Библиотека

- Выдохни.
Белла сосредоточенно закусывает нижнюю губу и сжимает в жёстких ладонях кончики шёлковых шнурков. Нарцисса судорожно выдыхает и сгибается от боли, когда сестра стягивает плотную кремовую ткань вокруг её груди. 
- Да встань же ты прямо, - Беллатрикс Лестрейндж раздражённо сжимает худые плечи сестры холодными жёсткими ладонями. - Как пастушка, ей-Мерлину. 
Нарцисса обречённо смотрит на своё неестественно похорошевшее отражение в пыльных стёклах старого трельяжа. Сестра стёрла белилами последний румянец с её лица и прилизала какой-то скользкой дрянью вьющиеся льняные волосы. Кремовое платье, сливочно-белые ленты в приглаженных волосах, нить жемчуга вокруг белой шеи - маленькую богиню самовлюблённости, оказывается, всего за несколько часов можно превратить в бесцветное божество чистоты. И только полные вселенской тоски глаза цвета перванш пока ещё выглядят живыми на бледном лице.
- Туже, - говорит сама себе юная черноволосая ведьма, озабоченно глядя на отражение Нарциссы из-за её островатого плеча и всё сильнее затягивая шнурки корсета.
- Достаточно, - властный голос Друэллы заставляет шёлковые тиски разомкнуться.
Старшая дочь, поджав густо напомаженные тёмно-алые губы, в недоумении оборачивается к матери.
Друэлла Блэк отвечает дочери снисходительным кивком. Розье-Блэк - сплетение розовой и терновой ветвей, темнеющий со временем сплав надменного золота и горделивого серебра, врождённое величие. Даже Белла, яркая, стремительная, взбалмошная, тускнеет на фоне собственной матери, пред которой готов преклониться, кажется, любой мужчина.
- Довольно, - Друэлла приближается к дочерям царственной походкой - полные глянцевые плечи, крупные кольца тёмно-каштановых кудрей, густой аромат черешни. - Ещё дюйм - и моя младшая дочь превратится в наглядное пособие по анатомии. Беллатрикс, это же, в конце концов, корсет, а не нюрнбергская дева...
- Худоба в моде, maman, - деликатно огрызается Белла, снова смыкая сильные ладони на узких шнурках.
- Разумеется, в моде, - усмехается Друэлла, окидывая довольным взглядом тонкие фигурки дочерей, - но я хочу, чтобы сегодня моя дочь была похожа не на вешалку из прихожей Краучей, а на девушку, которая в будущем способна стать матерью здоровых детей... - Белла закатывает глаза и едва заметно качает головой. - Так что заканчивай ломать сестре рёбра, Беллатрикс, а пойди и приведи себя в порядок. Ты видела свои волосы? Даже у лошадей из конюшни твоего свёкра гривы причёсаны лучше...
- Maman!..
- ...И что за мода у тебя: делать причёску похожей на старую швабру? Почему сестру ты расчесала как полагается, а у себя на голове оставила бес знает что? - Друэлла вдруг хватает дочь за локоть и подводит вплотную к зеркалу.
- Но мне ведь идёт...
- Это тебе не твой отец, случайно, нашептал? Тогда знай: он ещё менее адекватен, чем ты. Марш в комнату, я сама тебя приведу в порядок... - тараторит Друэлла, выводя рассерженную Беллу из туалетной комнаты. - Нарцисса, mon ange, мы будем ждать тебя в гостиной...
Младшая Блэк сдержанно кивает и стоит, принуждённо выпрямившись, ещё несколько минут, пока из коридора ещё доносятся обрывки суетливой ругани - её мать и старшая сестра всегда переходят на рокочущий французский, когда бранятся. Когда крики Беллы, страшно разъярённой "излишне материнским" поведением Друэллы, стихают, Нарцисса обессиленно опускается на шаткий стул перед трельяжем. Девушка, устало глядящая на неё из зеркала, вдруг начинает грустно улыбаться губами, побледневшими благодаря стараниям сестры. Напомаженные завитки у висков цвета барбарисового мёда, голубоватые тени в тонких впадинках ключиц - им суждено стать сегодня чьей-то собственностью. Помолвка для Нарциссы - как похороны. Вещь неприятная, но обязательная. А бал в честь помолвки - такая же неприглядная прелюдия. 
- Юная леди, к вам можно?
На лице будущей невесты впервые за день возникает искренняя, исполненная солнечной радости улыбка, когда в зеркальном отражении дверного проёма появляется озорное девичье лицо.
- Вам - всегда можно, госпожа, - смеясь, отвечает Нарцисса и оборачивается к нежданной гостье.
Унаследовавшая от блэковского прошлого самые характерные черты, востроглазая, бледная, с такими же, как у матери, каштановыми волосами и слегка вытянутым, как у отца, носом, Андромеда воплощает собой настоящее Блэков. Во всяком случае, так думают те, кто не знает, что средняя девчонка Блэк уже три года беззаветно любит маглорождённого. Ей не хватает сделать одного шага для того, чтоб благополучно и с непременным позором отделиться от семьи. Мудрые кумиры магической аристократии просто не желают обращать внимания на то, что восемнадцатилетняя Блэк коротко, по-мальчишески остригла роскошные кудри, унаследованные от матери, а подарок заботливой тётушки Вальбурги - изумрудный флакончик-подвеску со змеиным ядом на цепочке - выбросила Мерлин знает куда на следующий же день после праздника. Мелочи? Увы, именно из таких мелочей состоит любимая сестра Нарциссы. 
- Волнуешься? - Андромеда щурит чёрные глаза, садясь прямо на пол возле ног младшей сестры.
- Ни капли, - Нарцисса хмурится, разглядывая собственные руки, туго обтянутые белыми выходными перчатками. - Чувствую себя... Как перед походом на скучную экскурсию.
- Ага, в кунсткамеру, - весело добавляет Андромеда, небрежно одёргивая подол нарциссиного платья. - И на кой чёрт она тебя так намазала... - она тут же брезгливо морщит лоб, вглядываясь в напудренное лицо сестры. 
- Белла - замужняя женщина, ей лучше знать, что и как делать, - Нарцисса улыбается, тень ехидства обозначается в ямочках на её щеках.
- О, да, - Андромеда закатывает глаза, удивительно походя на Беллу. - Давно ли ты видела её муженька? Говорят, он с самого дня женитьбы ходит бледный и нездоровый. Не ест, не пьёт, а только думает, как бы ему от нашей сестрички избавиться. 
- Со мной всё будет так же... - вздыхает Нарцисса, утомлённо касаясь пальцами висков. - Зачем вообще всё это? Для чего? Для кого? Для почтеннейшей публики и благодарных зрителей? Сначала я сойду с ума от этой толпы старых сумасбродов, убеждённых в собственной вселенской красоте и острой оригинальности, а потом и от моего дорогого мужа... Или он от меня. Я даже не знаю, кто он такой. Я даже имени его не знаю, - Нарцисса на мгновение задумывается и вдруг корчит свою "фирменную" капризную мордочку, полную отвращения, - а вдруг он старый и уродливый богач? 
- В таком случае, - быстро отвечает Андромеда, лукаво глядя на сестру, - у тебя есть два больших преимущества. Во-первых, если бы он был красивым богачом, каждая встречная ведьма постаралась бы его у тебя отбить, а так - он только твой. И во-вторых, тебе всего шестнадцать... Он будет баловать тебя, как ребёнок балует свою любимую куклу, а ты, в свою очередь, будешь капризно выпячивать нижнюю губку в своей излюбленной манере и презрительно коситься на его жалкие попытки угодить тебе. А потом он умрёт, - девушка наигранно вздыхает и разводит руками, - и ты станешь молодой богатой вдовой, готовой пригреть в своих траурных объятиях любого сирого и убогого юнца...
- Ты даже из самой откровенной гадости можешь сделать конфетку, моя дорогая, - улыбается девочка-цветок, ероша короткие волосы сестры. 
- Просто я умею искусно лгать... Самой себе.
Лицо Андромеды неожиданно утрачивает былую жизнерадостность, резко бледнея и приобретая сходство с молчаливым портретом Дореи Блэк, изображённом на одном небезызвестном старом гобелене.
- Боюсь, мне придётся слегка испортить сегодняшний бал.
Андромеда встаёт с пола, опираясь на маленькую белокурую страдалицу. Глаза девчонки с плохо скрываемой болью - мутноватым ядом медленного действия, подмешанным в расплавленный голубой топаз - снизу вверх смотрят на будущую предательницу семьи.
- Я должна уйти сегодня, до того, как родители нашего зятя начнут сватать Рабастана мне в мужья... Но я постараюсь уйти как можно тише. Обещаю.
Маленькие руки Нарциссы резко сжимают ладони Андромеды. Они такие же узкие и вытянутые, как у Беллы, но если у старшей руки словно выточены из белого мрамора, то у Меды они тёплые, даже горячие, и мягкие - словно созданные для того, чтобы ласкать крохотных детей. 
- Возьми меня с собой.
Повисает тяжёлая, как свинцовая туча, пауза - младшая сестра, застыв, смотрит на старшую. Та, в свою очередь, ошарашенно молчит.
- Да о чём ты... - Андромеда первой решается нарушить тишину.
- Я говорю совершенно серьёзно, - воодушевлённо щебечет Нарцисса, вскакивая со стула и в порыве чувств обнимая Меду, - я уйду вместе с тобой, я не хочу никакой помолвки, я сама найду себе достойного супруга, когда захочу, я смогу жить самостоятельно, отдельно от семьи...
Девочка прерывается, часто дыша от внезапно нахлынувших дерзких мыслей, и с искрящимся на дне светлых глаз безумием смотрит на сестру. Ей кажется, что посерьёзневшая Андромеда тут же откажется от немыслимого предложения, но на лице той, вопреки ожиданиям, снова появляется хитроватая улыбка. 
- Ты правда хочешь?
Нарцисса часто-часто кивает и слегка подпрыгивает в озорном предвкушении праздничной аферы.
- Но тебя же...
- К чертям, пусть выжигают! - звонко шепчет белокурый бесёнок. - Мне наскучила эта жизнь. Я провела шестнадцать лет среди бесценной вековой пыли и чванливых стариков, мне надоело.
- Вы уверены, леди? - серьёзная улыбка строгой учительницы в тёмных глазах, ясная радость ученицы-отличницы - в светлых.
- Абсолютно, моя госпожа. 
Теперь настаёт очередь Андромеды заключать сестру в объятия. 
- Ты не представляешь, как я рада, свет мой. Мы уйдём прямо с бала, никто не заметит, никто... - шепчет Меда сестре на ухо - тёплое дыхание шевелит светлые завитки возле висков. - И всё-таки она тебя жутко прилизала, - недовольно повторяет она, проводя рукой по аккуратно приглаженным золотистым волосам. 
В следующий миг Андромеда плавным движением руки распускает волосы сестры, сбрасывая шёлковые ленты на пол, и светло-песочные локоны, как и прежде, рассыпаются по белоснежным плечам.
- А это - вместо тесёмок, так любимых нашей сестрицей, - тихо смеясь, добавляет маглолюбка и осторожной чередой жестов вплетает в локоны сестры нарцисс - жёлтое солнце в серединке, белые лучи света вокруг, - неизвестно откуда взявшийся в её руках.

- Скорее, скорее, скорее, - нетерпеливо повторяет Друэлла, глядя на суетящихся у порога дома дочерей. 
Все три сестры: Нарцисса, светлая и измученная, как ангел, которого смертные изнурили своими бессмысленными просьбами; Андромеда, переоблачившаяся в ультрамариновое платье и похожая на переодетого в женщину парня; наконец, Беллатрикс, непохожая на саму себя из-за изящно уложенных волнистых волос и строгого тёмно-оливкого платья.
- Ох, quelle terreur... - медленно произносит мать девушек, когда Нарцисса подходит ближе. - Кто сотворил этот гербарий на твоей голове, mon amour? 
- Никто, maman, - мягко улыбаясь и скромно опуская глаза, отвечает младшая Блэк. 
Глянцевито-чёткий стук каблучков по тротуару в вечернем сумраке, отрывистые замечания госпожи Розье-Блэк, отдающиеся эхом от каменных стен дома, фырканье лошадей и пьяненького кучера - несколько минут спустя юные леди и их мать садятся в карету, где их уже ждёт дремлющий у зашторенного окошка отец семейства. 
- Сигнус, - Друэлла величественным жестом встряхивает мужа за плечо. 
- М-м-м? - он тут же широко распахивает глаза и выглядит так, будто и не спал. 
Только совершенно пустое выражение лица говорит об обратном. 
- Нечего мычать, просыпайся, monstre.
Сигнус Блэк - лебединая верность, святая простота, главный враг своей любимой сестрицы Вальбурги, - сладко потягивается и по-детски трёт серые глаза. Из трёх дочерей Нарцисса похожа на него больше всех, но самого Сигнуса нельзя назвать привлекательным - вечное выражение глуповатой растерянности на правильном лице делает его скорее комичным, нежели красивым. 
Андромеда беззвучно хихикает и что-то шепчет на ухо Белле, которая, как и всегда, только безразлично фыркает в ответ. Презрительный излом точёных запястий, сложенных на бликующем зелёном сатине, очерченные скулы - Белла пошла в "старых" Блэков, которые, в отличие от трёх последних поколений, были поджарыми от природы и умудрялись сохранять княжескую стройность, не прибегая к зельям и диетам. И свой острый нрав, своё неповторимое безумие злого гения, Беллатрикс тоже унаследовала от первых представителей рода.
- Белла, дорогая, а почему же милый Родольфус, наш ненаглядный зять, не соизволил составить тебе пару в такой день? - с искренним интересом спрашивает у дочери невозмутимый Сигнус. 
Андромеда снова хихикает, Нарциссе едва удаётся сдержать улыбку, а Белла, чуть заметно скалясь и в который раз закатывая глаза, отвечает отцу заученной фразой:
- Ваш ненаглядный зять не соизволил составить мне пару в такой день потому, что у милого Родольфуса дела. 
Сигнус понимающе охает и кивает головой, но взгляд его кристально-чистых, невинных, растерянных глаз ещё долго не сходит с лица старшей дочери, видимо, уловив язвительность, прозвучавшую в её голосе.
Спустя четверть часа старая карета, поскрипывая, делает крутой поворот и, наконец, останавливается. Любопытная Андромеда тут же льнёт к окну, отодвигая плотную занавеску и вызывая негодование сдержанной Беллы. Торопливый топот крохотных ножек, шумная возня - почти мгновенно дверцы кареты распахиваются, и не в меру серьёзный и напыщенный эльф-домовик отвешивает гостям глубокий поклон, касаясь огромными ушами плит каменной дорожки.
- Пшёл вон, Бюсси, - чей-то бархатный баритон заставляет неловкого домовика задрожать. - Этих гостей я желаю встретить сам. 
Невидимый хозяин говорит достаточно тихо для того, чтобы гости думали, что он желает остаться незамеченным, но достаточно звучно для того, чтоб они всё же расслышали его слова. 
Нарцисса невольно ощущает сжимающийся где-то внутри холодок, когда её мать первой покидает карету, опираясь на чью-то руку и довольно лепеча что-то по-французски. Прямо за ней выходит на залитую светом площадку и Сигнус.
- Абраксас, старый петух! - слышит Нарцисса излишне эмоциональное восклицание отца и чувствует, как последнее тепло покидает её пальцы.
Рука, помогающая Нарциссе последней ступить из кареты на каменную дорожку, оказывается удивительно сильной, прямо-таки каменной. Девочка неуклюже сдувает со лба светлую прядь и благодарно кивает "помощнику", даже не взглянув на него.
- Надеюсь, мой сын будет для вас более надёжной опорой, леди Нарцисса, - тепло замечает хозяин.
Распущенные пшеничные волосы, должно быть, приятные наощупь, как шёлковая пряжа, и серебристые нити первой седины, княжеская осанка и широкие плечи, нос с лукавой горбинкой и яркие глаза глубокого королевско-синего цвета, пронзительные и словно видящие всех насквозь - так обычно изображают северных принцев в книгах сказок. Нарцисса, взглянув на будущего свёкра, замирает птицей под взглядом хищника.
- Я вас давно не видел, но сразу узнал, - понижая голос, улыбается Абраксас, и морщинки в уголках его глаз становятся чуть отчётливей. 
- Конечно, - слабо усмехается младшая Блэк. - По цветку.
- Вовсе нет, - улыбка хозяина становится шире. - Цветок присвоить может каждый, а вот такое имя и такую особенную внешность... Увы, - не переставая сверлить девочку ослепительным взглядом, хозяин поместья подхватывает её за руку и неспешно ведёт вверх по мраморным ступеням. 
Свет неосязаемой кварцевой пылью стекает по белому мрамору, и миниатюрные ножки Нарциссы касаются его подрагивающих волн. От Абраксаса знакомо веет ванилью и теплом, и будущей невесте кажется, что она уже где-то встречала этого человека. Достигнув белых колонн возвышающегося над парадной лестницей портика, хозяин бережно, но властно разворачивает маленькую гостью лицом к парку. Ей тут же перехватывает дыхание - высота, на которой они оказались, и идеальная перспектива центральной парковой дорожки в лунном свете вызывают у Нарциссы лёгкое головокружение. Ей кажется, что в густой синеве парковых дорожек движутся нечёткие жемчужно-белые тени.
- Малфой-Мэнор, сударыня, - с заметным, но сдержанным удовольствием объявляет хозяин, ещё больше понизив голос. 
- Восхитительно, мистер... - едва дыша, Нарцисса старается ухватить взглядом каждую хоть сколько-нибудь заметную деталь широкого тёмного сада - зрачки девочки расширяются, походя на две чёрные пропасти в тонких ободках небесной голубизны. - Мистер... Малфой? 
Светловолосый хозяин белого поместья кивает, и Нарцисса лишается дара речи. "Малфой? Тот самый? Так значит, его сын..." - мысли, словно встревоженные кем-то ночные бабочки, стремительно кружатся в голове сбитой с толку девчонки.
- Пойдёмте, маленькая леди, гости ждут, - снова привлекая Нарциссу к себе, мягко мурлычет Абраксас Малфой. - Позволю себе снова заметить, что вы ничуть не изменились с тех пор, как я видел вас в последний раз... А ведь вы были совсем ещё ребёнком... - оторопевшая Нарцисса следует за хозяином дома, не замечая ничего вокруг себя и не слушая его речей.
Бал обрушивается на Нарциссу тысячами световых искр и сочными звуками полонеза. Сверкающий паркет, ионические колонны, подпирающие сводчатый потолок, невидимый оркестр и вполне заметный орган, заманчиво поблескивающий трубами в глубине зала. Множество взглядов - радостных, удивлённых, озадаченных, любопытных - устремляется прямо на неё. Несколько пар прерывают свой танец - вечно болезненные Арнольд и Марианна Дэммингтоны, раскрасневшийся Титус Пьюси и низкорослая Пайп Гойл, Флинты и Бэддоки жестами приветствуют вошедших, а ужасающе похожие друг на друга тётушка Вальбурга и дядюшка Орион приближаются к Нарциссе и Абраксасу. 
- Ты выглядишь лучше, чем я ожидала, дитя, - прохладно усмехается Вальбурга, высокое и неизменно чем-то разозлённое подобие женщины с хищноватыми чертами лица и жилистыми кистями рук, осязаемый прототип Беллатрикс и антипод Сигнуса. Тёмно-алое платье, бургундского оттенка мантия-накидка на прямых плечах, чёрный лёд глаз - стоя рядом с тётушкой, Нарцисса ощущает себя стаканом молока, который неизвестно зачем подали вместе с бокалом игристого красного вина. 
Мужчина в бархатной сливовой мантии, которого невозможно не заметить - Орион, её двоюродный брат и супруг, такой же стройный, высокий и черноволосый, склоняется, чтобы коснуться губами руки племянницы. Его единственное кардинальное отличие от жены - глаза, лазурно-синие, намного более тёплые и человеческие.
Пользуясь тем, что Абраксас тут же заводит злословную беседу с супругами Блэк, Нарцисса поспешно ищет глазами Андромеду - слепящий свет зала делает всех дам, естественно, предпочитающих в этом сезоне один и тот же модный фасон платья, похожими. Вот Белла, кивающая в ответ на оживлённые рассказы Глории Яксли, вот Сигнус, радушно обнимающий своего терпеливого и снисходительного старшего брата, Альфарда... 
- Ох, мадам Розье, да, я чрезвычайно рада вас видеть, - доносится откуда-то звонкий голос Меды. Нарцисса, наконец, замечает сестру у дальней стены зала, где та, по-видимому, только что была задержана их двоюродной тётушкой Мелифлуа. - Как ваш песок?
- Que-e-e? - переспрашивает старуха, щурясь на сидящую в полуметре Андромеду сквозь выпуклое стекло монокля.
- То есть... Я хотела спросить... Как ваша рука? Зажила после того пренеприятнейшего инцидента?..
Нарцисса деликатно высвобождает руку из объятий Абраксаса и направляется, приветствуя многочисленную публику кроткими улыбками, к Андромеде, явно утомлённой обществом слепоглухой Мелифлуа. Только сейчас девочка замечает, что на балу присутствуют совершенно неожиданные личности: крошечное существо с лохматой чёрной головой, подозрительно похожее на Ориона Блэка и ещё более маленькое черноволосое создание рядом с ним. Десятилетний Сириус вздрагивает, когда лёгкая рука Нарциссы ложится на его плечо, но растерянность тут же сменяется приветливой улыбкой, преображающей озорное личико. Младший, Регулус, реагирует на появление кузины более сдержанно.
- Ты прямо сегодня выходишь замуж? - нетерпеливо спрашивает старший, испытующе глядя в лицо Нарциссы.
- Нет, что ты, - тихо смеётся Нарцисса, присаживаясь на ближайшее кресло так, чтоб быть на одном уровне с маленьким кузеном. - Сегодня просто бал, мы с ним потанцуем, и если он мне понравится... - улыбка снова сползает с лица девочки, сменяясь тревогой. - Ты видел его, Сириус? Какой он?
- Надутый, как гусак, - фыркает Сириус, косясь на брата, задумавшегося о чём-то в стороне, - но красивый. 
- Хотя бы так...
- Сэр Сириус, я украду у вас леди Нарциссу на пару минут, - бодрый голос Андромеды звучит над самым ухом будущей невесты, - а потом у меня будет для вас важное военное поручение, - кузин и кузена заговорщически улыбаются друг другу, и на лице Нарциссы возникает невольная улыбка.
- Держу пари, эти четверо что-то замышляют, - басит Орион, обладатель чудеснейшего певучего голоса, ставшего ещё более густым, срывающимся на хрип после пары бокалов чего-то крепкого.
- Меда, дорогуша, я, было, приняла тебя за мужчину в васильковом платье, - успевает заметить подоспевшая за мужем Вальбурга. - Настолько ты нелепо в нём выглядишь... 
- Как у вас всё, оказывается, плохо в личной жизни, тётушка, - с лицом, выражающим полнейшее внутреннее удовлетворение, отзывается Андромеда. - Уже и юноши в платьях чудятся... - Андромеда, высоко подняв голову, летящей походкой проплывает мимо обескураженной тётки и направляется прямо к дяде Альфарду. 
Музыка стихает как раз тогда, когда Вальбурга открывает рот, желая ответить дерзкой племяннице. Абраксас останавливает женщину, что-то тихо шепнув ей на ухо.
- Что ж, леди Нарцисса, - продолжает завораживающе мурлыкать светловолосый зачинщик бала, - думаю, нам стоит вместе со всеми послушать, как ваш будущий муж...
Последние слова мужчины растворяются в нарастающем звучании воздуха, проходящего сквозь тысячу труб и трубок. Орган звучит раскатисто и величественно, заставляя сердце Нарциссы гулко биться в такт музыке. Орган - хор тысячи мёртвых голосов, послушно поющий под сильными пальцами искусного музыканта. "Музыка Ночи" - мелодия, соединившая в себе все эмоции, доступные человеческому существу и не дающая покоя композиторам магической Британии. 
Девочка привстаёт на цыпочки, чтобы увидеть музыканта - сердце её, наконец, сбивается с ритма и пускается вскачь, когда ей удаётся разглядеть его бледный профиль. Сосредоточенно сдвинутые светлые брови взразлёт, тот же, что и у отца, едва заметно сгорбленный нос, волевой подбородок и почти девичьи чувственные ямочки в уголках плотно сжатых губ. Ещё более светлые, чем у Абраксаса, волосы, собранные в аккуратный хвост...
- Люциус... - его имя срывается с губ девочки невидимой крохотной жемчужиной - матовый белоснежный шарик беззвучно катится по натёртому до зеркального блеска полу, пока, наконец, с глухим стуком не отскакивает от резной ножки стула и не рассыпается прохладной жемчужной пылью.
Тысяча картинок из прошлого, ярких и мгновенных, как череда зарниц на фоне сгущающегося перед грозой неба, вспыхивает перед глазами младшей Блэк: зелень и серебро, шипучее "S" - змея на знамёнах, Люциус Малфой, чопорный белокурый староста школы Хогвартс... Непорочная голубизна утреннего сентябрьского неба, запах нагретого солнцем дерева, желтоватые блики на шёлковых слизеринских флагах, свежий ветер и стремительный Люциус Малфой - капитан команды по квиддичу, лучший охотник сезона. Дворики замка, шуршание медной листвы под грубоватыми школьными ботинками невзрачной и бледной, как призрак, второкурсницы, и Люциус Малфой - приосанившийся, скрививший девичьи губы в сдержанной усмешке, самый высокий, складный и вечно выделяющийся в толпе однокурсников. Мерлин тебя побери, Люциус Малфой, тебя не было рядом, когда в тебя был влюблён наивный ребёнок, но зато ты всегда появляешься тогда, когда о тебе не думают...
Люциус берёт последний аккорд, резко наклоняясь вперёд и форсируя звук, и срывает овации восторженной публики. Нарцисса, совершенно растерянная и не способная даже шевельнуться, - только она не аплодирует искусному органисту. Он проходится взглядом по слушателям - царственное смущение серебристых глаз, полуприкрытых на удивление тёмными ресницами, едва заметная самодовольная улыбка, лёгкий полупоклон... И тонкие складочки в уголках острых глаз, когда он находит в гуще людей Нарциссу. 
Узнал, чёрт возьми. Узнал через пять лет молчания, холодных взглядов, мимолётных усмешек. Вот уж действительно, люди - странные и глупые существа. Они всегда стараются взять то, что недоступно, и плюют на то, что находится рядом. Мерлин бы побрал всех этих людей.
Оркестр снова заводит размеренный вальс, и Нарцисса нервно сжимает руки в кулаки, вновь пытаясь взглядом найти Андромеду - яркого василькового платья нигде не видно. Не желая смотреть, как гости наперебой пожимают Малфою-младшему руки, поздравляя с "будущей женитьбой", девочка выходит из круга зрителей и устало прислоняется к одной из колонн. 
Чёртовы Малфои, загадывающие многолетние загадки с элементарными разгадками, чёртовы Блэки, скрывающие все скелеты в шкафу до тех пор, пока те не превратятся в прах, чёртов бал, рвущий в клочья последние нервы... Зачем всё это, для кого? 
Нарцисса слегка закидывает голову назад, прижимаясь затылком к холодному мрамору. Тысячи горячих огней тяжёлой люстры, тысячи хрустальных капель, отражающих резкий свет, слепят глаза девочки, выжигая из них нечаянные слёзы. Девочка прикрывает глаза, чувствуя на веках жар гадкого света. 
- Скучаете, леди?
"Да чего они все сегодня заладили: леди, леди..." - думает Нарцисса, неловко откидывая с лица локон, щекочущий нос. - "Леди - это старая Мелифлуа, а я..."
- Я очень рада вас видеть, - лживо заканчивает свою мысль Нарцисса ленивым голосом и открывает глаза.
И тут же жалеет о содеянном. 
Он стоит прямо напротив. И слишком близко - с такого расстояния просто нельзя не восхищаться его красотой. Его дурацкой красотой, ослепительной и мужественной, острой и холодной, как шотландский кортик, королевской, античной, нордической красотой...
Впрочем, слово "красота" кажется Нарциссе слишком приторным, как этот бал и эта чёртова люстра. 
Люциус осторожно подносит руку девочки к своим губам - взгляд той тут же невольно устремляется в открывшуюся для обзора ямочку между его ключицами. Нет, нельзя быть настолько притягательным. 
- А если бы вы знали, как я рад...
- А если бы ты знал, какой ты негодяй, - неожиданно для самой себя произносит Нарцисса, - ты бы застрелился. 
- Я непременно застрелюсь, моя дорогая, - улыбается Малфой, сводя девочку с ума тонкими линиями в уголках глаз, - если ты откажешь мне в помолвке. 
- А я непременно откажу! - она резко отмахивается от Люциуса - так цветок отмахивался бы от надоедливой бабочки, если бы умел, - и устремляется прочь, стараясь не оглядываться на очарованно улыбающегося ей вслед юношу в белой мантии.
Беломраморная лестница, туманный чайный свет, растущая опаловая луна, застывшая над безмолвным парком. Нарцисса считает ступени, сбегая вниз: тридцать семь, тридцать восемь... Ровно тридцать девять ступеней, отделяющих дрянной свет от умиротворяющей тьмы, а назойливую толпу - от спасительного одиночества. Три раза по тринадцать. "Тридцать девять" - остро, гладко и прохладно, так же, как и "Люциус"...
Нарцисса звонко топает ножкой, рассерженная собственными мыслями, - звонкий стук каблучков по каменной дорожке. Шурша надоевшим, сковывающим движения платьем, девочка садится на резную скамью под ветвями раскидистых вязов - здесь тьма ещё гуще, чем во всём остальном парке. Призрачные светлые тени всё ещё медленно движутся в глубине сада, не издавая ни звука. Шорох, раздавшийся справа от Нарциссы, заставляет её вздрогнуть. 
- Андромеда? - с надеждой спрашивает у пустоты девочка, слепо щурясь и пытаясь хоть что-то разглядеть среди сцепленных корявых ветвей. 
- Увы, не совсем. 
На этот раз приятный голос Люциуса заставляет девочку негодующе зашипеть.
- Хватит меня изводить, - с резким отчаянием выкрикивает Нарцисса, впиваясь пальцами обеих рук в край скамьи - он садится рядом, снова нарушая пределы дозволенной близости. - Где ты был раньше, Люциус? - зло сужая глаза, она наслаждается тем, как ядовито звучит его имя на её языке. - Ты похож на человека, опоздавшего на поезд на пять лет и подкупающего начальника вокзала...
- Что я мог сделать для тебя раньше, Нарцисса? - она вздрагивает, когда он впервые в жизни произносит её имя. - Пять лет назад мы были детьми, безрассудными и беззащитными... Нарцисса, - он называет её по имени почти жалобно и крепко удерживает за тонкое запястье, когда она снова пытается уйти.
- Ты мог просто быть рядом, - раздражённо отвечает Нарцисса, откидываясь на спинку скамьи с обречённым видом.
- Но сейчас-то, - он приближается ещё на дюйм, и девочка фамильярно упирается рукой в его широкую грудь, не позволяя ему придвинуться совсем уж близко, - сейчас-то я рядом. Я хочу быть рядом, я могу быть рядом, и я всегда буду с тобой... Тебе стоит лишь кивнуть...
- Как бы не кивнуть ненароком, - горько усмехается девочка, ещё сильнее нажимая ладонью на грудь Малфоя.
Он ничуть не изменился - всё такой же самоуверенный, решительный в действиях и пафосный в выражениях.
Ничуть не изменился...
- Я люблю тебя.
В который раз за вечер сердце Нарциссы замирает и тут же начинает судорожно, неровно биться, с каждым ударом распространяя по телу холодные волны - голубая кровь имеет свойство остывать.
- Ты мерзавец.
- Это ничего не меняет. Всё равно люблю.
Люциус соскальзывает со скамьи и падает на колени перед дрожащей непонятно отчего девочкой, припадая губами к её замёрзшим ладоням. 
- Проклятье... - шепчет Нарцисса, всё сильнее дрожа. - Люциус, встань... В школе, помнится, ты был чистоплотней...
- Я скорее погибну здесь, стоя на коленях, чем приму твой отказ. Пожалуйста, я прошу тебя...
Она накрывает его губы поцелуем прежде, чем он успевает закончить говорить. Она целуется почти по-детски: мягко, ненавязчиво, чуть вытянув губы.
- Я могу расценивать это как согласие? - снова ложбинки в уголках губ, снова тончайшие, как паутинки, морщинки в уголках глаз цвета белого золота. 
- Можешь считать, что это был единственный возможный способ закрыть тебе рот...
На этот раз он не даёт ей договорить. Припав властными губами к полуоткрытым устам Нарциссы, Люциус медленно поднимается с колен - изящество не покидает его тело даже в такие минуты.
Громкий шорох и звук чьих-то неуверенных, сбивчивых шагов вынуждает его оторваться от её губ. В сплетении ветвей, их теней и блеклого лунного света Нарцисса замечает чью-то невысокую фигурку.
- Нарцисса? - высокий мальчишеский голос, стеснённая интонация - Сириус Блэк ищет потерявшуюся кузину. 
- Сириус, - ласково отзывается Нарцисса, стараясь умерить тяжёлое дыхание и придать голосу спокойствие, - меня кто-то спрашивал?
- Нет, - мальчишка мотает лохматой головой, смущённо глядя на застывшего рядом Люциуса. - Там Лестрейнджи приехали. И ещё Андромеда просила передать...
Тёплая ладошка Сириуса на мгновение касается руки сестры, и девочка тут же сжимает в руке смятый клочок пергамента. 
- Я пойду... - бормочет мальчик, энергично кивая Нарциссе. - И вы возвращайтесь. А то, я боюсь, мама окончательно с ума сойдёт...
- Что там? - проводив мальчишку взглядом, спрашивает Люциус. 
- А... Это... - Нарцисса растерянно приподнимает золотистые брови и сильнее сжимает записку в руке. - Должно быть, письмецо... Так, какой-нибудь секрет... Или какая-то очередная интрижка... - девочка вдруг сдавленно, судорожно вздыхает и сгибается пополам.
- Что? - Малфой с тревогой наклоняется к Нарциссе, пытаясь разглядеть её лицо в неясном текучем свете луны.
- Ерунда... - слабо отвечает девочка и, болезненно нагнувшись вперёд, вновь опускается на скамейку.
- Корсет? Душно? 
Она кивает, едва заметно, опустив голову и даже не пытаясь смахнуть с лица спутавшиеся льняные локоны.
- Я помогу...
- Мерлин... Нет, не надо...
Сильные музыкальные руки Люциуса замирают, так и не коснувшись шнуровки корсета. 
- Нет?
Нарцисса старается не смотреть в до страшного спокойные и даже строгие стальные глаза Малфоя.
Он настолько близко, что густой тёплый запах ванили и чего-то молочного щекочет обоняние девочки. Она ощущает, как расслабляются шёлковые шнуры на её спине, даже не почувствовав прикосновения его рук. Талантливый, талантливый музыкант... 
Он отходит от неё шага на два и несколько секунд смотрит на неё так, как художник обычно смотрит на терпеливую натурщицу - склонив набок голову и довольно прищурившись. В резных отсветах луны она выглядит худо, даже болезненно. Так, наверное, выглядят маленькие измученные ангелы, которых выгнали с небес, обрезав крылья и отняв бессмертие. Он снова приближается. Наощупь она тоже похожа на отвергнутого небесного жителя - слишком мягкая, слишком гладкая и податливая для обыкновенного человека. А ей, наконец, удаётся распробовать вкус его губ - они похожи на пастилу и ещё на что-то ванильное, чего Нарцисса ещё никогда в жизни не пробовала.
Кисть её руки невольно разжимается, когда она обхватывает его за плечи - клочок пергамента скатывается в высокую траву под скамейкой.
А футах в двадцати от скамейки, прижимаясь ладонями и правой щекой к холодному камню колонны, стоит уже порядочно замёрзшая девушка - густеющая горечь в кофейных глазах, васильковое платье, ультрамариновая накидка и поблескивающие в лунном свете короткие мальчишеские волосы.
- Может, всё-таки поднимет и прочтёт? - детская надежда в охрипшем от холода шёпоте Теда, стоящего чуть позади, в тени беседки.
Андромеда качает головой, грустно улыбаясь. 
- Не поднимет, - шмыгает носом - то ли от холода, то ли от чего-то ещё. - Как будто ты не видишь, чем она занята...
Тед Тонкс усмехается, приобнимая свою будущую жену за плечи.
- Пойдём, а то я простужусь совсем, - тихо произносит Андромеда, согревая замёрзшие руки в карманах Теда.
Пятна голубоватого света на телах Нарциссы и Люциуса - капли лунного камня на белых цветах. Тихий шёпот и шелест лепестков, торопливые признания, внезапный смех и случайные слёзы Нарциссы - Музыка Ночи, которую Люциус Малфой играет на струнах её души.