Библиотека

Что было дальше, Гарри знал. Он помял в пальцах растрепанные листы и посмотрел на часы – прошло минут двадцать, как ушел Альбус, повода для беспокойства не было. Странно, ему казалось, что прошли не одни сутки. 

Рядом послышались мягкие тяжелые шаги - к столику подошел официант, такой же уютный и толстый, как чайник в облаке пара на его уставленном кудрявыми пирамидками салатов подносе.

- Ваша спаржа под лимонным соусом, мистер Поттер. – он бережно опустил на стол две тарелочки. - Кофе будете? 

- Да… Конечно, - рассеянно кивнул Гарри. Неловко улыбнулся, зачем-то пытаясь завернуть край листов в трубочку. 

Мужчина бросил равнодушный взгляд на пергамент, стремительно приобретающий сходство со слоеным пирожным, и неторопливо удалился. 

Гарри вздохнул, разгладил листы, вновь погружаясь в прошлое. 
****()****

- Артур, скажи, не здесь хранятся свидетельства о первых допросах Малфоя?

- Допросах? Громко сказано. Я бы назвал это дешевыми спектаклями. 

- Можно ознакомиться с архивами?

- Конечно.

Мистер Уизли осторожно воткнул самопишущее перо в ноздрю медного дракона-подставки, сердито выпустившего ароматизированную струйку белого дыма, снял нарукавники и сделал рукой приглашающий жест. Они направились к бесконечно длинным стеллажам, заполненным пергаментными свитками, как соты медом. Полки пестрели говорящими табличками с буквами: если прикоснуться к ним палочкой и произнести «Лого» - они начинали неторопливо перечислять фамилии преступников. 

Артура назначили на должность архивариуса при отделе «Неразглашаемых судебных заседаний» в Министерстве, но временно. Уизли не любил новую работу, предпочитая спускаться к себе, чтобы давать ценные указания молодым сотрудникам – изучению каких маггловских изобретений следует отдать предпочтение. 

- Вот, - брезгливо произнес Артур, остановившись у полки с литерой «М». К мощной папке с документами прилагалась еще прозрачная пробирка, в которой клубился голубой завиток, похожий на язычок пламени. 

«Мистер Малфой был доставлен в Азкабан 1-ого августа 1981 года в сопровождении старшего аврора Уильяма Брауна и командующего авроратом Аластора Моуди. Держался вызывающе непринужденно. На замечание господина Брауна: «ну, что, скользкий ублюдок, теперь ты ответишь за свои злодеяния, за искалеченную жизнь моей семьи!» - изобразил удивление. 
За оскорбление подсудимого – слова «скользкий ублюдок» - аврору был сделан выговор, согласно распоряжению Министерства Магии № 24466. Мистер Малфой был доставлен в госпиталь при Азкабане, на четвертый этаж, в палату семнадцать, так как, внезапно впав в ярость, стал бросаться на стены, задел палочку мистера Голберга – начальника охраны пятого отделения - и поразил себя сильнейшим круциатусом, извергнувшимся вследствие неосторожного обращения с магическими предметами…»

- Можно я возьму это себе? – спросил Гарри. 

- Да. Конечно, - немного сконфужено согласился Уизли, который успел пробежаться взглядом по четко выведенным строчкам. Пристально посмотрев на молодого человека, он отцепил заклинанием пробирку с голубым завитком – она железными зажимами крепилась к перекладине рядом с папкой. С глубоким вздохом произнес: 

- Можешь, взглянуть на эту жалкую личность. Уверен, на новом заседании он будет изображать из себя обесчещенную сиротку. 

Гарри улыбнулся, принимая ценные, пропахшие пылью предметы. 

Далее в документальных свидетельствах сообщалось, что в госпитале неосторожный мистер Малфой провалялся неделю, после чего был доставлен в камеру. Посетители к нему не допускались. При очередном обыске нашли записку, заколдованную под запонку.

«Мне необходимо то, что было на завтрак после посещения нами театра».

Записку отобрали и принялись расшифровывать. Информация просочилась в газеты под заголовком «Чем завтракают аристократы в стенах Азкабана».

Было отмечено, что мистер Малфой снова впал в буйство, и к нему в больничную палату все же была допущена жена, успевшая дать Рите Скитер интервью, где в душераздирающих подробностях поведала о том, как Тот-Кого-Нельзя-Называть заколдовал ее мужа, вынудив прожить под Имерио их лучшие годы, включая медовый месяц...

Неожиданно мистер Малфой пошел на поправку и предстал перед судом. 

Присутствовали: Аластор Моуди, Уильям Браун, Руфус Скримджер, Корнелиус Освальд Фадж и другие почтенные представители магической общественности. 

Из протокола допроса:

- Мистер Малфой, свидетели утверждают, что видели вас на холме Тор. Там было сожжено несколько магглов. Мы нашли две оторванные головы с вырванными глазными яблоками, а так же расчлененный труп юноши. Возглавляли бесчеловечную акцию вы. 

- Я не припоминаю… Холм Тор, говорите? 

- Да, именно он. 

- Это, должно быть, милое местечко. 

- Вам виднее. Теперь подробно опишите, что конкретно вы делали в этом «милом местечке».

- Я там никогда не был.

- Прекратите, мистер Малфой! Свидетели утверждают, что девушку сожгли именно вы, сотворив из малютки заклинанием факел. И это были вы, кто велел обезглавить, предварительно запылав до извержения внутренностей, двух несчастных магглов.

- Что за мерзкие вещи вы говорите, господин Браун. Какие зверские идеи, однако, гнездятся в головах наших чиновников! Где я?

С этого момента Гарри отложил сухие документальные свидетельства и обратился к омуту памяти. Зал суда он узнал сразу. И сразу окунулся в знобящую атмосферу аутодафе, когда кому-то одному приходится служить трепещущей мишенью для сдерживаемой жестокости многих. В случае с Малфоем большинство судей имели право испытывать самые недобрые чувства к подсудимому. На одной из заполненных незнакомыми людьми скамье Гарри заметил молодого Артура с уже обозначившейся сединой, пестро голубеющей в свете ламп, освещавших помещение холодным пронизывающим светом. 
Люциус сидел в громоздком кресле, стянутый цепями. Его одежда оказалась изодранной, но не грязной. И весь он был белый, чистый, как артист, исполняющий роль мученика, облаченный в соответствующее одеяние, но из брезгливости и кокетства не позабывший пропустить через крепкие очищающие заклинания театральный реквизит. Впрочем… Приглядевшись Гарри разглядел, что стройный, будто руками мастера рельефно вылепленный торс покрыт сетью розовых и белых рубцов. Сквозь тонкую ткань и дыры беззащитно и бесстыдно выглядывали соски, один из которых припух. Щеки молодого преступника обросли аккуратной очень идущей Люциусу бородкой, но и сквозь бархат светлых волосков заметны были ссадины, некоторые запеклись бурыми черточками. Под глазами обозначились серые тени, а изящные губы индевели под корочкой испарины. 

- Вы в зале суда. И прекратите паясничать. Иначе нам придется пойти на крайние меры! – сердито крикнул Скримджер, тряхнув густой гривой тусклых волос. С этого момента допрос вел он, сделав жест Брауну занять место на первой скамье.

- Салазар… Те меры, о которых вы только что рассказали мне? Я слышал, что в Азкабане пытают преступников, меня самого подвергли избиению и применили ко мне…

- Молчать! В этих стенах и волоска не падает с голов преступников, по которым плачут дементоры! Увечья вы нанесли себе сами!

- Сам? – Люциус намеренно медленно осмотрел свои блекло сиявшие в голубоватом свете раны. – Понимаю. А потом отправился расчленять магглов, в палате, где, не приходя в сознание, провел трое суток. – Фантазии ваших судей, мистер Скримджер, позавидует любой бульварный бумагомаратель. Какие еще нелепые обвинения есть против меня? 

- Угостите мистера Малфоя сывороткой правды, - холодно высказался Моуди, не выпускавший Люциуса из плена презрительного внимания.. 

Длинный плечистый аврор подступил к креслу, бесцеремонно сжал Люциусу щеки, как собаке. Узкий нос сжался, будто в приступе удушья, а на белой коже: щеках, шее, груди - расцвели пунцовые неровные пятна взбурлившей в жилах крови. Однако сыворотку правды Люциус выпил без сопротивления, даже торопливо, словно спешил освободиться от унизительного прикосновения бесцеремонных рук. 

- Итак, мистер Малфой. Начнем сначала. Где и когда вы познакомились с Лордом Волдемортом?

- Волдемортом? – странно смягчившимся, нечетким на стыке согласных голосом заговорил Люциус. - Имя мне не знакомо... Если вы опишите этого господина, возможно, я вспомню.

- Мужчина, на вид лет пятидесяти. Все еще хорош собой, брюнет. Особая примета: красные глаза.

Люциус слушал с подчеркнутым вниманием, но его насмешливо приподнятые брови хорошо давали понять, что он думает об умственных способностях допросчика. 

- Что вы пьете, мистер Скримджер? – светским, ласковым тоном осведомился преступник.

Руфуса заметно затрясло. 

- Я ничего не пью, а вот ты у меня сейчас захлебнешься в собственной крови! 

- У вас повышенное артериальное давление, - не обратив внимания на угрозу, благосклонно заговорил Люциус. Шевельнул рукой, будто хотел убрать прядь, постоянно падавшую на серые, нездорово блестевшие глаза, но лишь досадливо дернул скованной кистью. - Не удивительно, что по утрам вас пугают красные глаза. Переходите с виски на старое доброе бургундское. У меня в поместье…

- Которого тебе больше не видать, как собственных ушей! Допрос формален, вас многие видели, мистер Уизли, например. Нам осталась самая малость!

- Заставить меня признаться, что на меня в коридоре набросились стены, избив меня? Что за мной гнались потерявшие хозяев палочки, которые сами собой выпускают круциатосы? Что я общаюсь с законченными алкоголиками? – насмешливо спросил Малфой. Но неожиданно его лицо потемнело, а глаза затуманились. - Нет. Нет… Только не это. Не может быть! 

- Прекрати ломать комедию, приятель, - вмешался Моуди. - Жена, видать, успела попотчевать тебя антидотом. Хотелось бы мне знать, кто изобретатель. Ты же скажешь нам?

- Я не понимаю, о чем идет речь, - голос Люциуса казался больным, усталым. - Все-таки где я? Неужели моя бедная жена была вынуждена отправить меня в святого Мунго? Хорошо, я признаюсь вам…

По залу прошла волна, как дрожь по спине хищного зверька, приготовившегося к прыжку. Все взгляды впились в молодое красивое лицо, которому глубокие тени под глазами и ссадины прибавили драматического шарма. 

- Последнее время, господа, у меня были чудовищные провалы памяти, - застенчиво признался Люциус, нарушив напряженную тишину, и тревожными глазами пробежался по лицам. 

Моуди издал нечленораздельный вопль, сорвался с места и, подбежав к Малфою, схватил того за ворот рубашки. Ткань жалобно затрещала. 

- Вы снова будете пытать меня, Аластор? – печально спросил Люциус, вглядываясь в налитую кровью безобразную физиономию над ним. 

- Да. Буду, – оскалив желтые зубы, заявил Моуди. - И можете записать это в протокол! Твои дешевые фокусы не сработают, Люциус. Артур собственными глазами видел, как от твоей руки погибли наши парни. В твоем случае и одного свидетеля достаточно, чтобы замуровать тебя здесь до конца твоих дней! 

- Артур? – Люциус оживился, а, заметив Уизли – хмуро взиравшего на него со скамьи в правом ряду, приветливо улыбнулся. - Как у вас дела с Молли? Она снова на сносях? Ты не знаешь, о каком холме он толкует?

- Ты, ублюдок! – выкрикнул Артур с болью. - Ты искалечил Герберта, который умер у меня на руках! Ты и твой мерзкий приятель, Снейп!

- Северус вне подозрений, - сухо отрезал Аластор. – Дамблод утверждает, что он всегда был на нашей стороне. Но, может, мистер Малфой, именно вы поможете докопаться до истины? Кто запустил в Герберта режущим заклинанием? Я знаю, что тебе слабо изобрести такое. Ты способен только кривляться, как фигляр, и пудрить мозги юным леди. Имя?

Аластор схватил Люциуса за подбородок, видимо, очень резко, потому что его жертва зашипела, струйка пота покатилась по обросшей светлой щетиной щеке, как слеза.

- Чье, Аластор? – еле слышно выдавил подсудимый. 

- Автора, автора блестящего заклинания! Сектумсемпра, называется. Кто же этот гений?

- Все это какое-то недоразумение… - зашептал Люциус, пытаясь высвободиться из железной хватки. - Я не знаком с господином Сектумсемпой! Я прошу, я умоляю, пусть моя дорогая жена заберет меня отсюда! Я не вынесу больше двигающихся стен, я…

Аластор с исказившимся от омерзения лицом отшатнулся от него. 

- Склизская тварь! Я заставлю тебя прекратить валять дурака! 

Обращаясь к судьям, он веско произнес: 

- Господа, мы прервемся. Я хочу поговорить с подсудимым с глазу на глаз.

Настоящий ужас впервые промелькнул в серых глазах. 

- Не уходите! – вскричал Люциус звонко. - Пожалуйста, господа! Останьтесь! Не оставляйте меня с ним!!! Я вспомнил!

- Итак, мистер Малфой, что вы вспомнили?

- Мне снился один человек последнее время. Он заставлял меня делать разные вещи. Во сне… Я ничего не помню точно, но потом я просыпался искалеченным. – С этими словами Люциус вновь демонстративно оглядел грубые рубцы на белоснежных плечах. - Он и сейчас где-то здесь! Я… Чувствую его жгучий взгляд!

- Оставьте нас господа, - Моуди махнул рукой. Скримджер поднялся, обвел зал холодным взором, зашагал к выходу. За ним неровной цепочкой засеменили остальные. 

Люциус прижался затылком к железной спинке. Закрыл глаза, словно желая спрятаться от Моуди. Он был очень бледен, но странно спокоен, будто не кричал только что в панике. Гарри заметил, что мужчину слегка трясет, а на крупных влажных кистях, которыми он стиснул подлокотники, вздулись вены. 

Гарри не удивился, выяснив, что следующего допроса не было еще около недели. Потом, к счастью для Люциуса, его выписали, но уже из Мунго по ходатайству Дамблдора, к которому уехал погостить его старый друг, Моуди - так утверждали газеты. Там же говорилось о резком ухудшении здоровья старого аврора.