Библиотека

- Дорогой, нам ждать тебя к завтраку? 

Он рассеянно перечитывал пергамент, когда Нарцисса вошла в кабинет. Глаза, с болезненной навязчивостью, возвращались к словам «пытали и убивали». Что бы ни было зафиксировано в показаниях запоздало допрошенных свидетелей – до сих пор ему удавалось отрицать свое участие в самых жестоких убийствах даже под Веритасерумом. Кстати, благодаря антидоту, позаимствованному из запасов Северуса, в дружбе… «Салазар, какой тут дружбе, душещипательной привязанности к малолетней версии которого я тут признаюсь этому ничтожеству Поттеру!!!» 

- Нет, Цисс… 

- Как нет? 

- То есть «да», конечно же. Я сейчас спущусь. – Он рассеянно кивнул. 

- Когда же этот наглый мальчишка оставит тебя в покое? – раздраженно протянула Нарцисса, с жалостью глядя на мужа. 

- Все хорошо, дорогая, - встрепенулся Люциус, поднимая на женщину взгляд. - На основании… этих записей меня могут оправдать. Я имею в виду окончательно. 

- Ты доверяешь ему? – удивилась Нарцисса. 

- Разумеется, дорогая. Что бы было, если бы ты выдала его Повелителю? А наш Драко? Вот скажи он тогда, что перед нами именно Гарри Поттер, даже Бэлл не смогла бы вмешаться… так неудачно. Думаю, мальчик только хочет найти законный повод нам помочь. Истинные гриффиндорцы не забывают о таких услугах. Ему не так и важны побудительные мотивы соучастников поневоле, только бы продолжать смотреться в собственных глазах незапятнанным и великим героем. Так поддержим же эту невинную забаву. – Его губы растянулись в ласковой улыбке, а бледные с утра щеки тронул легкий румянец. 

Если бы Гарри Поттер увидел сейчас миссис Малфой, он бы несколько опешил. Надменная аристократка издала тоненький то ли всхлип, то ли смешок и закрыла ладошками носик вместе с нижней частью лица. При этом глаза ее задорно блеснули. 

- Мы ждем тебя, дорогой, - нежно пропела она, покидая кабинет. – Мне удалось сварить прекрасный кофе… 

Люциус подождал, когда затихнут шаги его лучшей половины, и вскочил на ноги. Он согласился писать это глупейшее эссе, только потому что видел выход… Представлял, как сможет справиться с *лишней* правдой. Было одно зелье, давненько испытанное на отметине, посерьезнее любых министерских чернил. 
Пусть перо заколдовано. Прекрасно. Когда-нибудь разобраться в самом себе стоит. Тем более теперь, когда самая страшная опасность миновала. И вот он увидел себя со стороны. Искаженным восприятием собственной личности милорд никогда не страдал, но кое-что оказалось для него сюрпризом: теплые чувства, испытываемые к маленькому заморышу (в последствии предателю) Северусу Снейпу. 

Да, он скоро понял, что доверчиво льнущего к нему черноглазого мальчика больше нет. Нет повода упрекать себя в слепоте. Но боль от нахлынувших воспоминаний сдавливала грудь, мешала дышать. Дружба... Соперничество. Недомолвки. Смерть. 
*** 

- Итак… Теперь ты один из нас, Северус. Примкнул к лучшим из лучших, - говорил молодой Люциус, расслабленно расположившийся на сафьяновом диване напротив единственного желанного за прошедшие дни гостя. 

Стол они отодвинули к цветным окнам, с ало-янтарным ромбовидным рисунком, а несколькими последующими заклинаниями хозяин придал гостиной уютный домашний вид. На бархатном стуле сидел Северус, непривычно внушительный, в наглухо застегнутой безупречно черной мантии. Беспросветно черным вызывающе сверкали его остроносые туфли. Не самые дешевые, как отметил Люциус. Вообще его повзрослевший приятель производил впечатление небогатого, но неплохо разбирающегося в моде человека, уже научившегося преподносить себя в наиболее выигрышном (недосягаемом?) свете. Даже мантия была узка ровно настолько, насколько предписывал последний выпуск Ведьмополитен. Хотя, возможно, тут имело место влияние Малсибера… Глаза гостя были непроницаемы, а голос сух и едва уловимо насмешлив, когда он коротко ответил: 

- Да, как видишь. 

Люциуса кольнуло, что, едва оставшись наедине, они оказались отделены друг от друга незримой стеной прохладной настороженности. 

- Что же подтолкнуло тебя к такому решению? Постой. Я знаю: наш Дом ежегодно пополняет ряды Пожирателей смерти, но у тебя же всегда было свое, особое, мнение. 

- Этот путь выбрали Малсибер, Эйвери... Я не увидел причины, почему бы мне проявить оригинальность и стать, например, аврором. 

- Ах вот как… Так дело только в отсутствии альтернативы? 

- Ну почему же… 

Взгляд Северуса стал задумчив, и он заговорил, с возрастающей горячностью выталкивая слова, почти позволив отчуждению рассеяться: 

- Меня привлекла истинная магия, к которой только здесь можно прикоснуться. Нет запретов и ограничений, делающих волшебников, по сути, добровольными инвалидами. Если мы пойдем на поводу у Министерства, то вскоре превратимся не в магическое сообщество, в сборище наделенных аномальными способностями магглов, которые и сами толком не знают для чего им их удивительный дар… Мы уже едва ли не в плотную подошли к примитивной маггловской цивилизации… Та же музыка, культура, только переиначенные, вывернутые наизнанку. Мы стали забывать наши традиции… Я сказал что-то очень забавное, Люциус?! 

- Где-то я уже слышал это… - произнес блондин, намеренно не замечая брошенный на него гневный взгляд. - Что ты предпочитаешь на ужин: куриное фрикасе или запеченные устрицы? После собраний у меня всегда сводит желудок… 

- Фрикасе. 

- Добби!!! 

Появился эльф, как обычно истерически услужливый. Это всегда бесило Люциуса, он хлестал эльфа тростью, и представить себе не мог тогда, каким образом жалкая тварь его покинет. 

- Да, х-хо-з-з-зяин? 

- К ужину подашь фрикасе. Паштет из драконовой печени. Да, абсент. Принести сюда, - морщась при каждом слове, распорядился Люциус. Эльф исчез, и тогда пришел черед вкрадчивого вопроса: 

- Итак… Тебя по-прежнему привлекает идея? А как же грязнокровки с «прорвой магии», Северус? 

- Больше не волнуют, - холодно отозвался юноша, но от внимательного взгляда собеседника не ускользнул тусклый румянец на худых щеках. 

- И как давно? 

Люциус пристально смотрел на знакомое и все еще очень юное лицо. Когда-то ему не требовалось и элементарных навыков легилименции, чтобы понять, что скрывается за частенько угрюмыми резковатыми чертами. В тот же момент его поразило, насколько закрыт от него Северус, а попытка проникновения встретила предупреждающее сопротивление. Помедлив, с легкой усмешкой, Северус равнодушно ответил: 

- Года два назад… Я думал, ты ожидал увидеть меня, - добавил он, удивленно изогнув брови. 

- Да… Разумеется, Сев. Более того, я рад видеть тебя. 

«Ты даже не представляешь насколько», - насмешливо промелькнуло в голове. Но искренность тона отразилась в серых глазах - взгляд Северуса чуть потеплел, а плечи немного расслабились. 

Потом был ужин. Выяснилась очаровательная вещь: для молодого приятеля в новинку оказался абсент… Прошло немало времени за все более раскованными разговорами, отдаленно напомнившими давнишние, прежде, чем молодым людям пришло в голову выйти в сад, под уже потемневшее огромное небо, будто окатившее их свежим душистым воздухом. Люциус засветил продолговатые фонарики. Кажется, Северус резво присел на корточки и поднял с выложенной гравием дорожки округлый камушек. Они нашли еще несколько, таких же крупных, и затеяли глупейшую забаву: школьную игру в Плюй-камни. Люциус выиграл и до сих пор помнил, что был этому нелепо рад, а Северус лучисто щурился и смотрел на него с улыбкой, смысл которой ускользал от захмелевшего мозга победителя… Они вернулись, были еще разговоры о раскрывавшихся перспективах. Северус сонно признался, что почти разгадал особый тайный смысл Изумрудной Скрижали… Что осталось ему совсем чуть-чуть… А потом забрался с ногами на диван, где и уснул, подложив под голову локоть.