Библиотека

Гермиона несмело оглядывалась по сторонам. Когда она в прошлый раз была в Малфой-мэноре, ей не удалось по достоинству оценить всю роскошь этого особняка, обстоятельства не особо располагали к этому. Этот дом был домом Люциуса Малфоя. Дом Люциуса. Гермиона никогда не видела своего любовника в домашней обстановке. Места, где они встречались едва ли можно было назвать домашними. Гермиона, конечно же, понимала, что у Люциуса есть другая, официальная жизнь, но только сейчас она столкнулась с ней. Малфой-мэнор, олицетворение этой жизни, теперь стал её очередным убежищем. Всё настолько перемешалось, что было невозможно провести границы. Люциус заметил смятение Гермиона и крепко обнял её за плечи. Он понимал, что этот дом — не лучший выбор, но других вариантов не было. По-крайней мере, в доме зятя Волдеморта искать беглую грязнокровку точно никто не догадается. «Бывшего зятя», — Люциус автоматически поправил себя. По телу пробежала дрожь. О смерти Эрины забывать было нельзя. У Малфоя вообще не было времени на долгие размышления. Но для начала надо было уложить Гермиону и позаботиться об Ариане.

— Как она? — спросил он, кивая в сторону дочери.

— Разволновалась. Аппарация ей явно не на пользу. — Гермиона обеспокоенно взглянула на личико Арианы. Девочка периодически хныкала и с волнением смотрела по сторонам. — Хотя я не очень-то опытная в общении с детьми…

— Вам обеим надо поспать. Пойдём, я отведу тебя в комнату. — Люциус повёл её вверх по лестнице. Гермиона молча следовала за ним.

Они оказались в комнате, в которой Гермиона сразу опознала спальню Малфоя. Всё буквально кричало о своём хозяине. Люциус обернулся и произнёс:

— Ну, ты можешь остаться здесь. Тут ты будешь в безопасности. А Ариана.. — он задумчиво оглядел комнату. Потом направил свою палочку на ближайший стул и трансфигурировал его в детскую колыбельную. Гермиона радостно улыбнулась и аккуратно уложила туда малышку. Слава Мерлину, она была тихой, если бы все недавние события сопровождались беспрестанным детским криком, Гермиона, наверное, сошла бы с ума. Люциус укрыл Ариану одеяльцем и вновь обратился к Гермионе:

— Теперь тебе надо лечь и поспать.

— А ты? — сердце Гермионы сжалось при мысли о том, что она может остаться одна в этом огромном доме.

— Я буду у себя в кабинете, на первом этаже. Я очень прошу тебя — не спускайся туда. Лучше не испытывать судьбу.

— Хорошо, я не буду… пробормотала она.

Люциус обнял её и поцеловал в волосы. Несколько минут они стояли, крепко прижавшись друг к другу, а потом Малфой осторожно разжал руки и подвёл Гермиону к кровати.

— Ложись. — прошептал он, укрывая её одеялом.

— Мне страшно, Люциус. — она схватила его за руку, не желая отпускать.

— Всё образуется. — Он сам не верил в то, что говорил, но Гермиона предпочла не заметить этого.

— Спи. — он поцеловал её и произнёс:

— Нокс.

Когда за Малфоем захлопнулась дверь, Гермиона долго лежала с открытыми глазами. Она не могла заснуть. Она вылезла из кровати, подошла к Ариане. Девочка мирно сопела в своей колыбели. Тогда Гермиона стала осторожно обходить комнату. Постепенно её глаза привыкли к темноте. Она осматривала мебель, прикасалась к личным вещам Люциуса. Оказывается, у него была расчёска, были какие-то туалетные принадлежности. Был шкаф с одеждой. «Так странно, — думала Гермиона, — Мы с ним уже почти год вместе, а я только сейчас узнаю его, как человека. Не как Пожирателя Смерти, как похитителя, как спасителя, а просто… как человека!» Она пробежалась пальцами по корешкам книг. «Он много читает…» — подумалось ей. В своих кружениях по комнате, Гермиона наткнулась на какую-то дверь в стене. Вначале она испугалась, ведь Люциус приказал ей никуда не выходить. Потом она осторожно нажала на ручку… дверь легко открылась. Дыхание Гермионы участилось. Она попыталась заглянуть в комнату через дверной проём. Занавески были не задёрнуты и луна заливала светом комнату. На первый взгляд она была пуста. Девушка решилась. Она вооружилась тяжёлым канделябром и сделала шаг.

Оглядевшись по сторонам, Гермиона поняла, что комната принадлежит женщине. Платье, небрежно брошенное на кровать, запах духов, косметика на столике… её сердце сжалось. На цыпочках она подошла к столу, на котором стояло несколько колдографий в красивых рамках. Взяла наугад самую правую. Чтобы разглядеть изображение, пришлось подойти к окну. На неё глядела молодая, красивая женщина, которая очень напомнила ей… «О Господи!» — Гермиону прошиб холодный пот. Это была молодая Беллатрикс. От неожиданности Гермиона чуть не выронила снимок. Она поняла, кому принадлежала эта комната, смежная со спальней Люциуса. На ватных ногах вновь подойдя к столу, она схватила остальные фотографии. Лунный свет озарил изображение Эрины, а так же их с Люциусом свадебную фотографию.

— Боже мой, какая она… — прошептала Гермиона. Подходящего слова она подобрать не могла. Красивая? Холодная? Аристократичная? Другая? Да, это было правильное слово. Другая. Не такая как Гермиона, как другие волшебницы, знакомые Гермионе.

— Она сегодня умерла… она хотела убить меня, но умерла сама. — голос Гермионы дрожал. — Она ведь ненамного старше меня…

Внезапно Гермиона осознала, что ей жалко Эрину. Жалко жену Малфоя, женщину, которая чуть не убила её! Жалко дочь Беллатрикс и Волдеморта… Гермиона присела на кровать, потому что от волнения у неё закружилась голова. «Я так изменилась… — пронеслось у неё в голове. — Он изменил меня. Мне жалко дочь Волдеморта, боже мой!» — у неё вырвался нервный смешок.

Гермиона поставила фотографии обратно на стол. Прошлась по комнате, внимательно разглядывая вещи Эрины. Она ни к чему больше не прикасалась, что-то неведомое удерживало её. Снова опустившись на кровать, девушка задумчиво провела рукой по покрывалу. «Интересно, они вот здесь… — вдруг пришла в голову глупая мысль. — Что за чушь!» — возмутилась сама себе Гермиона и попыталась отогнать её, но это было не так просто.

«Вспомни её! — шептал внутренний голос. — Вспомни, как она выглядела! Неужели ты думаешь, что Люциус никак не реагировал, зная, что она спит в соседней комнате? Даже, если он и пытался сдерживать себя… неужели ты думаешь, что ему это удавалось? Вспомни её и вспомни себя — беременную, запуганную, не имеющую никаких средств, чтобы хоть как-то украсить себя…»

В горле у Гермионы стоял комок. Она уже ненавидела себя за то, что решила встать с кровати.

«И ты думаешь, что он никогда её не вспомнит, не сравнит с тобой? — безжалостно продолжал голос. — Или с Нарциссой? Ты помнишь Нарциссу?»

— Всё, хватит! — воскликнула Гермиона. — Я не буду думать о них, они умерли, умерли, а я жива! Жива!

«Пока что». — мысленно закончила она.

Находиться в комнате Эрины дальше было невыносимо. Гермиона быстро вышла обратно в спальню Люциуса и закрыла за собой дверь. Потом она подошла к дочери. Ариана продолжала спокойно спать. Вид девочки придал Гермионе сил. «Я жива, и у меня есть дочь. — сказала она себе. — Наша с Люциусом дочь».

Теперь Гермиона чувствовала усталость. Она забралась под одеяло, закрыла глаза и, на этот раз, довольно быстро уснула.

* * *

Люциус, тем временем, нервно расхаживал по своему кабинету. Положение было невероятно шатким. У него была только эта ночь для принятия решения, которое должно было навсегда изменить его жизнь. Если бы Малфой был одинок, он бы мог попробовать в очередной раз пройти по тонкой грани между предательством и игрой с противником. Но у него были Гермиона и Ариана, рисковать жизнями которых он не мог. Люциус уже давно начал готовить себе путь к отступлению, но до последнего отказывался верить в то, что по этому пути придётся идти. Незадолго до того, как родилась Ариана, Малфой вновь связался с Артуром Уизли. Он писал ему конспиративные письма, надеясь на то, что Артур понимает, что Люциус готов уступить. И Артур на самом деле понимал. Эта переписка был тайной от прочих членов Сопротивления, даже от Джорджа. Малфой предлагал отдать Молли взамен на защиту Гермионы. Артур соглашался только в том случае, если Люциус выдаст ближайших Лорда Пожирателей. Малфой не соглашался до последнего. Наконец, они договорились — Артур помогает Гермионе и её ребёнку укрыться, а Люциус взамен на это возвращает ему Молли и выдаёт информацию, касающуюся борьбы с Сопротивлением. Но всё рухнуло. В тот момент, когда Эрина, на глазах Люциуса, умерла из-за Уизли, он понял, что договор был из рук вон плох. Не продуманы были малейшие детали. Судя по выражению лица Артура, его уже достали все эти дела с Малфоем, и он бы хотел вообще больше никогда не вспоминать о его существовании. «Что же, мой дорогой враг, — мысленно рассуждал Люциус, покручивая в руках волшебную палочку, — оказывается, ты не настолько уж и гриффиндорец. Посмотрим, что ты скажешь мне завтра». Малфой понимал, что у него остался последний шанс — перейти на сторону Ордена и Сопротивления. Понимал он и то, что делает это из-за Гермионы. Если бы не она, ему бы и в голову не пришло предавать Тёмного Лорда. «Она изменила меня… — думал он. — Изменила до неузнаваемости. И как я только поддался?» Теперь близость рядом с ним Гермионы казалась совершенно естественной. Люциус вспомнил все детали их странного, неестественного романа. Вспомнил, как всё начиналось, как он ненавидел себя за эту слабость, как ненавидел её. Вспомнил, как ненависть сменилась привязанностью и болью из-за того, что она не хотела этой привязанности. Вспомнил, как рухнула последняя преграда между ними. И вот теперь Гермиона спала в его спальне, в его родовом поместье, рядом с их дочерью. Странная история.

Люциус бросил взгляд на часы. Было около двух часов ночи. Он подошёл к тайнику, открыл его и вынул какие-то бумаги. Он засунул их во внутренний карман сюртука. Эти бумаги, вкупе с ещё одной вещью, должны были спасти жизни троих человек. Затем Малфой вышел из кабинета, запер дверь и поспешил наверх.

Он обнаружил Гермиону спящей. Стараясь не разбудить её, Люциус тихо разделся и лёг рядом. Осторожно обняв её за плечо, он закрыл глаза. Ощущение было странное. Когда-то давным давно в его жизни уже была подобная сцена, только герои были другие. Он, Нарцисса и маленький Драко. «Драко! — пронеслось в голове у Люциуса. — Чёрт!» Не то чтобы он забыл про сына, но объяснить тому истинное положение дел сейчас казалось ему диким. «Знаешь, Драко, у меня ребёнок от твоей однокурсницы Грейнджер, Эрина мертва, а я перехожу на сторону Ордена Феникса?» — да младший Малфой со спокойной душой сдаст его в больницу Св. Мунго. «Нет, сейчас я не могу думать ещё и об этом… — уже засыпая, думал Люциус. — Об этом я буду думать завтра…»

* * *

Наутро Люциус проснулся рано. Ему снились беспокойные сны и он не мог сказать, что выспался. Но больше валяться в постели не было времени. Люциус осторожно снял со свой груди руку Гермионы. Просыпаться с ней в своей спальне было достаточно странно. Как будто и не было гражданской войны, как будто за стенами Малфой-мэнора Гермиону не разыскивали как опасную преступницу. Люциус встал с постели и направился в ванную. Когда он, одетый и приведший себя в порядок, вышел оттуда, Гермиона уже проснулась. Она сидела на кровати, внимательно уставившись на дверь ванной комнаты.

— Я испугалась, когда проснулась одна. — сказала она.

— Ты не должна была… ты же знаешь, что я не оставлю тебя.

— Всё равно я не могу унять страх. — прошептала Гермиона. — Я всё время думаю о том, что будет если…

— Не думай. — отрывисто приказал Люциус, присаживаясь рядом с ней. — Хотя бы раз в жизни, позволь думать другим.

— С трудом представляю себе это. — покачала головой Гермиона. — Что будет сегодня?

— Сегодня… — Малфой сглотнул и сделал над собой усилие. — Сегодня мы отправимся к Артуру Уизли.

— Что?

— У меня с ним есть… договорённость. — пробормотал Люциус. — Он поможет мне, а я — ему.

— Ты предашь Лорда? — в ужасе прошептала Гермиона.

— Я бы назвал это единственно возможным выбором. — резким голосом ответил волшебник. — Если уж гриффиндорцы из Сопротивления склонны к всепрощению и верят в раскаяние, то было бы грехом этим не воспользоваться.

— Это всего-лишь игра… — сглотнув, произнесла Гермиона. Конечно, она не ожидала искренного раскаяния, но всё же, всё же…

— Помнишь, что я говорил тебе? — от Люциуса не укрылась тень, пробежавшая по лицу девушки. — Я всё тот же. Я не изменил своим убеждениям. Я просто меняю тактику поведения.

— Я понимаю. — тихо ответила Гермиона. — Но и я уже не та, какой была год назад. Ты изменил меня, так изменил, что иногда я с трудом узнаю себя.

— И как перемены? Нравятся? — усмехнулся Люциус.

— Не знаю. С одной стороны, это выглядит странно, когда подруга Гарри Поттера, гриффиндорка и борец за равноправие, доверяет Пожирателю Смерти больше, чем Ордену, а с другой… — Гермиона бросила задумчивый взгляд на Ариану и продолжила. — С другой стороны, я не понимаю, почему мои друзья видят мир чёрно-белым. Или ты с ними или против них. Не по-ни-ма-ю. — она горестно пожала плечами.

Люциус нежно погладил её по плечу.

— Большинство Пожирателей придерживаются такого же взгляда на вещи.

— Но не ты. Ты научил меня видеть оттенки. — прошептала Гермиона.

— Я тоже не всегда их замечал. — задумчиво произнёс Люциус. Он обнял Гермиону и несколько минут они молча сидели вдвоём, наслаждаясь последними мгновениями беззаботного счастья.

— Мне пора идти. — Малфой мягко отстранил от себя девушку. — Собирайся, приводи в порядок Ариану и жди меня. Через час мы покинем этот дом. Кстати, — он вспомнил, что собирался кое-что отдать Гермионе ещё вчера вечером, но забыл сделать это, — у меня для тебя есть одна вещь. — Он достал из кармана сюртука волшебную палочку Эрины. — Это тебе пригодится.

— Боже мой, палочка! — Гермиона не смогла сдержать крик радости. Уже больше года она не держала в руках ничего подобного. — Мне?!

— Да. Потом, если ты захочешь, то сможешь купить себе новую палочку, а пока придётся обходиться этой. Она неплохая.

— Можно попробовать? — голос Гермионы дрожал, глаза блестели. Она была прекрасна.

— Конечно. — вымолвил Люциус.

Девушка лихорадочно оглядела комнату, думая, какое заклинание ей применить.

— Акцио, книга! — возбуждённо произнесла она.

Толстый фолиант приземлился ей на колени.

— Невероятно… — прошептала Гермиона.

— Я рад, что тебе понравилось. — произнёс Люциус. — Но теперь мне действительно пора идти.

— Хорошо. — Гермиона следила за тем, как мужчина направляется к двери и в последнюю секунду позвала его.

— Люциус… — Он остановился. — Я хотела спросить одну вещь.

— Ну, если одну… спрашивай.

— Вчера, когда ты ушёл, я не могла заснуть сразу. Я ходила по комнате и наткнулась на ту дверь. — Гермиона кивнула в сторону двери, соединявшей спальни Люциуса и Эрина. Маг напрягся. — Я была там. — продолжила Гермиона. — Я видела её фотографии… вещи. И… — Она замялась. — Я хотела спросить…

— Что именно? — по голосу Малфоя невозможно было определить, волнуется он или просто в бешенстве.

— Ты… — Она опустила глаза. — Ты любил её? Хотя бы немного?

Люциус сжал губы.

— Это не должно тебя интересовать. Её больше нет.

— Пожалуйста, ответь. Это важно для меня.

— Хорошо. — Малфой присел на стул, стоящий возле двери и небрежно перекинул ногу на ногу, пытаясь скрыть волнение. — Вначале она меня раздражала. Я почти ненавидел её за то, что она смела манипулировать мной. Потом наши отношения изменились. Я не мог отрицать, что она была талантливой, сильной ведьмой, интересным собеседником и… красивой женщиной. Я честно пытался её полюбить, но не смог. Я бы хотел, что она была просто моим другом, но её это не устраивало. — Люциус перевёл дыхание и продолжил. — В конце-концов, она дочь Беллатрикс. А Белла была выдающейся сумасшедшей. Ты довольна ответом?

— Дда. — кивнула Гермиона.

— Но тебя гложет что-то ещё. — медленно произнёс Люциус. — Лучше спрашивай сейчас, решим сразу все вопросы.

— А Нарцисса? — Гермиона вся сжалась, боясь, что Малфой может бурно отреагировать на упоминание так нелепо погибшей матери Драко. Но он был внешне спокоен. Люциус ответил не сразу, он взвесил все за и против и решил, что Гермиона имеет права знать всю правду.

— Нарцисса была моим лучшим другом на протяжении многих лет. Между нами не было страсти, но мы любили друг друга тихой любовью. Её потеря была самым ужасным событием в моей жизни. Но даже Нарцисса осталась в прошлом. Теперь есть только ты.

— Спасибо за откровенность. — пробормотала Гермиона. Ей было ужасно стыдно, что она заставила его говорить об этих вещах, но одновременно она испытывала гордость. Люциус сам сказал ей, что она единственная женщина в его жизни.

— Откровенность за откровенность. — раздался его голос. — Ты любила своего Уизли?

По телу Гермионы пробежала дрожь.

— Нет. — тихо ответила она. — Теперь я понимаю, что никогда его не любила.

Уголки губ Люциуса дёрнулись вверх.

— Хорошо. — произнёс он. — А теперь мне пора идти. Жди меня.

Он резко встал со стула и в одно мгновение исчез за дверью. Гермиона упала обратно на подушки. Её дыхание было прерывистым. Она не думала, что разговор получится настолько тяжёлым и одновременно так облегчит её душу.

* * *

Собрав все необходимые ему вещи, Люциус кинул прощальный взгляд на свой кабинет. Он не знал, вернётся ли сюда снова. Эта комната была ему дорога, она была самой любимой в доме, даже библиотека и летняя терраса не значили для Малфоя столько, сколько кабинет. «Я постараюсь вернуться». — подумал он. Закрыв за собой дверь, Люциус решил зайти в библиотеку. В последний раз пройтись между рядами полок, вдохнуть книжный запах и посидеть в любимом кресле. Малфой-мэнор значил для него так много, что прощание с ним было почти невыносимым. Люциус разглядывал свою коллекцию редких изданий средневековых гримуаров, когда ему почудилось, что он слышит знакомый голос, доносящийся из холла.

— Папа!

Малфой прислушался, искренне надеясь, что ему кажется.

— Папа! Ты дома?

Кулаки Люциуса непроизвольно сжались. Только этого ему сейчас не хватало. Он понимал, что отсиживаться в библиотеке бесполезно и даже опасно. Поэтому Люциус перевёл дыхание и, стараясь выглядеть как можно более буднично, повернул ручку двери.

— Не кричи на весь дом, Драко. — спокойно произнёс он. Его сын стоял в центре холла, оглядываясь по сторонам.

— Отец. — Малфой-младший направился к нему. — Я пришёл, чтобы серьёзно поговорить.

— О чём?

— Ну… наши отношения в последнее время разладились. Я подумал, что нам стоит поговорить по душам… я уже как-то раз приходил, но тебя не было дома. — сбивчиво говорил Драко. — Тогда мне удалось пообщаться только с Эриной… кстати, где она? — как будто невзначай осведомился он.

— Эрина? — Люциус спешно соображал, что бы такое соврать, чтобы его сын поверил.

— Да.

— Она… уехала.

— Куда? Вы поссорились? — Драко не смог скрыть нотки радости в голосе.

— Ну… в некотором роде. — пожал плечами Люциус.

— А куда она направилась?

— Это мне неизвестно.

— Ладно. — Драко понял, что слишком много говорил о мачехе. — Пап, пойдём к тебе в кабинет, поговорим?

— Лучше в гостиной, Драко. — Люциус не хотел возвращаться в помещение, с которым уже попрощался.

— Ну ладно. — пожал плечами парень и уже повернулся в нужном направлении, но с верхнего этажа вдруг донёсся какой-то подозрительный звук.

— Что это?

— Драко, пошли. — Люциус попытался увести сына прочь, но тут снова раздался детский плач, а потом и крик Гермионы:

— Люциус, помоги мне, пожалуйста!

— Что, чёрт возьми, это значит? — побледнев, воскликнул Драко.

— Я тебе всё объясню… — попытался успокоить его Люциус, но безуспешно.

— Люциус, она плачет! — снова послышался крик.

Драко стремглав кинулся наверх. Люциус бросился следом.

Всё дело было в том, что Ариана внезапно начала плакать. Гермиона уже перепробовала всё: она покормила её, покачала на руках, спела колыбельную, но девочка не успокаивалась. Тогда Гермиона выбежала в коридор и позвала Люциуса, напрочь забыв о мерах безопасности. Она услышала шаги и подумала, что это Люциус, но, увидев в другом конце коридора разъярённого Драко, тихо пискнула от ужаса и бросилась обратно в спальню.

— Драко, послушай меня… — Люциус настиг сына и схватил его за плечи, но Драко ощутимо врезал отцу под рёбра и бросился следом за Гермионой. Распахнув двери он увидел девушку, кошмар своих школьных дней, затравленно стоящей у окна и направляющей на него невесть откуда у неё взявшуюся волшебную палочку.

— Ты? — прошипел он. — Что всё это значит?

— Драко, я в последний раз говорю тебе, успокойся. — Люциус вошёл в комнату с палочкой наперевес. — Иначе мне придётся забыть, что ты мой сын и применить довольно неприятные заклятия.

— Отец, что здесь делает грязнокровка? Что это за ребёнок? И где Эрина? — Гермиона никогда не видела Драко в таком смятении.

— Акцио, палочка Драко! — голо Люциуса не дрогнул. Драко в замешательстве наблюдал за тем, как его оружие плывёт по воздуху и как его отец аккуратно прячет её к себе в карман.

— ДА ЧТО, ЧЁРТ ВАС ВСЕХ ВОЗЬМИ, ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! — заорал парень.

— Силенсио! Петрификус Тоталус! — за секунду Драко был лишён возможности говорить и двигаться.

Люциус, удостоверившись в том, что сын не помешает ему, подошёл к Гермионе и взял на руки не переставающую плакать Ариану.

— Тебе не следовало кричать на весь дом. — укорил он Гермиону. — А если бы пришёл не Драко, а кто-нибудь другой?

— Я понимаю, я вела себя ужасно глупо…. Но я вдруг так испугалась за неё…

— Ладно, ничего страшного. Видишь, она уже успокаивается. — Люциус осторожно передал малышку обратно на руки Гермионе. — Думаю, тебе лучше пойти в комнату Эрины, пока я буду разговаривать с сыном.

— Ты уверен? — Гермиона метнула взгляд на Драко, который с широко раскрытыми глазами наблюдал за происходящим.

— Да. Я знаю, что делаю. — кивнул Люциус.

— Хорошо. — Гермиона быстро скрылась за дверью, и тогда Люциус отозвал заклинание.

— Приори Инкантатем.

Драко шумно выдохнул.

— Отец, ты с ума сошёл?

— Значит так. Отвечаю на твои вопросы. — Люциус говорил быстро и уверенно. — Я спрятал здесь Гермиону, потому что больше ей идти некуда. Этот ребёнок — моя дочь. Эрина трагически погибла вчера вечером.

С каждой новой фразой Драко становился всё бледнее. Наконец, он облизал пересохшие губы и вымолвил:

— Это что, серьёзно?

— Более чем.

— Ты рехнулся? Как ты вообще умудрился связаться с этой занудой-грязнокровкой? И… подожди, что значит, «Эрина погибла»? Ты что… — Драко отшатнулся. — Ты что, убил её?!

— Не говори ерунды. — поморщился Люциус. — Это был несчастный случай. Мне очень жаль.

— Отец… Я ничего не понимаю!

— Послушай меня внимательно, Драко. Я хочу, чтобы ты отправился на континент. Пережди там несколько недель. Лучше отправляйся подальше, в Восточную Европу — Румыния, Польша, Чехия, главное, не попадайся на глаза нашим. Потом я пришлю тебе письмо с указаниями, как действовать дальше. Сейчас я не буду ничего объяснять, потому что знаю — в тебе бушуют эмоции и ты не поймёшь меня.

— Какая Европа? Что ты собираешься делать?

— Я собираюсь свергнуть режим Тёмного Лорда. — спокойно ответил Люциус.

— ЧТО?!

— Или ты услышишь о смерти Лорда или станешь богатым наследником-сиротой. Поэтому я хочу, чтобы ты был за границей на тот случай, если ничего не получится. Я хочу обезопасить тебя, Драко.

— А она? — хрипло спросил молодой волшебник, имея в виду Гермиону.

— А у неё, как и у меня, нет выбора.

Драко задумался. Он не понимал отца, не понимал, откуда у него дочь от Грейнджер, не понимал, почему Эрины больше нет. Его отец — революционер. Это было очень странно, но Драко никогда не чувствовал особой нежности по отношению к Волдеморту.

— Ты не боишься, что я всё расскажу твоим соратникам? — поинтересовался он.

— Нет. — покачал головой Люциус. — Во-первых, я знаю тебя. Во-вторых, есть замечательное заклинание — Обливиэйт.

Драко вздрогнул. Его отец явно не шутил.

— Хорошо, я согласен. Я поверю тебе.

— Ты должен принести Непреложный Обет.

— Что?

— Это не обсуждается. Гермиона!

* * *

— Я с трудом верю в произошедшее! — сказала Гермиона, когда они вместе с Люциусом шли к границе антиаппарационного барьера.

— Я тоже. Но, тем не менее, это правда.

— Он точно послушается тебя?

— Да. К тому же, он принёс обет.

— Я думала, он нас всех поубивает.

— Поначалу я тоже. Но Драко адекватно смотрит на мир. Этот режим ему никогда не нравился. Он справится, я уверен.

— Люциус, — Гермиона взяла его за руку и пристально посмотрела в глаза. — А мы справимся?

Малфой сделал глубокий вдох. Потом крепко сжал ладонь девушки и произнёс:

— Я очень на это надеюсь.

— Они точно нам помогут? — её голос дрожал. — Просто, если они откажутся, то куда мы пойдём? С Арианой…

— Они помогут. — Интонации Люциуса не допускали возражений. — Иначе пожалеют, что вообще родились на свет.

|| [В оглавление] ||