|
 |
Библиотека
Тюремщик же, видя покорность, размягчается, немножко сдает – и начинается чудовищный союз…
(М.Цветаева)
Я собираю себя по обломкам, но они вновь и вновь выскальзывают из моих неожиданно неловких пальцев. Я пытаюсь вспомнить, кто я, но память милостиво покидает меня.
Я, Люциус Малфой, урожденный маг…
Пустые слова. Пустые, глупые, никчемные слова для того, кто заглянул в бездну. Бездну, внутри себя. И пусть мне дали несколько лет – это ничего не решит.
Все там будем.
Узкая винтовая лестница, невысокие ступени неправильной формы. Я даже не пытаюсь считать их – не вижу смысла….
Я вышел в штормящее море на утлой посудине.
Ступени кончились, мы на вершине башни. Небольшая, совсем маленькая комната, стол, заваленный бумагами, и пара колченогих стульев. Я стою и молча смотрю на все это великолепие. Вот уж не думал, что мне удаться увидеть в жизни нечто подобное. Артур проходит мимо меня, копается в бумагах, и нервно теребит остатки рыжих волос.
- Садитесь, - предельно вежливый и настороженный голос.
Я хочу сделать это элегантно, но замерзшие и уставшие ноги внезапно подводят меня, и я плюхаюсь на стул, как мешок с картошкой. Медленно откидываюсь на спинку…
- Итак, мистер Малфой, я надеюсь…
Его голос, выражающий неведомые мне надежды, плывет куда-то далеко, скрывается, словно в тумане. Я смотрю на него примерно одно мгновение, отвожу взгляд и исчезаю в пелене моих мыслей.
Вы никогда не обращали внимание на то, какие у нас, людей, удивительные пальцы? Они так чувствительны, что диву даешься… стоит провести по ладони, почти не касаясь ее, как она инстинктивно сжимается в кулак. Или нет – все зависит от того, насколько чувствительна ваша кожа.
- Мистер Малфой? Вы меня…
Глупо, глупо, нелепо. В сущности, он такой же жалкий человек, как и я. Единственную ценную монету он разменял на кнаты, выскользнувшие из пальцев, точно песок. А кнатов остается все меньше, меньше, меньше, пока в один прекрасный день не придется заглянуть в бездну…
Внезапная боль в области правой щеки отрывает меня от раздумий. Оказывается, он посмел дать мне пощечину, причем не вставая с места – самые простенькие чары удара. Я, стиснув в кулак остатки фамильной гордости, смотрю на него. Но почему-то не в глаза, а на его руки – в отличие от моих, у него крупные, сильные пальцы, широкие кисти… Он нетерпеливо барабанит пальцами по столу, и мне становится заметна трогательная полоска рукава домашнего свитера под черной манжетой верхней одежды.
Ну да, заботливая женушка… меня внезапно захлестывает темная ярость, но я стараюсь ничем этого не выдать.
- Я подумал, что ты свихнулся, Малфой. – Он говорит сердито, но не сухим официозным тоном. И еще он действительно испугался, что я свихнулся. Интересно…
- С чего бы вдруг? – говорю я, приподнимая брови в ожидании ответа. На сарказм меня сейчас вряд ли хватит.
- Ты явно поплыл в страну фантазий, - усмехается он, - а мне этого не надо. Итак, скажи четко и по существу – ты согласен сотрудничать с министерством, или…
- Или вы оттяпаете мне голову? А разница… - почему-то начинаю философствовать я, - или вы меня шлепнете, или свои помогут. Можете считать, мистер Уизли, - подчеркнуто официально, на что мне требуется немало сил, - мое согласие у вас в кармане.
Довольный моей неожиданной – неожиданной ли? – покорностью, он улыбается – такие, как он, не умеют лицемерно лыбиться. Или ехидно ухмыляться. Странно, я даже не знал, что такое возможно…
- Подпиши здесь, - он подталкивает ко мне пергамент, но перо дрожит и норовит выпасть у меня из рук. Я с удивлением смотрю на них – неужели они способны на такое предательство?
- На, глотни, - он протягивает мне фляжку, но и чертова крышечка не поддается моим отчего-то неловким пальцам.
Артур кажется немного раздраженным, и это доставляет мне удовольствие. О да, он наверняка всю жизнь мечтал возиться с контуженными Малфоями. С чем я его поздравляю, вслух. Он опять улыбается, потом убирает пергамент.
- В другой раз подпишешь, а то будет подпись корявой. Я тебя знаю – чуть что, я не я, и подпись не моя, подделали, да притом неумело…
Я улыбаюсь в ответ, а он встает из-за стола, подходит ко мне и протягивает открытую фляжку. Я делаю глоток – напиток обжигает мне горло, словно чистый спирт, и я едва не выплевываю жидкость. Но все-таки сглатываю. Единственный печатный эпиграф этого пойла слишком слаб, а ругаться мне не хочется.
- Да, чистейший, - Артур кивает в ответ. Его рука лежит на спинке моего стула, и он осторожно дотрагивается до моих волос. Я делаю вид, что ничего не замечаю.
- Горло сожжешь, каждый день пить, - отвечаю я.
- Так может, я специально для тебя припас?
Но я вижу, что не специально. И у победителей не все так гладко. Это меня несказанно радует.
Мы с ним похожи, чертовски похожи. Артур прикладывается к фляжке, а я украдкой разглядываю его и мысленно сравниваю с собой. Оба чистокровные, оба из небедных семей, оба хорошие, не но великолепные маги… В свое время жизнь открыла перед нами разные пути. Мне на ум приходит старая притча, притча о двух волках.
Артур чувствует мой взгляд, смотрит на меня, а я смотрю на него, склонив голову набок, и будто физически чувствую, как между нами протягивается нить. Тонкая, но прочная нить, которую уже не порвешь – только изранишь руки в кровь.
Он делает вид, что не замечает ее. Матерый волк. Такой же, как я, только на другой стороне. Внезапно мне хочется расхохотаться от этой мысли, но я сдерживаюсь их последних сил.
- Малфой, с тобой точно все в порядке?
- А что? – мнимо удивляюсь я.
- Эх, у тебя и морда сейчас была, ты бы видел… - насмешливо произносит он, - Ладно, ближе к делу. Ты все нам расскажешь?
- Угу, - киваю я. Мне уже все равно, на каких мы сторонах. У меня есть только одна сторона в жизни – сторона Люциуса Малфоя.
- Малфой, мне кажется, или ты действительно плывешь без рули и ветрил? – спрашивает он, глядя на меня внезапно посерьезневшими голубыми глазами. Я молча киваю.
- И почему, почему ты такой ублюдок? – горько произносит Артур, а потом резким движением кладет руку мне на затылок, наклоняется ко мне, и я понимаю, что целуюсь с Артуром Уизли, и его дыхание отдает спиртом, не перегаром, а именно спиртом. Его губы мягкие и теплые, и мои мозги грозятся окончательно съехать с квартиры.
- Какого… - пытаюсь спросить я, но его рука давит мне на затылок, и он притягивает меня к себе. И я понимаю, что у него тоже никого, у него в жизни тоже одна сторона…
И я пускаю его на свою. У меня едва ли слезы не текут из глаз от пронзительности, надрывности этих поцелуев, внутри все дрожит и вибрирует, точно струна… Как будто я так долго ждал этого, и теперь не могу поверить в происходящее. Он обнимает меня так крепко, что мое сознание навсегда останется при мне – он возвращает мне его. Из болота нельзя выбраться в одиночку. Но вдвоем это вполне возможно – немножко я, немножко он.
И снова я прижимаюсь щекой к столешнице, но на этот раз мне нет никакого дела – мне хорошо, мне так хорошо, как давно не было. Он уверенно ведет дырявый корабль моих мозгов к твердым берегам разума.
И когда от его рук, от его губ в моей голове начинает плескаться чистый, беспримесный, гольный спирт, я понимаю, что смогу забыть эту бездну, и это проклятое ожидание, и этот холодный пол там внизу. И, кажется, я кричу – и я не могу не кричать, потому что чувства, чистые, словно спирт, захлестывают меня, обжигают горло и блаженным теплом растекаются по венам.
Единственное, что хорошо в его крохотном кабинетике – большущее окно, с видом на море. И это настоящее окно, не какая-нибудь жалкая имитация, а самое настоящее окно. В которое можно вылететь. Но только вдвоем, потому что на одном крыле далеко не улетишь.
- Мы едва успели, - негромко говорит он, рассеянно перебирая мои волосы, - я не простил бы себе…
- Тшшш, - произношу я, не в силах это слушать, - Молчи.
И он молчит, а потом опять начинает говорить, что-то рассказывать – похоже, он оправдывается передо мной! Но я не вслушиваюсь. Невидимая нить между нами вновь начинает резонировать, протяжно отдаваясь во всем моем теле, и я закусываю губы. Я снова молчу, но не потому что не хочу отвечать – я не могу. Мое горло словно выжжено дотла, и мне приходится отвернуться, чтобы он не заметил.
Но он замечает. И знает, что я это знаю.
- Уизли, - сухо, даже жестко говорю я, - Ты когда-нибудь слышал притчу о двух волках?
Он морщит лоб, будто вспоминает, но потом отрицательно качает головой.
- Ну так слушай, - произношу я, устраиваясь поудобнее на кровати.
Кровать, по правде говоря, он трансфигурировал из стола довольно неважно, но стоит и ладно. Кандалы с меня он тоже снял, что с его стороны непозволительно глупо. Но он не боится меня. Приятно. Артур закидывает руку мне на плечо, и я продолжаю, уставившись в окно:
- Жил-был мальчик, - я искоса слежу за его реакцией, но он не смеется, - жил-да-был, значит, маленький мальчик. Ну, обычный такой мальчик, который не знал, что в жизни хорошо, а что такое плохо. Этот мальчик не знал, за что его могут погладить по головке, а за что – нет, за что его накажут и, например, назовут ублюдком и надают пощечин, - Артур молча и с интересом смотрит на меня, скользя пальцами по моим волосам, - И вот этот мальчик, значит, пошел к своему деду, мудрому старому волшебнику. И спросил его, как же надо поступать в жизни, чтоб по голове-то не били. А дед ему и говорит, мол, в каждом человеке идет борьба, вроде как два волка грызутся. И один из этих волков представляет собой зло, ревность, эгоизм, ложь… А другой – любовь, мир, истину, надежду, доброту, верность… Мальчик, которого эта идея сильно вдохновила, задумался, и спросил, а какой из этих волков в конце побеждает? А дед тихо так в бороду улыбнулся и сказал, что всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.
Я замолчал, следя за его реакцией. Артур задумался, и я молча разглядываю его. У него приятные черты лица, мягкие, и вместе с тем уверенные. Он сильный духом человек, свято уверенный в своей правоте.
- Зачем? – спрашивает он вдруг.
- Зачем что? – отвечаю я вопросом на вопрос. – Зачем я рассказал…
- Нет, зачем ты кормил первого волка?
Потому что не мог иначе.
Но вслух я ничего не произношу. Пусть сам догадается. И пусть сам дойдет до того, что какого бы волка ты не кормил, результат, по сути, один и тот же. Но он этого не знает. Правда у каждого своя.
- Твой волк должен быть похож на тебя, - вдруг говорит он.
А меня от всей этой пронзительной правоты внезапно опять словно уносит в открытое море. И я не выдерживаю. Я размыкаю круг наших объятий, я исчезаю под своей аристократической утонченной бесстрастностью.
Возможно, это признак слабости.
Возможно, боязнь обнаружить свои слабые места – тоже слабость.
Я не знаю.
Я быстро натягиваю брюки, накидываю длинную тюремную робу, я прячусь. И я протягиваю ему руки, чтобы он смог вновь надеть на них оковы. Он не подает виду, но я чувствую, чувствую его обиду. Что все слишком быстро.
А я считаю, что так и должно быть. Я никогда не скрывал, что иметь дело со мной – все равно, что коснуться льда обнаженной рукой. Да только кто же станет долго держать кусок обжигающе холодного льда в руках?
Мы спускаемся в казематы, я спокойно иду впереди, он следует за мной. Таков порядок. Но он тоже спокоен. Ему нравится то, что я не пытаюсь вырваться. Убежать. Не пытаюсь завладеть его волшебной палочкой, оглушить его и оказаться на свободе.
Потому что там меня ждут, вернее, поджидают.
А еще я понял, что мне чертовски нравится жизнь, какой бы она не была.
И потом, что мне эта клетка? Если человек свободен внутренне, он свободен. Я спросил Артура, не боится ли он, что я улечу, возьму и улечу? А он ответил, что ему все равно, лишь бы я вернулся за ним. Потому что он тоже в клетке, только с другой стороны.
До моего второго надземного уровня осталось совсем немного, и Артур не выдерживает, обнимает меня, как в последний раз. Я молча принимаю его ласки – в конце концов, хоть у одного из нас должна быть трезвая ясная голова. А я боюсь, боюсь, что он коснется этой странной струны внутри, которая будет долго резонировать в моем сердце.
Моя камера – мне так редко приходится смотреть на нее снаружи. Уже не чаял сюда вернуться. Надо же. Артур скучно нудит что-то о дальнейших допросах, я поддакиваю, не вслушиваюсь. Я хороший, я улыбаюсь, я сотрудничаю с Министерством. Потому что мне все равно с кем сотрудничать. Мне надоело быть волком-одиночкой. Тем более что это неправда – волки никогда не охотятся в одиночку.
Металлический лязг позади. Дверь закрыта.
Я подхожу к окошку, и снова, по старой привычке, обхватываю пальцами холодные железные прутья, так знакомо шершавые на ощупь. Наверное, я уже не смогу от этого отвыкнуть, и эта привычка будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.
Я сильный. Я выживу. Смерть – это то, что бывает с другими.
Лишь бы нашлись силы изменить то, что я не могу стерпеть.
Лишь бы нашлась воля стерпеть то, что я не могу изменить.
И разум – чтобы понять, откуда берутся силы и воля.
|| [В оглавление] ||
| | Фанфик: Притча о двух волках | | Просмотров: 744 | Комментарии к главе: 0
| |
| Всего комментариев к главе: 0 | | |
| |
|
|
|
Посетителей в Малфой-Мэноре сейчас: 1 Гостей: 1 Званных гостей: 0
|
На данном сайте присутствуют материалы содержащие в себе графическое и текстовое описание сексуального акта, гомосексуальных отношений, насилие, мазохизм и другие вещи не рекомендованные для просмотра лицам младще 18 лет. Все материалы находятся в отдельных разделах. Если вам еще не исполнилось 18 лет, то мы не рекомендуем посещать данные разделы.
All Harry Potter names and characters belong to JK Rowling, Bloomsbury, Scholastic or Warner Bros. and Росмэн
Хроники Лорда Малфоя © 2024 |
| |
