Библиотека

1977 год
В тот вечер в глухой французской провинции дождь лил как из ведра. За тяжёлыми каплями, застилавшими стекло окна, невозможно было разглядеть дорогу, которая вела к небольшому домику, со всех сторон окружённого бескрайними лугами и небольшими рощами. Пожилая женщина, стоящая у окна, с тревогой глядела на бушующую стихию, пытаясь рассмотреть сумрачный пейзаж. Неожиданно скрипнула дверь, и женщина обернулась на звук. Она увидела, что её гостья уже собралась и теперь стоит на пороге, готовая навсегда покинуть этот дом. Женщина покачала головой.
- Может быть, завтра отправишься? Нехорошо уходить в такую погоду…
- Простите, тётя Гортензия. У меня больше нет времени. Он ждёт, - коротко ответила молодая женщина. Она мотнула головой, отчего из-под уже одетого капюшона выбился непослушный локон. Тогда она ловким движением заправила его обратно и быстро подошла к хозяйке дома. – Позаботьтесь о ней, тётя, - тихо попросила она, почти прошептала.
В ответ мадам Розье обняла свою дальнюю родственницу и так же тихо ответила:
- Конечно. Как я могу не заботиться о твоей дочери, милая… как я могу не заботиться о Его дочери…
При упоминании таинственного Хозяина, человека, ради которого молодая женщина была готова аппарировать через Ла – Манш, что уже само по себе было опасно, да ещё и в проливной дождь, что делало это предприятие практически смертельным, она отступила от тётушки и её глаза сверкнули нехорошим блеском.
- Я прошу вас, тётя, не говорите Эрине о нас. Особенно, о Нём. Если я смогу, я сама это сделаю. Если нет… - она сглотнула, быстро выравнивая на секунду сбившееся дыхание, - вы знаете, что делать в таком случае.
- Не беспокойся, Белла. Я всё сделаю как надо, - кивнула пожилая женщина. – До сих пор не могу понять, как тебе удалось скрыть… Если бы полгода назад Он не предложил тебе поехать сюда, вербовать сторонников для Него, ты бы рассказала? – почти прозрачные серые глаза смотрели на молодую женщину с непониманием, но одновременно и с уважением за невероятную смелость и отчаяние.
Белла ответила не сразу. Она подошла к окну и пару минут следила за тем, как скатываются по стеклу крупные капли и как бьются в окно сорванные с деревьев листья. Наконец, она повернулась к хозяйке дома и ответила:
- Я не задумываюсь над тем, что было бы, если… Самой судьбе было угодно, чтобы я уехала. Я сделала это для Него и для неё. Если никто не будет знать, будет лучше им обоим.
- А как же ты, Белла? – не выдержала Гортензия.
- У меня есть цель, тётушка. И за неё я готова умереть. А Эрина вырастет и поймёт. Расти её сама, никакого Шармбатона, даже Дурмштранга. Мы не можем рисковать, - последние слова женщина говорила уже на ходу, она быстро направилась к двери и уже почти покинула дом, приютивший её в один из самых трудных моментов её жизни, когда Гортензия схватила её за руку и Белла впервые увидела слёзы на глазах этой железной женщины.
- Я вернусь, тётушка! Я обязательно вернусь, - громко прошептала молодая ведьма и, вырвав руку из объятий пожилой женщины, побежала к аппарационному барьеру. Её хрупкая фигура вскоре перестала быть видной, растворившись в потоке воды, лившемся с неба. Мадам Розье вернулась в дом и закрыла дверь, в которую Беллатрикс было не суждено постучаться снова. Гортензия Розье прошла в самую дальнюю комнату и склонилась над колыбелью, в которой лежала новорожденная девочка.
- Эрина Блэк, - прошептала мадам Розье. – Эрина Риддл.

Двадцать один год спустя.

- Добро пожаловать в Англию, мисс Блэк, мы рады приветствовать вас, - немолодой сотрудник гостиницы улыбнулся и протянул девушке документы, подтверждавшие статус крови. Она надменно кивнула и спрятала бумаги во внутренний карман черной дорожной мантии.
- Позвольте проводить вас до вашего номера, - предложил волшебник, но девушка покачала головой и с лёгким французским акцентом произнесла:
- Благодарю, но я сама найду свою комнату. И, пожалуйста, не беспокойте меня.
- Конечно, конечно, в нашей гостинице вы найдёте покой и… - портье ещё продолжал что-то говорить, но девушка уже не слышала его, быстрым шагом направляясь к лестнице и прижимая к груди небольшую шкатулку.
«Блэк…неужто из тех самых?» - задумался портье, когда новая постоялица престижной лондонской гостиницы скрылась из виду. – «Кто их разберёт, с нынешней властью шутки плохи. Блэк, так Блэк, фамилия распространённая. А больше я ничего не знаю, и знать не хочу».

Распахнув дверь своего номера, девушка огляделась и пришла к выводу, что комната ей нравится. Большие окна, просторная кровать, пушистый ковёр – это чем-то неуловимо напоминало ей её уютную комнату во Франции. Заперев дверь, девушка сбросила мантию. После чего, заглянув в ванную и убедившись, что все в порядке, она задернула шторы. Только после этого юная волшебница осмелилась…выпустить из рук шкатулку, с которой не расставалась с самого своего отъезда из родного дома.
«Добро пожаловать в Англию…» - она мысленно усмехнулась, вспоминая слова старика на ресепшне. – «Добро пожаловать на историческую родину, Эрина…»
Девушка взмахнула палочкой, и сложный замок на шкатулке щёлкнул и открылся. Осторожно подняв крышку, она заглянула внутрь. Уже много раз девушка внимательно изучала содержимое ларца, каждый раз испытывая трепет и чувствуя, как внутри нарастают эмоции, сплетающиеся в тугой узел боли и тоски. Её тонкие пальцы подхватили маленькую колдографию, на которой была запечатлена совсем юная девушка, вероятно недавно закончившая школу. Не все смогли бы узнать в этой выразительной брюнетке Беллатрикс Лестрейндж, урождённую Блэк. На этом фото ей было не больше двадцати лет, и в её глазах ещё не поселилась безумная одержимость. Она улыбалась яркой, запоминающейся, но холодной улыбкой. Девушка провела пальцем по кромке колдографии и тихо прошептала:
- Мама…
Это действительно была дочь Беллатрикс Лестрейндж, тайнорождённая и выросшая у дальней родственницы во Франции. Только недавно Эрина Блэк узнала правду о своих родителях. После победы Волдеморта во Второй Магической Войне тётушка, воспитывавшая Эрину, решилась открыть ей то, что категорически запретила ей делать Беллатрикс – рассказать Эрине, что она является дочерью Тёмного Лорда. Девушка отказывалась верить, пока старушка не предъявила неоспоримые доказательства – вещи Беллатрикс и её письмо к дочери. Именно это письмо, пожелтевшее от времени, перечитывала теперь девушка. Мать ни словом не обмолвилась об отце своей дочери, она писала только о себе, о том, что обстоятельства и высшая цель заставили её отказаться от ребёнка. Письмо заканчивалось фразой: «Помни, что ты Блэк. Тот, кто один раз Блэк – тот навсегда Блэк.» Эрина знала, что значит эта фамилия. Тётушка воспитала её согласно всем традициям и убеждениям чистокровных семейств, и девушка была рада приехать в страну, где одержал победу маг, придерживающийся этих же устоев или традиций. К тому же этот волшебник был её отцом. По спине Эрины пробежала дрожь. Она не знала, как выглядел Волдеморт, только слышала разные слухи. Но верить слухам – неблагодарное занятие, поэтому Эрина поставила своей целью выяснить всю правду о своих родителях. Она вытряхнула на одеяло всё содержимое шкатулки. Среди колдографий, колец и обрывков бумаг были записки самой Эрины – всё, что ей удалось узнать. Это были крохотные крупицы, потому что во Франции никто не мог ей толком рассказать о войне, бушующей по ту сторону Ла-Манша. Но все же Эрине удалось выяснить, что её мать погибла от руки некой Молли Уизли. В записях мисс Блэк это имя было обведено красным.
«Хоть я никогда не видела мать, но я знаю, что такое вендетта», - мысленно произнесла она. – «И Молли Уизли узнает, как это - испытывать на себе Круцио от дочери Беллатрикс Лестрейндж».
Эрина перевела взгляд на другой конец листа. Имя «Люциус Малфой» тоже было обведено, но не красным, а чёрным, а рядом стоял восклицательный знак. Этот дальний родственник привлёк внимание девушки после того, как она узнала, что он был мужем сестры её матери и правой рукой её отца. Он был едва ли не единственным человеком, который мог что-то рассказать о Блэках.
- Мне нужен союзник, - задумчиво сказала Эрина, вытаскивая из кучки бумажек газетную вырезку с изображением Малфоя. Она вгляделась в лицо Пожирателя и провела ногтём по заголовку статьи.
- Мне нужно встретиться с тобой, Люциус Малфой. Посмотрим, что ты из себя представляешь. Ты поможешь мне…поможешь отомстить за мою мать. А там посмотрим…
Эрина Блэк в последний раз кинула взгляд на колдографию своей молодой матери и быстро сложила все вещи обратно в шкатулку. Затем она спрятала её под кровать и отправилась в душ. Девушка решила не разбирать вещи, интуиция подсказывала ей, что она недолго пробудет в гостинице… Стоя под освежающими струями воды, Эрина продумывала дальнейший ход событий. Её план был так прост и одновременно так сложен. Но она была чистокровной волшебницей, а значит, в нынешней Англии перед ней были открыты все двери. «Один раз Блэк – навсегда Блэк!» - повторяла она, словно мантру, слова из письма матери.

***

Люциус Малфой откинулся в кресло и взмахом палочки запер дверь в свой кабинет. Уже несколько месяцев он возглавлял отдел по контролю магического населения Британии в Министерстве Магии. Это была непыльная работа, связанная в основном с бумажной бумагами и посещением министерских мероприятий. Люциус поручил все встречи с неблагонадёжными гражданами своим заместителям, одним из которых был Эйвери. Это был один из немногих Пожирателей, с кем у Малфоя были приятельские отношения. Его единственный друг, Северус Снейп, погиб, да ещё и оказался шпионом. Поэтому теперь Люциус старался лишний раз не напоминать о своей дружбе с предателем. Впрочем, получив безраздельную власть, Лорд отошёл от бурной деятельности, и, казалось, позволил своим последователям жить в своё удовольствие. Но Люциус Малфой достаточно видел в своей жизни, чтобы понять, что это всего лишь иллюзия и на самом деле за ними следят ещё больше, чем прежде. Он заметил, что всех, в чьей лояльности Лорд в последнее время сомневался, поставили на руководящие посты в Министерстве. «Чтобы все были в одном месте», - усмехнулся он про себя. – «В случае чего можно будет легко уничтожить». Люциус закурил сигару и оглядел свой кабинет. Он знал, что за этим последует. Это был уже своеобразный ритуал – каждый рабочий день, во время обеденного перерыва Малфой курил сигару, выпивал бокал коньяка и смотрел на старую колодографию. Там была изображена его семья – он, Нарцисса и совсем маленький Драко. Этот снимок уже давно валялся в ящике стола, но Люциус стал подолгу рассматривать её совсем недавно. Если быть точным, то впервые это произошло на следующий день после того, как его жену зверски убили. Это было дело рук отряда сопротивления, горстки жалких предателей крови и грязнокровок. Они убили её просто так, просто из-за того, что она была его женой. Если бы им на пути попался Драко, они убили бы его. Люциус несколько недель после потери жены не мог поверить в то, что Нарциссы больше нет. Она даже не была Пожирательницей как её сестра, зачем им понадобилось убивать её? Он не находил ответа и не знал, как смотреть в глаза сыну, потерявшему мать. Семья всегда была слабым местом Малфоя, и Тёмный Лорд прекрасно это знал. Если бы Люциус остался один, он наверняка не продержался бы долго. Но у него был сын, ради которого стоило жить, и которого надо было спасти от разрушения. Люциус видел, как тяжело Драко, с каким трудом он пытается сохранить себя и не раствориться в водовороте послевоенной неразберихи.
«Мы были счастливы когда-то очень, очень давно…в другой жизни…» - подумал Люциус, глядя на улыбающуюся жену и маленького сына. В дверь настойчиво постучали, и Малфой спешно убрал колдографию в ящик. Взмах палочки, – и вот сняты запирающие заклинания, и в кабинет Малфоя буквально влетел явно недовольный Эйвери.
- Он сошёл с ума! – воскликнул Эйвери, садясь в кресло, предназначенное для посетителей. Малфой недовольно поморщился - ему не нравились деревенские манеры приятеля. Сам Люциус никогда бы не стал садиться без приглашения, даже перед самым близким другом. Но Эйвери был далёк от малфоевского аристократизма. Его лицо раскраснелось от гнева, а глаза метали молнии.
- О ком ты, Эйв? – затянувшись, спросил Люциус.
- О Нём! – наклонившись поближе, прошептал гость. – Ты читал новые законы?
- В общих чертах. Но на твоём месте я бы не выражал так громко своего возмущения. Мы все висим на волоске от смерти, так что не стоит критиковать решения Повелителя, - предостерёг Эйвери Малфой. Он уже давно заметил, что его приятель часто неодобрительно высказывался о решениях Тёмного Лорда, обвиняя того в отходе от тех идей, ради которых они сражались. Конечно, всё это было только в очень узком кругу, но, тем не менее, Эйвери был недоволен послевоенной жизнью.
- Мало того, что не всех грязнокровок уничтожили после нашей победы, так теперь их ещё и обязали породниться с чистокровными семьями! – продолжал кипятиться Эйвери. – Я не понимаю, Люц, как ты можешь так спокойно воспринимать это! Это же просто предательство!
- Ты обвиняешь Лорда в предательстве? – Люциус резко встал и, взмахнув полами мантии, за секунду оказался рядом с Эйвери. Малфой склонился к его красному лицу и прошипел:
- Ты понимаешь, что за такие слова ты будешь тут же убит? Если я сейчас отправлюсь к Лорду…
- Ладно, Люц, я погорячился… я… я не то хотел сказать, - начал спешно оправдываться Эйвери. Люциус в последний раз сверкнул глазами и снова опустился в своё кресло. Вдохнув в себя ароматный дым, он спокойно произнёс:
- Тебе прекрасно известно, что большая половина грязнокровок была уничтожена. Приказ Лорда был оставить только тех, кто обладал самыми выдающимися магическими способностями, к тому же за ними идёт неотступный контроль. А эти новые законы… какое тебе дело до того, что пара десятков отбросов станет частью семей предателей крови? Это генетические эксперименты, только и всего.
Эйвери покачал головой. Он считал, что это всё очень подозрительно, но ожидать такого же мнения от Малфоя было ошибкой. После смерти жены он стал совсем другим, его больше не интересовали ни грязнокровки, ни казни.
- Неужели тебе не всё равно, что они остаются в нашем мире? – спросил Эйвери, уже заранее зная ответ.
- Мою жену убили чистокровные волшебники, Эйв, - помолчав, ответил Люциус. – Более того, я почти уверен, что одним из тех подонков был мой дальний родственник – Артур Уизли. Проклятое Сопротивление… - Малфой залпом опрокинул бокал коньяка и глубоко вздохнул. Эйвери знал, это означало, что Люциус в гневе. Его ноздри раздувались ещё пару секунд, а затем лицо Малфоя вернулось к прежнему ледяному выражению.
- Ты хочешь отомстить? – вдруг спросил Эйвери. Они никогда раньше не разговаривали на тему семейной трагедии Малфоя, а сейчас Люциус ненадолго приоткрыл занавес, скрывающий его боль.
- Когда-нибудь, - задумчиво произнес Люциус, - судьба сведёт нас с ним на узкой дорожке. И тогда будет дуэль.
- Дуэль? – недоверчиво спросил Эйвери. – Но если он убил Нарциссу, то должен умереть как собака… зачем благородная дуэль?
Малфой не ответил. Его, не отягощённый манерами и стилем приятель, не смог бы понять мотивов благородной мести. Даже если бы Люциусу представился шанс настигнуть беззащитного Артура, он не стал бы наносить удар со спины. Нет, месть слабому противнику не была сладка. Малфой хотел честной дуэли, смертельной игры двух чистокровных магов. Он чувствовал, что ждать осталось недолго. Уизли стал его ночным наваждением, Люциус засыпал и просыпался с мыслью, что только после того как он пошлёт в грудь Артуру смертельное проклятие, он поставит точку в своей личной войне.
- Ладно, я пойду, - помявшись ещё пару минут, произнес Эйвери. – Перерыв заканчивается, надо работать. Ещё увидимся, - кивнул он на прощание. Малфой сделал едва заметное движение головой, давая приятелю понять, что он тоже прощается. Когда Эйвери был уже почти за дверью, Люциус окликнул его:
- Эйв?
- Да? – обернулся он.
- Держи язык за зубами, - посоветовал Малфой.

Через несколько часов, устав бездельничать в своём кабинете, Малфой решил выйти и прогуляться по Министерству. Закрыв за собой дверь, он бросил взгляд на кипу бумаг, скопившихся на столе своей секретарши. Люциус взял верхний бланк и безразлично скользнул по нему взглядом.
- Это всё заявления на браки? – осведомился он у девушки, которая дрожала от одного только вида своего начальника и теперь пыталась собрать все силы, чтобы дать ответ, достойный помощника чистокровного министерского чиновника.
- Да, мистер Малфой, в последнее время их очень много, - протараторила она, не смотря на Люциуса. Тот усмехнулся такому детскому поведению и бросил бумагу обратно на стол.
- Не забудьте подготовить мне все документы на подпись. Желательно, если вы объедините все заявления за прошедшую неделю, хорошо? – Малфой ненавидел свою обязанность подписывать ненужные бумажки, поэтому предпочитал делать это за один раз. Секретарша закивала и Люциус, напоследок элегантно взмахнув полами мантии, удалился из приёмной.

***

Нора, как всегда, была гостеприимным домом для всех друзей многочисленного семейства Уизли. Хотя, после поражения сил Ордена в войне и гибели Гарри Поттера, друзей у них почти не осталось. Большинство было убито, а те немногие, кому была подарена жизнь, вели затворнический образ жизни. Уизли тоже почти не появлялись в Лондоне. Молли, ставшая главой семьи, не переставала молиться за своих близких, точнее за тех, кто у неё остался. Фред погиб, Перси, несмотря на короткое единение с родственниками, вскоре снова переметнулся на сторону Министерства и его новых начальников, Чарли она силой отправила в Европу, приказав скрыться от глаз Пожирателей. Он сопротивлялся, но Молли могла быть очень жёсткой, когда хотела, поэтому в первые, суматошные дни мирной жизни, она сумела выгнать старшего сына из страны. За границей находился и её старший сын вместе с женой. Благодаря связям родителей Флёр, они смогли уехать в Америку. Билл клялся матери, что вытащит их всех, но Молли запретила ему даже думать о возвращении и о таких планах. Она не хотела, чтобы её дети рисковали своей жизнью. Джордж, Рон и Джинни остались вместе с ней. Если Джинни была в относительной безопасности, всё-таки девочка была в Хогвартсе, заканчивала школу, то сыновья вызывали у неё непреодолимую тревогу. После того, как в одно хмурое утро они не увидели за завтраком Артура и нашли записку, в которой он говорил, что не может смириться с правлением Волдеморта и поэтому решил присоединиться к движению сопротивления, сыновья стали совсем другими. Артур просил не беспокоится о нем и не пытаться разыскать, но Молли была уверена, что её мальчики общаются с отцом, по крайней мере, Джордж. Молли не спрашивала у него, где он пропадает целыми днями, откуда у него деньги и почему он не ночует дома. Она понимала, что ей нет доступа в этот мир. Рону пришлось наступить себе на горло и поступить на работу в один из магазинов в Косом Переулке, хотя теперь это был скорее один большой Лютный Переулок. Молли помнила, как её сын говорил, что никогда не пойдёт продавать принадлежности для тёмной магии. Но время шло быстро, небольшие денежные накопления Уизли таяли на глазах, и Рон был вынужден устроиться на работу. Хотя продавать темномагические артефакты ему действительно не пришлось, он исполнял обязанности уборщика и мальчика на побегушках. Рональд получал небольшое жалование, на которое и существовала семья Уизли. Несмотря на то, что они открыто выступали на стороне Гарри Поттера, их не убили после победы Тёмного Лорда. Всё-таки они были чистокровными магами, а таких семей было мало и новое правительство предпочло не уничтожать тех, кто мог ещё послужить «высшему благу». Им даже разрешили приютить у себя Гермиону Грейнджер. Бедная девушка была уверена, что её убьют. Но Пожиратели, во главе с Волдемортом, смогли удивить волшебников. Несмотря на то, что большинство магглорождённых действительно были уничтожены, тем из них, кто обладал выдающимися магическими способностями, была дарована жизнь. Более того, если находилась семья, желающая принять того или иного магглорождённого волшебника или волшебницу, это позволялось. Конечно же, Уизли позвали Гермиону к себе, ведь у неё никого не было в магическом мире, а любые контакты с миром магглов теперь были запрещены законом. Девушка даже не знала, что с её родителями, ей оставалось только надеяться на то, что Пожиратели не станут лететь в Австралию, чтобы найти там магглов, чья дочь оказалась волшебницей. Гермиона почти не выходила из Норы и уже даже не помнила, когда в последний раз была в Лондоне. Да она жила как затворница, но она жила. Несмотря на все беды, свалившиеся на неё, Гермиона была уверена, что живой быть лучше, чем мёртвой. Втайне гриффиндорка надеялась, что мистер Уизли свяжется с ними, предложит помочь. Она была готова драться, снова скитаться по лесам, лишь бы бороться. Но дни шли, а ничего не менялось. Очередной осенний день опять не принёс ничего нового. Гермиона помогала миссис Уизли готовить ужин и периодически переговаривалась с ней.
- Я читала в сегодняшнем «Пророке», что вышли новые законы… - нерешительно начала говорить Молли. Гермиона повернула к ней голову, глазами спрашивая: «Что ещё?» Она так устала от всех этих законов, проверок, которые приходилось проходить полукровкам и магглорождённым. Они были унизительными и гриффиндорке приходилось буквально впиваться себе ногтями в ладони, чтобы не ударить очередного проверяющего.
- Там было написано, что все магглорождённые, указанные в списке, должны породниться с чистокровными семьями… - продолжила Молли. – конечно, с теми семьями, которых для этого отобрало Министерство…я видела тебя в этом списке, Гермиона…и нашу семью тоже видела, - со вздохом закончила она.
- Что? – Гермиона не могла поверить своим ушам. – Но…это же против их убеждений! Я не понимаю, миссис Уизли!
- Я тоже… - прошептала Молли. – Я уже давно ничего не понимаю, милая моя… Но наверное всё лучше, чем… - она не закончила фразу, но обе женщины понимали, что она имела ввиду «лучше, чем быть убитыми». Гермиона молча резала овощи и лихорадочно думала. У неё забрали палочку, но способность размышлять была тем, что нельзя отнять. Вся эта ситуация, в которой находилась девушка, была очень странной. Она понимала, что рано или поздно это подвешенное состояние должно измениться, но чтобы так…Пожиратели сами вынуждают чистокровных магов скрещиваться с магглорождёнными? Гермиону передёрнуло, до того противным показался ей термин «скрещиваться», как будто речь шла о животных, а не о людях. Девушку внесли в список, она должна была выполнять предписания, которые ей диктовали безумные правители. У неё не было никакого выбора.
- Он сделает тебе предложение, - Молли подошла к Гермионе и обняла её за плечи. – Обязательно.
Гермиона прилагала максимум усилий, чтобы сдержать рыдания. Рон, которого она учила левитационным заклинаниям, над которым смеялась, которого ревновала, которого любила, был теперь её единственным спасением. Странно, но до этого момента она не задумывалась над тем, предложит ли он ей выйти за него замуж. Они просто поддерживали друг друга, держали за руки, когда оставались одни, иногда целовались, но это всё было так…так невинно. Она даже не знала, любит ли Рон её. И вот теперь от него зависела вся её жизнь.

|| [В оглавление] ||