В комнате царил беспорядок. Повсюду валялась разбросанная одежда, на комоде стояла открытая шкатулка из-под драгоценностей, ее содержимое – сверкающие драгоценные камни в прекрасной оправе – в художественном беспорядке валялось кучкой на полу. Книги были сложены в шаткие столбики разной высоты, и посреди всего этого кавардака, в отчаянии осматривая свое имущество, стояла высокая женщина с элегантно уложенными, медового оттенка, локонами и янтарного цвета глазами.
Ей было приказано уйти, приказано человеком, за которым она была замужем уже пять лет. Гермиона должна была покинуть особняк в течение часа, и ей позволялось взять с собой только один предмет. Однако выбрать самую любимую из окружавших ее вещей оказалось делом чрезвычайно трудным...
Как все с такой скоростью могло пойти наперекосяк?
Со вздохом она присела на угол роскошной кровати и невидяще уставилась в пол.
Она вспомнила, как встретилась со своим мужем несколько лет назад. Все началось с проблемы, возникшей у Фреда и Джорджа Уизли с одним из их новых товаров. На стадии его разработки каким-то образом произошла утечка информации, и, прежде чем близнецы выставили свой товар на рынок, хохмазин Зонко начал торговать чем-то поразительно похожим.
Гермиона, зная, что процесс получения патента в колдовском мире слегка отличается от маггловского патентования, помогла Фреду и Джорджу выработать хитрый план, подтверждающий, что продукт придумали именно они. Полномочиями для разрешения спора обладало Министерство Магии, и поэтому дело попало на рассмотрение к Люциусу Малфою.
Чтобы смягчить главу семейства Малфоев и заодно приглядывать за ним, ему дали престижную, но довольно неинтересную работу в Министерстве Магии, зная, что он по-прежнему остается могущественным и влиятельным членом общества. Люциус относительно невредимым сумел выйти из мерзкой истории с Вольдемортом, но того влияния и власти, которыми обладал прежде, он уже вовсе не имел.
И все же дело “Удивительные ультрафокусы Уизли против хозмазина Зонко” смогло привлечь внимание Люциуса. Будучи умным стратегом и бизнесменом, да к тому же выпускником факультет Слизерин, старший Малфой высоко оценил хитрость и умение, с которым было блестяще подготовлено дело близнецов. Зная, что Фред и Джордж сами не были способны выработать стратегию защиты, Люциус почти сразу понял, что за них это сделал кто-то другой. Заинтригованный мастерством, с которым близнецы доказывали свою правоту, он наложил штраф на хохмазин Зонко за кражу идеи у конкурентов и запретил им продавать товар... при условии, что Фред и Джордж расскажут, кто же помог им с этим делом.
Сказать, что Гермиона удивилась, в один прекрасный день получив от Люциуса Малфоя любезное приглашение на ланч – значит ничего не сказать. Она три часа провела в раздумьях, что же он замышляет и окажется ли это приглашение западней или нет.
Фред с Джорджем, с которыми она посоветовалась по этому вопросу, так как знала, что они недавно вели со старшим Малфоем дела, сказали, что на него произвела впечатление стратегия их защиты и он во чтобы то ни стало хочет знать, кто же ее разработал.
На основании этой информации и того факта, что Люциус Малфой все еще оставался человеком, с которым никто не хотел вступать в конфликт без очень уважительной причины, она приняла приглашение.
Никто не мог бы удивиться сильнее Гермионы Грейнджер, когда Малфой оказался не только очень радушным хозяином – в конце концов, этого требует хорошее воспитание – но также весьма приятным собеседником.
Она никогда не смогла бы объяснить, как точно это произошло, но они стали встречаться все чаще, сблизились, и незадолго до рассмотрения дела близнецов в суде она поняла, что влюбилась в него.
Они поженились через год, на скромной церемонии в угодьях Малфоев и с тех пор Гермиона была полностью, абсолютно счастлива. Жизнь с Люциусом оказалось зрелой версией того, о чем она мечтала в юности. Он был более чем умен, что позволяло ему держаться с ней на одном уровне, ее же в свою очередь привлекал его богатый опыт. Из-за того, что они так подходили друг другу, их споры были пылкими и интересными.
На физическом уровне также нельзя было желать лучшего. Старший Малфой оказался очень чутким любовником, и Гермионе страшно нравилось сводить его с ума. По правде говоря, он и не возражал...
Тихо постучав в полуоткрытую дверь библиотеки, она проскользнула внутрь и застала мужа в его любимом кресле у огня, с книгой в руке и бокалом вина на маленьком столике рядом. Когда она вошла, он невозмутимо взглянул на нее:
- Надеюсь, ты не пришла умолять меня. Я четко оговорил мои условия в день, когда мы оба отважились начать наши отношения, и не собираюсь их пересматривать.
Сказано это было спокойно, без всяких эмоций, невозмутимо и решительно.
Гермиона позволила себе маленькую, грустную улыбку.
- Я знаю тебя чересчур хорошо, чтобы полагать, что смогу повлиять на твое решение, любовь моя, - сказала она. – Я пришла попросить тебя оказать мне одну последнюю услугу.
Ее муж вопросительно поднял брови. Как Гермиона только что заметила, она слишком хорошо его знала. Если бы Люциус воспротивился идее с услугой, то он сразу об этом и сказал. Тем не менее его реакция ясно показывала, что он ждет продолжения. Набравшись смелости, она начала, пересекая комнату и подходя ближе к его креслу:
- Когда мы поженились, ты настоятельно просил меня никогда не вмешиваться ни в какой другой бизнес, кроме нашего. Если я вдруг нарушу данное тебе обещание, мне придется покинуть Малфой-Мэнор в тот же день, и разрешено мне будет взять только одну вещь, которая дороже всего моему сердцу. Этот момент настал, и у меня есть к тебе просьба.
Она подошла к креслу и положила руку на спинку, глядя на Люциуса и изо всех сил борясь с желанием запустить пальцы в длинные мягкие волосы и поцеловать его, прежде чем она потеряет эту возможность навсегда.
- Вечером в день нашей свадьбы, после того как гости удалились, - ее голос дрогнул впервые после того, как она вошла. - Мы пили вино из одного бокала. Я должна выбрать самую дорогую моему сердцу вещь и покинуть этот дом только с ней; я тебя прошу разделить со мной бокал вина еще раз, прежде чем... – она запнулась. – Прежде чем мы расстанемся.
Она с замиранием сердца ждала ответа. Люциус с минуту холодно рассматривал ее своими спокойными, изменчивыми глазами, а потом кивнул, соглашаясь.
- Твоя просьба вполне разумна, - ответил он. – Я разделю с тобой бокал вина, но после этого ты должна уйти.
Гермиона, сглотнув, на мгновение прикрыла глаза и утвердительно склонила голову. Затем щелчком пальцев подозвала домашнего эльфа и приказала принести ей бокал вина. Держа его в руке, она опустилась на колени перед креслом Люциуса, глядя прямо в его серые глаза:
- Ты же знаешь, милый, что я люблю тебя всей душой. Я каждый день буду скучать по тебе и навсегда сохраню в своем сердце воспоминание об этом моменте. Еще раз благодарю тебя за него.
Она подалась вперед и ласково, мягко поцеловала его. Поцелуй этот был так нежен и печален... Гермиона отодвинулась со слезами на глазах и, прежде чем они скатились по ее щекам, выпила вина. Затем она протянула бокал мужу, и он, не отрывая от нее глаз, отпил большой глоток.
- Я люблю тебя, - прошептала она.
Они неотрывно глядели друг на друга, и, хотя Люциус не сказал ни слова, Гермиона видела ответное чувство в его глазах. Сейчас казалось, что он не желает ее отпускать, хотя она должна была покинуть его. Внезапно, после показавшейся вечностью минуты ожидания его веки неожиданно сомкнулись. Когда же Люциус вновь открыл глаза, стало ясно, что он ни на чем не может сфокусировать взгляд. Рефлекторно он открыл рот, желая что-то сказать, но не смог издать ни единого звука. Тонкие изящные пальцы, державшие бокал, стали слабеть. Гермиона забрала его из рук мужа, не дав бокалу разбиться. Потом она поднялась с колен, невозмутимо наблюдая, как Люциус обмяк в кресле. Он, все еще не понимая, в чем же дело, пытался сосредоточить на ней свой взгляд, но в итоге сдался и, не сумев побороть себя, окончательно закрыл глаза.
Гермиона поставила бокал на каминную полку, убрав его содержимое взмахом палочки. Потом она разжала левую руку – в ладони пряталась маленькая пустая бутылочка из-под зелья, содержимое которой она вылила в бокал, пока целовала Люциуса. Разумеется, сама она заранее приняла противоядие.
Не в силах сдержать порыв, она погладила его по гладкой щеке, затем щелкнула пальцами, вызывая домашних эльфов – ей понадобится их помощь.
Через некоторое время к Люциусу Малфою медленно вернулось сознание. Первое, что он понял – он лежит на кровати и совершенно не помнит, каким образом на ней очутился. Пока Люциус пытался объяснить себе эту крайне необычную ситуацию, он вспомнил о ссоре с Гермионой. Вспомнил, как был разгневан, обнаружив, что она проигнорировала его просьбу и однажды все же занялась не своим делом. Его воспитали в убеждении, что женщины – это существа, которыми надо восхищаться и которых надо любить, но которые не вмешиваются в бизнес... Бизнес... После двух десятилетий брака с Нарциссой Блэк Люциус был полностью убежден в правильности этой точки зрения. Тем более удивительно, что именно интеллект Гермионы поначалу и привлек его.
В своем гневе он напомнил ей о нелепом условии, некогда им установленном. И хотя он потом пожалел о том, что слова сорвались с языка, гордость помешала ему взять их обратно. Он ушел в библиотеку, чтобы зализывать раны. К тому моменту, когда Гермиона постучалась и вошла, он не прочитал ни единого слова, ни единой буквы. Почему-то он не мог признаться ей, что был глупцом... Не мог признаться, как будет скучать по ней, когда она покинет поместье. Он просто сидел, слушал, как она соглашается уйти, и все это время страстно надеялся, что она ослушается его решения. Если бы она достаточно сильно протестовала, он бы мог притвориться, что уступает, и уладил бы ссору самым восхитительным образом...
Ее просьба разделить с ним бокал вина, как они непреднамеренно сделали в день свадьбы – и вовсе не потому, что в Малфой-мэнор было недостаточно посуды – почти разбило ему сердце. Он не мог не уступить.
И потом... пустота. У него не было ни единого воспоминания, могущего хоть как-то объяснить факт пребывания на кровати. Тут нить его размышлений была прервана каким-то шевелением. Теперь, когда все внимание сосредоточилось на тепле, которое могло излучать только тело другого человека, находящегося рядом с ним, он неожиданно осознал, что ощущал это тепло постоянно, с самого момента своего пробуждения. Прежде чем открыть глаза, чтобы узнать, кто же лежит рядом, он почувствовал руку, ласково пропускающую его длинные волосы сквозь пальцы. Потом его погладили по голове, и этот жест ему сказал все. Был только один человек, чья простая невинная ласка вызывало у него такой отклик.
Он открыл глаза и его подозрения подтвердились. В нескольких сантиметрах от себя он увидел немного встревоженное лицо жены, которая все еще гладила его по волосам.
- Привет, милый, - прошептала она и улыбнулась. Тревога все еще не ушла из ее глаз. Люциус пристально посмотрел на нее.
- Где мы? – спросил он.
- В гостевой спальне у Гарри.
Он нахмурился. Как, даже не помня того, как заснул, он оказался в доме Поттера? Тут его осенило, и он привстал.
- Ты опоила меня!.. – вот все, что он смог прохрипеть прежде, чем его скрутил сильнейший приступ тошноты. Стиснув зубы, он, не глядя, схватил ее за плечи.
- Люциус? Что с тобой? – встревожилась Гермиона. Он бросил на нее убийственный взгляд. Быстро сообразив, в чем дело, Гермиона схватила с прикроватного столика кружку, трансфигурировала ее в небольшой тазик и подставила Люциусу. И вовремя, потому что ее возлюбленного вывернуло наизнанку.
После окончания приступа он прополоскал рот и откинулся на подушки, ощущая себя совершенно измученным и ужасно слабым. Гермиона взмахом палочки навела порядок и наколдовала кусок ткани, которым нежно вытерла лоб мужа. Она все еще выглядела встревоженной, руки ее слегка дрожали.
- Не желаешь ли ты, - начал Люциус, не утруждая себя открыванием глаз, - объяснить, что происходит?
Ткань, которую прижимали к его лбу, неожиданно убрали, и он услышал тихий плеск воды – Гермиона ее прополаскивала. Понимая, что она тянет время, Люциус продолжил:
- Понятно, что ты не пыталась отравить меня: ты слишком умна для того, чтобы сидеть рядом и ждать моей смерти или после неудачной попытки убийства взять и притащить меня в дом к одному из своих друзей; в обоих случаях ты была бы замешана в преступлении.... Уже не говоря о том, что если бы ты действительно хотела меня отравить, я несомненно был бы уже мертв... Так в чем же дело, жена, что ты пытаешься сделать?
- Я не пыталась отравить тебя! – гневно ответила Гермиона.
- Мы уже установили это, - терпеливо прервал ее Люциус.
- Я НИКОГДА не стала бы тебя травить! – воскликнула она, вскакивая с кровати и швыряя полотенце на прикроватный столик. Несмотря на то, что кровать была двуспальная, а он лежал посередине, Люциусу показалось, что он почувствовал брызнувшие в лицо капли воды.
Он медленно приоткрыл один глаз, чувствуя себя намного лучше после того, как прошла тошнота, и взглянул на свою жену, гневно прохаживающуюся туда и сюда. Мерлин, да она была прекрасна, рассерженная, пылающая праведным гневом... Где была его голова, когда он выгнал ее?!
Прежде чем белокурый волшебник вернул свои мысли в прежнее русло, Гермиона неожиданно снова села рядом и взяла его руки в свои.
- Когда ты приказал мне уйти, - Люциус ощутил острый приступ сожаления за те свои слова. – Я провела больше часа, пытаясь определить, какую вещь мне взять с собой. Я вспомнила о своем серебряном ожерелье, потому что это твой самый первый подарок. Думала об обручальном кольце, потому что день, когда ты сделал мне предложение, был самым счастливым в моей жизни. Хотела взять ту прекрасную мантию из итальянского шелка, которую мы купили во время отдыха во Флоренции...
Люциус слушал ее, а сердце его разрывалось от все возрастающего сожаления. Как он мог быть глуп до такой степени, чтобы позволить этой женщине уйти?! И почему было так трудно проглотить проклятую гордость и умолять ее о прощении? Она говорила о всех тех памятных событиях, и воспоминания, которые переполнили его, еще более ясно дали ему понять, ЧТО он потерял из-за собственной полнейшей глупости.
- Не имеет значения, что бы я выбрала, - закончила Гермиона тихо, глядя в глаза любимого. – Все было бы не то. Не имеет значения, что именно я бы взяла с собой, насколько прекрасны были бы связанные с этой вещью воспоминания; я знала, что когда буду вдали от тебя, все будет напоминать мне о том, что я потеряла. Абсолютно все, что появилось у меня, пока я была твоей женой, подчеркнуло бы, что теперь тебя не будет в моей жизни...
Она говорила уже очень тихо, почти шепча, но он слышал все до единого слова.
Гермиона мгновение смотрела на их соединенные руки, будто набираясь сил, прежде чем поднять голову и снова встретиться с ним глазами.
- А затем я поняла, - сказала она мягко. – Только одно, самое дорогое моему сердцу, я бы забрала с собой...
Люциус почувствовал, как после этого признания о том, что она действительно уходит, его сердце болезненно сжалось в груди; последние несколько минут он все же надеялся, что она не смогла выбрать и попросит у него время, чтобы подумать еще, давая ему возможность исправить ту чудовищную ошибку, которую он совершил. Она взглянула на него глазами, блестящими от слез.
- Тебя.
Какое-то время Люциус был совершенно ошеломлен. Потом он начал смеяться, сначала тихо, а потом захохотал, радостно и от души. Гермиона глядела на него, озадаченная такой реакцией, не понимая, плохо это для нее или хорошо.
Видя ее тревогу, Люциус быстро успокоился.
- Любовь моя, - начал он мягко. – Я говорил тебе раньше, как преклоняюсь перед твоим умом? Проблеск надежды вспыхнул в сердце Гермионы, когда она отрицательно покачала головой.
Люциус сел и взял ее за руки, глядя прямо ей в глаза.
- Дорогая, я люблю тебя, - сказал он серьезно. Эти слова и выражение его глаз заставили Гермиону осторожно улыбнуться.
- Я люблю тебя, - повторил Люциус. – И слава Мерлину, что ты чересчур умна, чтобы позволить мне из-за абсолютной глупости и проклятой гордости уничтожить самое прекрасное, что только было в моей жизни.
Он притянул Гермиону к себе и они поцеловались. Отодвинувшись, она шепнула:
- Это разве не значит, что ты не сердишься на меня за то, что я выбрала тебя?
- Как я могу на тебя за это сердиться? – ответил Люциус. – Я только этого и заслуживаю за попытку перехитрить умную женщину.
Гермиона рассмеялась:
- В следующий раз помни об этом, когда будешь упрямиться! – попросила она его. Лежащий на кровати блондин улыбнулся и привлек к себе жену: - Обещаю, - прошептал он, прежде чем их губы встретились вновь.
Классный перевод и просто отличный и легкий фанфик, не говорю уж о моем любимом пейринге)))) С удовольствием добавила себе в коллекцию!! Спасибо автору!!
На данном сайте присутствуют материалы содержащие в себе графическое и текстовое описание сексуального акта, гомосексуальных отношений, насилие, мазохизм и другие вещи не рекомендованные для просмотра лицам младще 18 лет. Все материалы находятся в отдельных разделах. Если вам еще не исполнилось 18 лет, то мы не рекомендуем посещать данные разделы. All Harry Potter names and characters belong to JK Rowling, Bloomsbury, Scholastic or Warner Bros. and Росмэн
