Библиотека

Люциус поставил массивную, с гладкими бугорками древних узоров чашу на полку в дубовый шкаф, где она и хранилась многие века. Он был в комнате, принадлежавшей когда-то отцу. Бархатные гардины плотно закрывали окна, мебель в классическом стиле строго поблескивала темной лаковой поверхностью в свете единственной люстры, огромной и сказочно красивой: чашечки для светильников представляли собой пышные золотые цветы. Но даже толстые свечи, размещенные в прозрачных сияющих венчиках, не могли разогнать холодный мрак, навсегда поселившийся в этом помещении и сейчас затаившийся по углам. Люциус не любил эту комнату, особенно в детстве. Быть вызванным сюда - означало неприятный, давящий официальностью и безнадежностью разговор с отцом, дальше чаще всего следовало наказание. В юности он сюда даже не заглядывал, а вот теперь заходил время от времени. Помимо думосбора здесь хранились и другие не менее древние таинственные вещи, скрытые от любопытных глаз в шкафах за непроницаемыми толстыми дверцами. Чудо, что все они сохранились, несмотря на обыски, которым не раз подвергалось имение, несмотря на то, что Мэнор был оккупирован Темным Лордом. Возможно, Абрахас наложил на свою сокровищницу некое заклинание или это было лишь странной случайностью, но комната, обычно надежно запертая на замок, не вызывала никакого интереса у непрошенных гостей. 
Последнее время Люциус захаживал сюда, когда его покидали силы, когда он чувствовал себя безнадежно одиноким, сбившимся с цели, как сегодня. Раньше с ним редко такое случалось. Сколько он себя помнил, его переполняла энергия, жажда деятельности, головокружительное ощущение, схожее с полетом, когда на лучшей из лучших метел победоносно отрываешься от противников. У него был особый дар, которым удостаиваются лишь счастливчики – умело лавировать по бурным волнам жизни, держась за золотую крепкую нить удачи... 
Когда-то давно своему непостижимому другу Люциус сказал правду – он действительно не желал ни над чем задумываться. Глубоко, пытаясь разглядеть, что скрывается под темными водами действительности, инстинктивно чувствуя, что это его умение, - лишь скользить по жизни, подобно белокурому демону, не знающему ни раскаяния, ни жалости, - и помогает ему оставаться неуязвимым. Даже тот допрос, тот первый допрос, который он выдержал, когда развоплотился повелитель – был одной из его побед, неподдающихся разумному объяснению. Да, он принял антидот, мистическим образом попавшийся ему на глаза перед тем как его схватили. Да, флакончик со спасительной жидкостью не нашли – завороженные его спокойной самоуверенностью. Или чем-то еще – боги любят таких как он – принимающих их дары и не задающих лишних вопросов: «Зачем? Почему? Отчего жизнь так несправедлива к одним, когда другие купаются в роскоши и наслаждаются ее благами?» 
Те вопросы, которые сгубили его Северуса. Или нет? Он ошибается? Северус действительно очистился? Обелил свою душу, или что там у них, Пожирателей смерти, ее заменяет, убийц и палачей, всех, как один? Что ждет ныне живущих после смерти, особенно таких не знающих раскаяния мерзавцев, как сам он, Люциус? 
Он поместил в думосбор свое воспоминание и настроил его на Поттера. Вещь, испещренная вековечными трещинками, с легкостью проделывала такие штуки – это не жалкий думосбор Дамблдора, а древнейшее творение, созданное еще в те времена, когда магия не знала различий между миром магглов и магов. Люциус криво усмехнулся и слегка нахмурился, дивясь собственной страннейшей потребности обнажать душу перед тем, кто уже начал это делать без его согласия, грубо и насильственно. Теперь он раскрывался перед очкастым мальчишкой добровольно. Ради чего??? 
Внезапно он почувствовал дурноту, такую же невыносимую, как и та, что уже уложила его недавно в постель. Только теперь причиной было не мучительное воспоминание о перенесенных болезненных и унизительных пытках, а фантасмагорическое ощущение, что он смотрит вниз, в самую глубину мутных вод и тонет в них, захлебываясь. 
- Северус! Сев! Север! – шептал он безнадежно, обнимая колени, прижимаясь лбом к лакированной поверхности шкафа. Как же он жалок! Значит ли это, что его настигло раскаяние? Пришла расплата? Не тогда, когда его рвало после пыток, и слезы смешивались с кровью из разбитых губ, а сейчас, когда проклятый зеленоглазый мальчишка заставил его взглянуть на самого себя, на пройденный им путь и увидеть, что яркий след, оставленный им, наполнен не сиянием, а кровью. Кровью и страданиями многих. 

- Сев!!! Будь ты проклят!!! Как ты смел меня бросить!!! Ты там на небесах? В обществе своего придурковатого Альбуса? Ангелов? Мерлина? Так вот, захлебнись же своим сиянием! Я призываю тебя, вернись ко мне! Сейчас же! Я требую! 

Он кричал еще и еще, и его вопли становились все более бессмысленны, пока… Пока темнота не окутала его. Странно, но ему не было страшно. Похоже на забытье – такое же благостное: он все понимал и знал, что сидит на ковре, все так же обнимая себя за колени, а из глаз ручьями текут слезы. Когда он плакал последний раз? В детстве? Лет в пять, когда его наказал отец? Потом от таких вещей он уже не плакал… Когда позже, в юности, что-то вышло не так, как ему хотелось? Но он быстро научился не обращать внимание на мелочи. Он расправлял плечи – сначала хрупкие плечики ангелоподобного подростка, потом - великолепного красивого мужчины, и шел, нет, летел вперед, наслаждаясь пестротой сменяющихся картинок своей яркой, ослепительной жизни. 

Ему показалось, что чьи-то руки обняли его, но он не мог разглядеть, кто вдруг воспылал к нему нежностью в кромешной тьме. Возможно, он ослеп или просто окончательно потерял рассудок, но его не волновало это. Иллюзорные воды под его ступнями покрылись непроницаемой коркой льда. Ему больше не грозило погрузиться в их пугающие глубины, а над собой он вскоре, возможно, увидит звезды. Ему не нужно спешить. Перед ним раскинется новая дорога, и он пойдет по ней степенно, но как всегда вперед, не оглядываясь, и горе тому, кто попадется на его пути. 

- Люц, мой славный Люций, - ласково прошептал знакомый голос. 

Люциус тщился разглядеть в темноте лицо, хотя бы мерцание, которое должно исходить от ангелов и святых – ведь Северус мнит себя там святым, никак не меньше – но ничего не увидел. Лишь темнота и покой. Пусть бы так длилось вечно. Теплые объятия друга, кромешная тьма, нет ни прошлого, ни будущего, абсолютно все в его жизни потеряло смысл… Ну и Мерлин с ним…

- Ну и как, - произнес он холодно, - ты, небось, теперь у нас один из новых святых? Бьюсь об заклад, ты обставил и Джеймса по идиотической самоотверженности! 

Тихий ласковый смех пощекотал ему шею. Люциус блаженно зажмурился, игнорируя тревожный холодок, пробежавший по позвоночнику. Все же он, наверное, еще не умер, если общаться с покойниками, как бы приятны они при жизни ему не были, для него все же жутковато. 

- Я обставил многих, Люциус. Ты же знаешь, как велики всегда были мои амбиции. Но я скучаю здесь, среди ангелов и героев. Я понял, что хочу вернуться. К тебе. Я хочу видеть тебя счастливым, с лукавой улыбкой, обращенной к сияющим, как твои глаза, небесам. Я всегда любил тебя таким.

Северус говорил и ласково, и насмешливо. Как умел говорить только он, когда бывал нежен. Все время, будто дразня старшего приятеля и одновременно любуясь им, как драгоценным подарком, по недоразумению доставшимся именно ему, и никому другому. 

- А как же расплата? Для меня нет даже расплаты? – Люциус хотел хмыкнуть, но издал лишь жалобный всхлип. 

- Тссс… Ты за все заплатил, Люциус. Как и я, наверное. Я хочу вернуться, чтобы научиться у тебя. Быть счастливым. А ты научишься у меня – задавать вопросы, не погружаясь при этом в пучину отчаяния и паники. Мы снова будем вместе, ты и я. Вот увидишь. Держись поближе к Поттеру. 

- О чем ты говоришь? Сев? Сев?

Люциус встрепенулся. От последних слов, более чем загадочных, он начал приходить в себя. Тьма рассеялась, он сидел в комнате, на полу и отчаянно оглядывался. 

- Северус!!! Не оставляй меня! Что значит, ты вернешься??? Сев!!! Скажи хотя бы, в чем был твой секрет, иначе я не смогу «держаться поближе» к Поттеру! Я не знаю, что он ищет! Что сказать ему о Лили???

Желтенький неприятный свет из люстры был слишком реальным, чтобы вновь поверить в призраков. Люциус, осунувшийся и злой на самого себя, стал подниматься на ноги и тут услышал едва различимый шепот и замер, прислушиваясь. 

- Я искал свет, Люциус. Узкую тропинку в кромешной тьме и всеобщей лжи. Я нашел ее и пошел по ней, не теряя ее из виду… Это было тяжело, Люций, но только так я находил в себе силы жить. Теперь я свободен вернуться. 

- Но… Как? А твои вопросы? Ты нашел все ответы на них? 

- Мы найдем их вместе, Люциус. И мы не будем торопиться… - еле слышно ответил призрачный голос, и комната погрузилась в мрачную тишину.