобразно накачивалась огневиски еще до
конца рабочего дня, хотя по ее лицу было видно неудовольствие от
поглощения такого рода напитка… Она казалась ему сплошным клубком
неуместных противоречий, но самое непонятное заключалось в другом – она
абсолютно непонятно почему напоминала ему кого-то до боли родного и
знакомого. И, хотя он точно не помнил никого, кто хоть чуть-чуть
вписывался в ее образ, ощущение того, что он прекрасно ее знает, причем
на протяжении многих лет, становилось тем сильнее, чем дольше он в нее
вглядывался.
Пока Малфой пытался разобраться со своей внезапной заинтересованностью,
совершенно позабыв про бифштекс, странная блондинка допила свой
огневиски и направилась к выходу из ресторанчика.
Дальнейшее можно было смело записывать в ряд великих подвигов Нарциссы
под номером, идущим сразу после событий финальной битвы с Лордом в
Хогвартсе. Как можно более непринужденно и грациозно замаскированная
под таинственную роковую незнакомку миссис Малфой зацепилась каблуком
за небольшую складочку на ковровой дорожке и совсем неизящно полетела в
сторону сидящего за столиком Люциуса.
Малфоевское счастье, видимо, покинуло в тот день Люциуса. Маг, похоже,
сглазил проходящую мимо даму, потому что она устремилась в
неконтролируемый полет прямо напротив его столика. Рефлексы Малфоя
оказались под стать его манерам – он резко вскочил со стула и подхватил
падающую женщину, толкнув при этом коленом столик и испачкав белую
скатерть остатками красного вина из не удержавшего равновесие бокала.
- Спасибо, – поблагодарила Люциуса незнакомка с чуть уловимым немецким акцентом.
Ее голос был хриплым. «Еще бы, столько курить и начинать употреблять крепкие алкогольные напитки с утра», – подумалось Малфою.
- Не стоит благодарности – Люциус старался говорить как можно
нейтральнее и безразличнее, чтобы скрыть свой внезапный интерес к
женщине, – миссис…
- Мисс, – поправила его таинственная незнакомка. – Просто мисс.
Этот до вульгарности хриплый голос сводил его с ума…и одновременно напоминал…
- Я думаю, что должна вас отблагодарить, – эти почти неуловимые
немецкие нотки в произношении. – Сегодня, в баре этого ресторана, в
десять.
С этими словами мисс, просто мисс, развернулась и не менее грациозно,
будто это не она только что устраивала здесь тренировочные полеты,
вышла из ресторана.
Оставшуюся половину рабочего дня Люциус не мог принять решение: идти на
так внезапно назначенное ему свидание или нет. С одной стороны, он
довольно давно не чувствовал себя настолько молодым, привлекательным и
полным сил – а ведь, оказывается, все еще интересовал как мужчина
шикарных противоречивых особ противоположного пола. Данный факт убеждал
Люциуса в его мужском потенциале намного лучше, чем поставленные с ног
на голову семья и бизнес, и с легкостью перечеркивал все когда-либо
услышанные им «дедуська!». Но с другой стороны, это было свидание.
Свидание с женщиной, которой явно была не Нарцисса. Нет, в магическом
мире такие ситуации были не в диковинку, точно так же, как и в
маггловском. Но было одно весомое «но» – Люциус был женат счастливо и
по любви.
Выбирая между депрессией по поводу приближающейся старости и
угрызениями совести по поводу небольшого адюльтера, Люциус остановился
на последнем, справедливо заметив, что половинная победа, как правило,
излечивает кризис среднего возраста тоже всего наполовину.
В десять вечера Люциус сидел за стойкой бара и, нисколечко не нервно,
вертел в руке стакан с огневиски. В десять пятнадцать и в десять
тридцать – тоже. Уверенность в себе уменьшалась прямопропорционально
уменьшению кубиков льда и самого напитка в стакане.
«Пятидесятичетырехлетний, повидавший многое в своей жизни, а нервничаю,
как прыщавый девственник перед той самой ночью», – мысленно отругал
себя Малфой. Впрочем, стакан после этой ремарки вертеть так и не
перестал.
В десять тридцать пять Малфой вспомнил о том, что в этом ресторане
баров ровно, как и этажей, два, и покрылся легкой испариной, вызванной
не очень приятной догадкой.
В десять сорок к нему подошел официант и молча передал пухлый конверт.
В десять сорок две, после того как Люциус окончательно решил: «Гулять,
так гулять!» – конверт был открыт. В нем оказалась карточка из плотного
пергамента, пахнущая, несомненно, теми же духами, что и таинственная
незнакомка, а также черная вуаль, которую он уже видел сегодня у нее на
шляпке. На карточке торопливым почерком было выведено на немецком языке
приглашение пропустить стаканчик-другой в более уютном месте, так же
сообщалось, что вуаль – это портключ, который активируется ровно в
одиннадцать вечера.
У Малфоя не было обильного мехового покрытия с подпушкой по всему телу,
маленького смешного хвостика и длинных ушек торчком, но он совершенно
отчетливо чувствовал себя кроликом, которого пригласили на обед к
удаву. Враги у Люциуса были, впрочем, как он поспешил предположить, – и
экзальтированные поклонницы-эротоманки тоже. «Главное, чтобы не
экзальтированные враги-эротоманы», – вдруг подумалось ему. Но это
позабытое чувство опасности и эти явные нотки скрытого эротизма сводили
его с ума, заставляли чувствовать жизнь настоящую, а не безвкусную, как
чары иллюзии. Он вдруг отчетливо понял, что вся предпенсионная хандра –
не больше, чем просто отсутствие хоть каких-либо опасных, экстремальных
или, хотя бы, неожиданных ситуаций.
Поэтому ровно в одиннадцать часов, на всякий случай переложив волшебную
палочку так, чтобы ее можно было выхватить в любой момент, Люциус
коснулся черной вуали и почувствовал знакомые ощущения рывка аппарации
при помощи портключа.
Нарцисса волновалась, как девчонка перед первым свиданием – вдруг он не
придет, вдруг не дождется письма, вдруг не захочет касаться
неизвестного портключа, который может выкинуть его в совершенно
неизвестное место. Да, Нарцисса немного надеялась на то, что нет у
Люциуса никакой склонности к адюльтерам в это время года, и на то, что
он просто проигнорирует ее весьма нескромное предложение, но ощущение
того, что романтический вечер «незнакомки» с собственным мужем
полностью спланирован и разыгран ею, было непередаваемо волнующим.
На часах было десять сорок пять – время «Ч» неумолимо приближалось.
Нарцисса в последний раз окинула дорогой люкс маггловского отеля
взглядом, проверяя все возможные мелкие неточности в обстановке комнаты
– сравнительно небольшая мзда администратору, и в номер никто не войдет
до полудня следующего дня; немного магии, и номер превращается в их
любимый, хоть и весьма прокуренный, полуподвальный бар в Хогсмиде
времен учебы в школе.
Внешность обеденной блондинки-немки продержится ровно до полуночи, зато
образ, который она совершенно случайно для себя нашла, останется.
Шляпка с вуалью, темный мужского кроя брючный костюм, белоснежная
рубашка, темно-бордовые подтяжки и шейный платок в тон, сигарета в
мундштуке и огневиски со льдом в стакане – все это противоречило
Нарциссе Малфой, но все это чертовски нравилось таинственной незнакомке.
Люциус оказался в полутемном помещении, на первый взгляд, в баре,
абсолютно пустом баре, если не считать его недавней знакомой
незнакомки, которая сидела около стойки и все также курила, запивая
сигарету огневиски под звуки ненавязчивого танго, которое дополняло
атмосферу места. Освещения было ровно столько, сколько необходимо,
чтобы не споткнуться, пока идешь к свободному стулу за стойкой – таким
образом, место тянуло как на среднестатистический бар, так и на
среднестатистический же бордель. Самым поразительным было то, что
помещение, равно как и его обитательница, было неуловимо знакомым
Малфою – буквально на уровне полустертых условных рефлексов.
Из оцепенения его вырвал охрипший голос:
- Огневиски? Кстати, присаживайтесь, – «просто мисс» указала на свободный стул за стойкой.
- Благодарю, – Люциус присел, находясь все еще в небольшом ступоре от
ускользающих от него ощущений и воспоминаний о месте, музыке и женщине.
Довольно долго они сидели молча, слушая музыку, думая каждый о своем и
исподтишка наблюдая друг за другом. Она курила. Они оба изредка
отпивали по небольшому глотку огневиски.
- Потанцуем? – нарушил молчание ее голос.
Люциус легко кивнул головой, встал со стула и протянул руку в приглашающем к танцу жесте.
Место он вспомнил – оно было точной копией бара, в который они с
Нарциссой в пору учебы на последних курсах Хогвартса частенько сбегали
на свидания. Теперь, несмотря на показную расслабленность в танце,
Люциус пытался вычислить: кто эта женщина, и почему она выбрала именно
такой антураж для их встречи.
Постепенно танец захватил Малфоя невероятной интимностью ощущений
движения: они с партнершей как будто знали друг друга много лет и
вместе с этим оставались незнакомцами. Это, вместе с явной ложью и
возможностью разгадки, которая лежала на поверхности, тем не менее,
постоянно ускользая, его возбуждало.
В какое-то мгновений танца Люциус развернул партнершу спиной к себе,
медленно провел ладонью вдоль ее руки, вдохнул знакомый до боли запах
волос и, повернув партнершу обратно, внутренне напрягся, почувствовав,
как по загривку начинает пробегать холодок. Сквозь вуаль на шляпке на
него смотрела, улыбаясь, Нарцисса.
- Какие-то проблемы? – произнесла она все тем же охрипшим голосом, правда уже без немецкого акцента.
- Никаких, – окончательно прогнав оцепенение, ответил Люциус и развернул заново знакомую жену в следующем па.
На данном сайте присутствуют материалы содержащие в себе графическое и текстовое описание сексуального акта, гомосексуальных отношений, насилие, мазохизм и другие вещи не рекомендованные для просмотра лицам младще 18 лет. Все материалы находятся в отдельных разделах. Если вам еще не исполнилось 18 лет, то мы не рекомендуем посещать данные разделы. All Harry Potter names and characters belong to JK Rowling, Bloomsbury, Scholastic or Warner Bros. and Росмэн
